Детские игры

Так было и в эту субботу. Олег с Яшкой исчезли ни свет, ни заря. Тамара не высовывала нос из кухни. И всё равно выспаться Войничу не дали. Помешал настойчивый вопль сотового телефона. Первую серию звонков Андрей просто не услышал. От второй - перевернулся на другой бок. Но звонивший был настойчив, аппарат заорал в третий раз.

– Кому не спится в ночь глухую?
– недовольно пробормотал в трубку Войнич, садясь на кровать.

Вместо ответа телефон разразился воплями, охарактеризовать которые Андрей мог только словом 'истеричные'. С учетом того, что Серега Паныкин, крупный бизнесмен и постоянный заказчик Войнича, в целом к истерикам был не склонен.

– Викторыч!
– орал Серега, перемежая речь междометиями и неопределенными артиклями.

– Ты что, с дуба рухнул? Ты что творишь, старый маразматик? Совсем крыша уехала?..

Минут пять Андрей наслаждался паныкинскими оборотами. Потом Серега начал повторяться, и Войнич решил, что пришло время выяснить, чем же партнер недоволен.

– А ну кончай орать!
– рявкнул он.
– Раз уж разбудил меня ни свет, ни заря, так хоть объясни внятно, чем ты так недоволен.

– Какой, нах, ни свет, ни заря, - зашелся Паныкин.
– Два часа! Давно день на дворе!

– Выходной день!
– уточнил Войнич.
– А значит, до шестнадцати - утро! Так чего случилось то?

– Ты кого ко мне выпустил?

– В смысле?

– В прямом! Бригада, что на моем фасаде баннеры вешает, - это же песец!

– Что, плохо вешают?
– не понял Андрей, пытаясь одной рукой натянуть штаны.
– Или еще не повесили ни хрена? Так они только сегодня начали... Там дня на четыре работы...

– Всё они повесили!
– заорал Паныкин.
– Пока я тебе дозванивался - последний добили!

– Быстро они!
– удивился Войнич.
– Накосячили?

– Да нет...
– Серега сбавил обороты.
– Всё тип-топ. Как по линеечке...
– он вдруг снова завелся.
– Но это же дети!!!

– Ну, дети, - не понял Войнич.
– И что?

Он встал, положил трубку на стол (и так всё слышно), натянул штаны и майку, и вернулся к разговору, точнее, продолжил выслушивать Серегины вопли о безответственности подрядчика, выпустившего на объект детей. Справедливо решив, что надо дать заказчику выговориться, Андрей перебрался на кухню, пристроил аппарат рядом с тарелкой, бросил благодарный взгляд на жену и принялся за еду: жрать по утрам хотелось неимоверно. Расправился с яичницей, получил стакан кофе (еще один благодарный взгляд) и, прихлебывая божественный напиток, прервал словоизвержение контрагента.

– Не врубаюсь, чем ты недоволен. Кто кричал, что объект срочный, нужно было вчера, и всё такое? Кто был свободен, того и послал. Ребята молодые, здоровые, не пьют, не курят. В смысле, без перекуров работают. А что шестнадцати нет, так им и четырнадцати еще нет. И что? Недостаток временный, с возрастом пройдет. Сроки и качество выполнения работ тебя устраивают? Тогда какие вопросы?! Подписывай процентовки и кидай бабки в понедельник!

– Да заплачу, не мандражи!
– Паныкин сбавил обороты.
– Если какая инспекция меня к ногтю не прижмет за эксплуатацию детского труда! Викторыч, ты вообще с законодательством дружишь?

– Я с ним поддерживаю дипломатические отношения, - Войнич отхлебнул кофейку и довольно прищурился.
– А кое-кто из этих детишек не просто дружит, а на 'ты' и по имени. Ты, Серега, в нашем договоре что-нибудь, кроме суммы, прочитал?

– Ты за кого меня принимаешь?
– возмутился Паныкин.
– Конечно, нет! Мы уже столько лет работаем!

– А надо было! Там на третьей странице... Или на четвертой... Последний абзац. Найдешь, если захочешь. Там написано, что ты на время выполнения работ согласен на использование твоего здания для занятий и тренировок кружков и секций третьей школы. Сегодня у тебя на фасаде альпинисты тренируются. Там еще в офисах занятия кружка 'Очумелые руки'. В смысле 'Очень умелые'. Ты внутрь-то заходил?

– Заходил, - Серега, похоже, немного успокоился.
– Их там, как муравьев. И не понять ничего. Бегают, что-то тащат, сверлят, стучат... Сколько сделано, не скажу, но дым столбом, пыль коромыслом.

– А я о чем?
– Андрей допил кофе и перебрался на балкон.
– Трудовой энтузиазм и дисциплина у детей - с работягами не сравнить. Рабочее время... А нет его, рабочего! А продолжительность занятий кружков не регламентирована. Точнее, есть правила, но они в компетенции школы, да и обходятся с полпинка. А зарплаты я им не плачу. Ни одна инспекция не подкопается.

– То есть, как не платишь?!
– запнулся Паныкин.
– За такую работу надо еще и премии давать!

Войнич щелкнул зажигалкой, пару раз затянулся ароматным дымом и только после этого ответил:

– Не плачу. Ни копейки. А сколько я сыну на мороженое даю, ни к какому законодательству отношения не имеет. Втюхал, наконец?

Потрясенное молчание было красноречивей любого ответа. Андрей словно наяву представлял вылезшие на лоб Серегины глаза и отвисшую нижнюю челюсть.

– Викторыч, - просипел, наконец, Паныкин.
– Ну ты голова! Или юристы твои! Слушай, одолжи того мужика, что это придумал! Не обижу! У меня тут со столичными рейдерами проблемы нарисовались!

Войнич пару раз затянулся, чтобы создать паузу. Маленькая месть за раннее пробуждение.

– Ты еще на объекте?

– Ага...

– Найди там Катю Павлову. Маленькая такая. На возраст не смотри. Зуб даю, она твоих рейдеров законопатит в Норильский район прежде, чем они поймут, с кем связались! Только учти, девочкам какое попало мороженое не покупают... Думаю, ты и сам это понимаешь...

Андрей отключился, закурил новую сигарету и грустно вздохнул. Уверенности, которую он демонстрировал Паныкину, не было и в помине. Ни за что не стал бы связываться с детьми. Да, бригад не хватает, но это не повод. Только как потом сыну в глаза смотреть? Сам же учил: 'Мужик должен иметь дело и делать его хорошо'. И что, как дошло до реализации принципа - поджать хвост и в кусты? Не поймет Олег. Перестанет уважать, и будет прав. Пожалуй, надо съездить на объект, посмотреть, что там детишки наворотили. Трудовой энтузиазм и дисциплина - это здорово, но опыт так просто не заменишь. Наколотят панели вкривь и вкось, кто потом исправлять будет?

Транзакция шестая

Появление в классе директора - явление нечастое и ничего хорошего не обещающее. Чаще всего руководство заходит проконтролировать учителя. Посмотреть, чему педагог доверенных ему детей учит, как учит, соблюдает ли инструкции и руководящие указания. Как дисциплину держит, а как уши. В последней методичке городского департамента образования прямо написано: положение ушей педагогического работника во время объяснения - фактор, оказывающий немалое воздействие на усвоение материала. А раз написано, должно соблюдаться и контролироваться.

В выпускных классах бывает, что начальство хочет глянуть на кандидатов в медалисты. Достаточно ли усердия проявляют болезные. Хоть и нет пока по предмету ни одной четверки, а вдруг потенциальная краса и гордость школы разучится на мгновение решать задачи или писать сочинения, схватит двойку, и прости-прощай медалька. А она ведь не учащемуся нужна, в институты теперь по результатам ЕГЭ берут, а медали ценятся как прошлогодний снег. Это школе за медалистов почет и слава. И немного дополнительного финансирования, если вовремя подсуетиться. Так что вопрос на самотек пускать никак нельзя. Контроль, контроль и еще раз контроль!