Девственница мафиози

С тех пор не было ни слова.

Я уставилась в свою кружку и помешивала чай. Все еще спали, и я использовала тихое время этим утром, чтобы подумать. Мои сестры избегали темы моего брака и моего пропавшего мужа, но это не продлится долго. Слишком много трагедий пришлось пережить за последние несколько дней, но я хорошо их знала. Скоро они потребуют услышать все.

Я не знала, что им сказать.

Любила ли я Джакомо? Да, однозначно.

Но любви было недостаточно, чтобы построить брак. Настоящее партнерство зависело от уважения и общения, общих ценностей и целей. Если бы я отправилась в Палермо, я бы отказалась от того, ради чего я работала — от выхода из мира, в котором я выросла. Джакомо мог обещать, что для меня все будет по-другому, но как это могло быть? Человек в его положении не мог делать слишком много скидок, не рискуя всем. А Сицилия определенно была старой школой в своем мышлении.

— Как мой маленький мужчина сегодня утром?

Я резко подняла голову на голос старшей сестры. Мобильный телефон у ее уха, Фрэнки влетела на кухню в нарядной красной шелковой пижаме. Она всегда выглядела прекрасно, как мини-версия нашей матери, которая была всемирно известной моделью.

Фрэнки подошла к кофемашине и начала возиться с настройками.

— Мама любит тебя, Марчелло. Да, люблю. Ti amo, ti amo, ti amo (Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя).

Марчелло был ее сыном. Как она оставалась такой великолепной, имея троих детей, которые были так близки по возрасту, было загадкой. Я бы, несомненно, была в беспорядке 24/7.

Это навело меня на мысли о Джакомо и детях.

«Ты примешь м еня , как хорошая девочка, не так ли? И я собираюсь поместить внутрь тебя ребенка».

Я покраснела и поерзала на стуле. Такие воспоминания не были полезными. Для этого требовалась логика, а не эмоции.

— Спасибо тебе за это, — говорила Фрэнки в трубку, и тон ее голоса изменился. — И да, я тоже скучаю по тебе, Папарино.

Что бы Фаусто ни сказал в ответ на другом конце провода, моя сестра покраснела, поэтому я отвернулась. Я не могла сейчас вынести еще одну счастливую пару. Энцо и Джиа были достаточно плохи.

Она принесла чашку эспрессо в бар на кухне.

— Мне пора идти, старый грязный дядюшка. Здесь моя сестра, и ты ее смущаешь. — Она замолчала. — Нет, она хандрит. — Еще одна пауза. — Я ей скажу. Поговорим позже, amore mio. Ciao.( Моя любовь. Пока).

Когда она отключилась, она отпила эспрессо.

— Фаусто говорит, что тебе лучше.

— Почему ты сказала, что я хандрю?

— Ты вообще спала прошлой ночью?

Едва-едва, но это не главное.

— Вы все должны оставить меня в покое и позволить мне управлять своей собственной жизнью.

Фрэнки фыркнула.

— Ты познакомилась со своими двумя сестрами? Ты познакомилась со своими зятьями? Оставить тебя одну — это не в моих правилах, Эм.

Я не хотела говорить ни о чем из этого, поэтому сменила тему.

— Я слышала, ты долго сидела с папаой вчера вечером. — Фрэнки была, мягко говоря, расстроена, когда узнала, что наш отец умирает. Она быстро проходила через стадии горя, чередуя горе, гнев и отчаяние с тех пор, как приземлилась в Торонто.

— Да, — ответила она. — И не меняй тему. Мы говорим о тебе.

— Я не хочу говорить о себе.

Вошла Джиа.

— О, хорошо. Мы говорим об Эмме. — Ее темные волосы были в беспорядке, и она была в той же рубашке, что и Энцо вчера, ноги ее были голыми. — Позволь мне выпить кофе, прежде чем мы начнем.

— Мы ничего не начнем, — сказала я.

— Да, мы начинаем, — строго сказала Фрэнки. — Так что пристегнитесь.

Джиа подошла к кофемашине. Когда капля потекла, она положила руки на стойку, затем наклонилась, чтобы вытянуть спину. Фрэнки критически посмотрела на нее.

— Ты там в порядке, Джи?

— В порядке? Господи Иисусе, мой мужчина может натворить бед. Хорошо, что я в форме. Иначе я бы не выжила после его члена.

— Это объясняет твою прическу, — сказал Фрэнки.

Джиа сняла повязку с запястья и собрала волосы в пучок.

— Не стоит меня ненавидеть за то, что я выбрала кого-то моложе и красивее твоего мужа.

Фрэнки покачала головой, усмехнувшись.

— Конечно, продолжай говорить себе это.

Мои две сестры любили подкалывать друг друга. Обычно я пыталась играть роль миротворца, но не сегодня. Если они спорили, значит, они игнорировали меня и мой брак.

— Я удивлена, что Фаусто не с тобой, — сказала Джиа. — Учитывая, что Энцо и его братья здесь. — Энцо уже похитил Фрэнки однажды, до того, как они с Джиа влюбились, а Фаусто был не из тех, кто прощает и забывает.

— Не волнуйся, — сказал Фрэнки. — Они долго беседовали.

— Вот как. — Джиа взяла чашку кофе и подошла к бару. — Энцо не рассказал мне, о чем шла речь, только то, что Фаусто посылает людей следить за тобой.

— Я не боюсь Энцо. — Фрэнки махнула рукой. — Он любит тебя и никогда не посмеет сделать ничего, что могло бы означать потерять тебя.

— Факт, — сказала Джиа и отпила кофе. — Она рассказала тебе, что случилось?

— Нет. А тебе?

— Нет, так что давай, Эмма. Что случилось?

Они обе пристально на меня уставились, словно это было допрос или инквизиция. Мои сестры были страшными, когда чего-то хотели.

Я встала с табурета и подошла к микроволновке, чтобы разогреть чай.

— Нечего рассказывать. Он пришел помочь, когда услышал, что Дон Вирга здесь. Когда все закончилось, он попросил меня вернуться в Палермо, но я сказала ему, что мне нужно больше времени и он ушел.

— Энцо сказал, что Джакомо очень тебя защищает, — сказала Джиа. — То есть, чрезвычайно защищает. Примерно так, как ведет себя влюбленный человек, когда его партнер в беде.

— Он отпустил меня, — указала я, — Дважды, ваши мужчины этого не сделали.

Джиа и Фрэнки уставились на меня. Мая близняшка пришла в себя первой.

— Эм, Энцо сказал несколько ужасных вещей и вышвырнул меня со своей яхты. Ему повезло, что я не отрезала ему яйца.

— А Фаусто? Господи, — сказала Фрэнки, качая головой. — Он был ужасен со мной до того, как меня похитили. Единственная причина, по которой он меня не выгнал, была в том, что я была беременна Раффаэле.

Я забыла об этом. Поскольку они все были сейчас так счастливы, было легко забыть их ранние трудности.