Дети Луны

— Не знал. Правда?

— Ага. И очень изощренно. Например, у нашего союза может не быть детей, и род просто прервется, или по Джин ударит таким откатом, что она всю магию потеряет. Так что, наш союз исключен. К тому же, сколько бы Дамблдор ни мнил себя моим магическим опекуном, он не вправе заключать договоренности о моем браке. Даже Сириус не смог бы, хоть он и мой крестный.

— А почему?

— Тут тоже несколько причин. Во-первых, магия признала моим опекуном отца, ну, оборотня, принявшего меня в свою семью. Во-вторых, я последний из рода. Это тоже накладывает определенные ограничения.

— Как все сложно! Но откуда ты столько знаешь?

— Ото всех понемногу, — улыбнулся Гарри и, чуть подумав, пояснил: — Что-то рассказал отец, что-то профессор Снейп, как мой опекун в школе, что-то Люциус Малфой.

— А с ним вы где встречались? — вытаращился Рон.

— Профессор Снейп его уговорил со мной заниматься, чтобы подготовить из меня главу рода Поттеров. Там знаний нужно — уйма.

— И он согласился?

— Да. Они все неплохие люди. Со своими тараканами, но у кого их нет? А вот директор разлюбезный, наоборот, всячески старался умолчать, что я будущий лорд Поттер. Уж не знаю, почему.

— А почему тебя Сириус не обучает?

— Крестный рассказывает, что может. Но после Азкабана ему самому нужно во многом разобраться.

— Непросто ему?

— Угу.

— Ты прости меня, Гарри. Я раньше такой дурень был, даже не понимал, что мной манипулируют.

— В каком смысле?

— На первом курсе меня всячески подталкивали к дружбе с тобой. Мама и директор. А я совсем не знал жизни, хоть и вырос в волшебном мире, в окружении братьев. Казалось, что наконец-то меня заметили, выделили. Я ведь всегда был никем. Ты же мне представлялся богатым и знаменитым мальчиком. Никто же не знал, как ты жил все эти годы. Потом я понял, что все совсем не так, меня откровенно вводили в заблуждение.

— То есть? Можешь рассказать подробнее?

— Ну, ты вовсе не нуждался в проводнике в волшебный мир, да и я меньше всего подходил на эту роль. Ты изначально был серьезным, собранным, немного скрытным, но в детстве ведь тайны привлекают. С тобой в самом деле хотелось дружить. Возможно, поэтому Дамблдор уже через два года перестал зазывать меня на беседы.

— Интересный у нас директор, — глаза Гарри гневно сузились. — Что же ему покоя не давало?

— Его очень интересовали твои приемные родители, сама твоя жизнь. Но ты же ничего такого особо и не рассказывал. Только когда я узнал, кто ты, то понял почему. Тебе ведь нельзя?

— Угу, — кивнул Поттер, все еще не отошедший от подобных «новостей».

— Я понимаю, что несколько запоздал со своим раскаяньем, просто эта ситуация с Джинни стала последней каплей. Но я действительно считаю тебя своим другом! Конечно, я порой бываю полным болваном, но ты и Гермиона — самые важные для меня люди. Я бы не хотел разрушить нашу дружбу.

Гарри прислушался к своим ощущениям. Рон не врал и, кажется, находился в полном отчаянье, так как не верил, что подобное можно простить. Поттер и сам было засомневался, но они через столько прошли вместе, да и рыжик в самом деле менялся в лучшую сторону… Поэтому Гарри хлопнул парня по спине и сказал:

— Дело прошлое. Да и ты ведь не побоялся сейчас пойти против семьи и рассказать мне о замыслах Молли. Надеюсь, ты не будешь больше откровенничать с директором обо мне.

— Ни за что! — вскинулся Рон. — Ты мне веришь?

— Верю. Я же чую ложь, ты не забыл?

— Да, точно. Значит, друзья?

— Друзья!

От чувств рыжик немедленно сгреб Поттера в объятья, от которого у него затрещали бы ребра, не будь он оборотнем.

— Осторожнее, — хохотнул Гарри. — Видел бы нас кто, подумал, что мы куда больше, чем друзья.

— Скажешь тоже! — усмехнулся Рон, но все-таки чуть отступил. — Всякое, конечно, бывает, но ты в этом смысле меня не привлекаешь.

— Ты меня тоже, — все еще смеясь подтвердил Поттер. — К тому же, я прекрасно знаю, что ты сохнешь по Гермионе.

Рыжик густо покраснел, но отнекиваться не стал.

— Кстати, интересно, Дамблдор Герми тоже обрабатывал?

— Думаю, пытался, но не получилось. Ты же ее знаешь, до Хогвартса у нее совсем не было друзей, поэтому дружбу она ценит превыше всего. Директор, конечно, и камень разговорит, но сомневаюсь.

— Ладно. Давайте завтра, после уроков здесь втроем соберемся. Мне есть что вам рассказать.

— У тебя что-то еще случилось?

— Не без этого. Но все завтра.

— Ладно, — согласился Рон. — Ты точно на меня не обиделся?

— За то, что ты ради меня пошел против семьи? — усмехнулся Гарри.

— Ну…

— Мы друзья, Рон. И я рад, что сегодня в этом убедился.

Рыжик снова от избытка чувств обнял парня, но на этот раз быстро отпустил, смущенно пробормотав:

— Нам, наверное, пора возвращаться. Пока наше отсутствие не заметили.

— Идем.

На следующий день их ждал первый урок ЗОТИ у Амбридж. Она оказалась даже хуже Злотопуста Локонса. Ничего не объясняя по предмету, Долорес велела всем открыть учебники и конспектировать первые три главы. И все. Никаких практических занятий. Палочки вообще было велено убрать. При этом Амбридж очень почтительно общалась с такими, как Малфой, и буквально с первой минуты ополчилась на Поттера. Неудивительно, что к концу занятия он получил отработку.

Встречу с друзьями из-за этого пришлось отложить. И Гарри очень не понравилось, что Снейп, чьи уроки в этот день были последними, велел ему задержаться, а когда все ушли, посоветовал вести себя с помощницей министра очень осторожно. Оказывается, Амбридж уже развила в Хогвартсе бурную деятельность, инспектируя не только учеников, но и учителей. Не исключено, что некоторые могут лишиться места.

Поттер понимал, на кого намекает зельевар, но тут, к сожалению, претензии были обоснованы. Например, Трелони или Хагрид — хорошие люди (или полулюди), но как учителя очень слабые.

Наверное, впервые Гарри шел на отработку, будучи таким настороженным. Во-первых, не хотелось сразу раскрывать все козыри, а во-вторых, он не обладал таким уж покладистым характером, поэтому опасался не сдержаться.

Стоило войти в кабинет Амбридж, как Поттер едва не зарычал: карамельно-розовые стены были сплошь увешаны тарелками с самыми разными котятами, которые мяукали, дремали, вылизывали сами себя. Зверь внутри весь ощетинился, и пришлось приложить усилие, чтобы его успокоить. К счастью, голос прозвучал ровно, когда Гарри сказал:

— Здравствуйте, профессор Амбридж.

— Гарри Поттер, — улыбка женщины не предвещала ничего хорошего. — Как ни странно, ты вовремя. Присаживайся. Ты так безрассудно подрываешь авторитет министерства, утверждая, что Тот-кого-нельзя-называть возродился.

— Но я ничего такого не говорил, — сухо возразил Поттер.

— Вот за свою патологическую ложь и нужно держать ответ. Приступайте к отработке. Возьмите пергамент и вот это перо. Вам предстоит сто раз написать фразу «Я не должен лгать».