Дети неба

У Равны проблема была другая.

— Представление будет под открытым небом, Амди?

— Да, на площади позади гостиницы. Ты ее видела с твоей стороны платформы. А что…

— Я знаю, что этого места нет на картах Читиратифора, но с тех пор Невил сдвинул спутник к востоку…

— А, да! Я об этом подумал, — ответил Амди. — В новом положении мы все равно в прямую видимость не попадаем. Разве что он его еще разне передвинул.

Равна подумала, насколько глуп этот разговор — все равно у них выбора нет. А вслух сказала:

— Ладно, давайте покажем представление этому хозяину. Звучит вроде получше, чем играть со стреляющими деревьями и кустами-душителями.

Это вызвало слабую улыбку на лице Джефри. Она почти слышала, как он собирает присутствие духа.

— Не поспоришь. А когда мне было двенадцать, я отлично умел жонглировать.

Равна улыбнулась ему в ответ. Она это помнила. Несколько декад маленький Джефри выходил из себя и всех из себя выводил, бросая во все стороны палки и мешочки с фасолью. У него даже отношения с Амди несколько испортились, потому что стая научилась жонглировать без всякого труда.

— Ну хорошо, — сказала она. — Одежду мы вычистили. Костюм у тебя все еще в хорошей форме, Амди. Тебе только надо держаться получше: ты — Великолепный. Что еще ты можешь представить, кроме жонглирования?

— Вязка узлов? Ты сможешь, Равна?

Амди вытаскивал из тачки клубок веревок.

— Конечно. — В любом случае получше синглета. — А где будет юмористическая разрядка?

В представлениях в Домене Резчицы это была одна из главных частей.

У Амди заблестели глаза.

— Я об этом думаю. — Три его элемента играли с поводком, укладывая его свободными петлями. — Есть тут один синглет, который то и дело выставлял меня дураком. Может быть, теперь я смогу сделать наоборот…

Во время этого разговора Ритл подобралась по кругу к Амди и болтала все громче и громче. Она уже прилично влезла в его личное пространство. Пять его элементов вдруг повернулись к Ритл, бросив на нее поводок в координированной атаке, и шея, передние и задние ноги синглета вдруг оказались пойманы тремя разными петлями. Ритл взорвалась визжащей яростью, когда Амди дернул ремень и повалил ее набок. Шелковинт ухающе засмеялся с чердака.

Амди отступил, удерживая напряжение всех петель.

— Так на чем я остановился? — спросил он. — Ах да. Ритл тоже нужен сценический костюм.

Два его элемента подошли к дальней тачке и вытащили конический кожаный ошейник. Он его передал по цепочке, и тот, кто стоял возле Ритл, застегнул воротник у нее на шее.

Ритл забилась, извиваясь, щелкая в воздухе челюстями. От ее шипения болели уши. Конический ошейник сдавил ей голову, резко ограничив поле зрения. Визг стих, когда она осознала свою полную беспомощность.

Амди заметил выражение лица Равны:

— Я ей ничего плохого не сделал, честно. Это обычный костюм клоуна-синглета. Верно, Джефри?

— Да, верно.

Но у Джефри тоже было удивленное лицо. Амдиранифани редко бывал агрессивным — у этой восьмерки всегда было сочувствие к обиженным.

— Ну вот! А теперь нужен клоунский грим. — Он передал парочку красящих мелков Равне: — Я тебе скажу, что рисовать. Только не трогай глаза и мембраны, и ничего с ней не случится.

Равна посмотрела на мелки недоверчиво. Ручки их были специально расширены, чтобы легко можно было держать пастью. У Амди было достаточно свободных элементов, чтобы сделать это самому.

— Равна, давай. Мыслезвук жуть до чего противен, даже от синглета. Не хочу я больше своих элементов ставить возле Ритл.

— Хорошо.

Равна присела возле синглета, погладила Ритл ласково по спине, как гладят Дети своих Лучших Друзей. Ритл визжала и пыталась царапаться, но понемногу успокоилась.

— Теперь начинай с больших розовых колец вокруг плечевых и бедренных мембран…

Это заняло почти пятнадцать минут, и Джефри помогал накладывать другие цвета, но в конце Ритл была разукрашена больше любого элемента, который Равне случалось видеть, даже у Божидара.

Закончив с этой работой, Амди перестегнул поводок на карабин, висевший у Ритл на ошейнике. Потом отпустил его. Ритл секунду стояла неподвижно, потом рванула через всю конюшню туда, где на соломе светился наиболее яркий свет с неба. Синглет завертелся в напрасных попытках рассмотреть, что сделали с его телом. Наконец бедняжка снова запуталась в поводке и упала.

— Видите? — спросил Амди, хотя и не совсем в полном восторге. — Публика сочтет, что это невероятно смешно. — Он ткнул мордой вверх. — Шелковинт уже сейчас так думает.

На самом деле Шелковинт просто разрывался от удовольствия. Но это резко прекратилось, когда Амди издал последовательность аккордов, означавших нечто вроде «сейчас твоя очередь», и жестом велел остатку стаи спуститься на землю.

Все головы, кроме одной, дернулись назад, скрылись из виду. Равна услышала угрюмое бульканье. Амди ответил чем-то жизнерадостным. Три его элемента собирали мелки, остальные смотрели на Шелковинта и жестами его звали.

Остаток стаи спустился по лестнице один за другим, последним хромой. Четверка сбилась у подножия лестницы, сердито глядя на Амди.

Равна и Джефри переглянулись, и Джефри сказал:

— Амди, поосторожнее. Не забывай, кто это.

— Я… я помню. Я ничего силой его заставлять не буду.

Амди двинулся к дальнему углу конюшни, где висела упряжь.

Там было уютно, но места хватило бы двум стаям для разговора наедине. Шелковинт минуту подождал, потом пошел, подозрительно оглядываясь. Две стаи исчезли за стойками с упряжью. Донесся звук спокойного разговора.

— Не могу понять, что они говорят, — сказал Джефри.

Прошло полминуты, звуков битвы не было. Только слышно было, как переступают в стойлах керхоги и шипит сама себе Ритл.

Снаружи становилось шумно. Равна узнала хриплую музыку, которая объявляла о зрелищных мероприятиях.

Шелковинт и Амди прекратили репетицию. Амди суетился вокруг стола, собирая всех вместе, проверяя, что весь нужный реквизит собран в одной тачке. Шелковинт придвинулся ближе к двери. Его размазанную маскировку стерли — она уже не имела смысла так далеко от Домена Резчицы. На поводке он держал Ритл. Вид у Шелковинта был не очень довольный, но в этом, быть может, была вина Ритл. Равна подошла ободрить стаю, Шелковинт посмотрел на нее и сказал первые самнорские слова после той ночи, когда умер его элемент: