Девушка по имени Каламити

— Дон… — начала я, но Уэстон стащил меня с кровати.

Я с глухим стуком приземлилась на пол, простыни скрутились вокруг меня.

— Ой!

От моего голоса у меня заболела голова, я застонала и посмотрела на Уэстона.

— Это было необходимо? — спросила я и затем поморщилась от раскалывающей боли в голове.

— Будь готова в течение четверти часа. Или я уйду без тебя, — предупредил он, прежде чем выйти за дверь.

Я вздохнула и поднялась на ноги, потирая задницу. Лучи света резали мне глаза, пока я ходила по комнате, чтобы одеться.

Моя одежда от Сильвиан высохла, и я натянула ее обратно, прежде чем поняла, что не смогу ездить верхом в юбке. Поэтому я сняла ее и швырнула через всю комнату, а затем натянула укороченные брюки. Я фыркнула, когда пошла и подобрала юбку, думая, что она мне может понадобиться.

Я не была жаворонком.

Особенно после ночи, проведенной в моих чашках.

Я вслепую вышла из гостиницы, так как солнце было очень ярким, и встретила Уэстона в конюшне. Он бросил один взгляд на кожу, обернутую вокруг моей руки, и сорвал ее одним рывком.

— Ой, — я нахмурилась.

— Тебе обязательно обращаться со мной грубо? — огрызнулась я, потирая руку.

Я даже забыла, что кожа все еще на мне.

Его взгляд стал жестким.

— У меня нет времени разбираться с тем вниманием, которое ты вызываешь, выставляя себя напоказ.

У меня разболелась голова, а от его слов раздражение пробежало только по позвоночнику.

— Я не выставляю себя напоказ, — проворчала я.

Он усмехнулся и поднял кожаный платок, зажатый в кулаке.

— Ты вообще знаешь, что это значит?

— Да, знаю, большое тебе спасибо, — вздохнула я.

— Значит, ты выставляешь себя напоказ.

Мой мозг был слишком затуманен, чтобы мыслить правильно, и я была сбита с толку, но не настолько, чтобы поверить, что я выставляю себя напоказ.

— Нет, это не так. Все женщины должны надеть кожу на фестиваль.

Он холодно рассмеялся и отбросил кожаную куртку в сторону.

— Кто тебе это сказал?

Я нахмурилась.

— Почему тебя это волнует?

— Кожа означает, что ты активно ищешь нового любовника.

Я покачала головой.

— Нет. ты ошибаешься. Это не то, что сказала Роза. Она сказала, что каждая женщина должна носить такое.

Я подумала о предыдущей ночи и не смогла вспомнить, все ли женщины носили кожу.

— Ну, Роза солгала тебе.

Я в замешательстве наморщила лоб.

— Зачем ей это делать?

Я подумала о танце и поняла, что они, вероятно, собирались сделать гораздо больше, чем просто "узнать друг друга’.

— Вероятно, по той же причине, по которой кто-то заставил тебя мыться олиановым мылом.

— Зачем кому-то хотеть, чтобы от меня воняло? Что это было за мыло?

Он посмотрел на меня сверху вниз с непроницаемым выражением лица.

— Сильвианцы хитрые. Никому из них нельзя доверять. Я удивлен, что мыло и кожа были твоими единственными проблемами.

Он повернулся ко мне спиной и начал готовить лошадей. Моему затуманенному мозгу потребовалось несколько минут, прежде чем я поняла, что он не ответил на мой вопрос.

* * *

Когда мы выезжали из города на пыльные тропинки, я подумала о гадалке. Ее предзнаменование оставило неприятный привкус у меня во рту, и меня затошнило еще сильнее, чем раньше. Я думала обо всех различных способах, которыми я могла умереть. Большинство из них были непрактичными, но мое воображение было далеко от разумного.

Упала на кактус, и один из его шипов пронзил прямо мое сердце.

Удушье от пыльной бури.

Упала с Галланта и сломала себе шею.

Падение со скалы.

Много падений. Может быть, предчувствие? Я надеялась, что нет.

Нелепый список продолжался и продолжался, пока Уэстон не посмотрел на меня с отвращением.

Сильно проницателен?

Был полдень, и моя головная боль прошла, когда я смотрела, как Уэстон надевает плащ. Я посмотрела на него с гримасой. На улице было невыносимо жарко, и он надевал плащ?

Мы почти ничего не сказали друг другу, и я не собиралась начинать сейчас. Он просто игнорировал меня, и это действительно вызывало у меня желание ударить его, когда он продолжал. Я бы предпочла жить, поэтому держала рот на замке. Его поведение было странным, но так было обычно, поэтому на этот раз я не дала волю своему воображению.

Мы остановились у первого дерева, которое я увидела за последнее время, и я села под ним, чтобы отдохнуть от солнечного жара. Рядом с ним протекал ручей, и звук журчащей воды был настолько успокаивающим, что я почти заснула.

Мои глаза открылись при звуке ударов лошадиных копыт о землю. Мы встретили много путешественников, поэтому я не нашла странным, что они были на тропинке. Мне показалось странным, что они замедлились, когда увидели нас.

Я взглянула на Уэстона, и беспокойство поселилось у меня в животе. Он пил из ручья, не снимая плаща, в то время как мужчины подъехали к нашим лошадям. Их было четверо, полностью покрытых белой материей. Единственной видимой частью их были темные глаза. Я подскочила, когда они начали слезать со своих лошадей.

— Уэстон, — настаивала я.

Он не обернулся, даже когда один из мужчин сказал:

— Боже мой, боже мой, что у нас здесь?

— Уэстон, — прошипела я.

Он не двигался, и я была встревожена, но в основном напугана, когда ужас пополз вверх по моей спине. Я нащупала нож в ножнах, а мужчины в белом наблюдали за этим движением.

— Боец, да? — сказал один из мужчин, толкнув локтем мужчину рядом с собой.

— Мне всегда нравились бойцы, не так ли, Кейстан?

Он подошел ко мне, и я отступила в направлении Уэстона, но мужчина оказался быстрее, чем я думала, и бросился на меня, схватив за запястье. Он вывернул его так сильно, что я подумала, что он сломал его. Я вскрикнула, и нож выпал из моей руки.

— Уэстон! — я закричала, когда кожаная перчатка мужчины впилась в мое больное запястье, и он потащил меня к их группе.

Страх пронзил меня. Что Уэстон делал? Почему он не помогал мне?

— С твоим кавалером мы разберемся позже, но, похоже, он там в штаны наложил от мысли о драке с Неприкасаемыми.

Мужчины были настолько равнодушны к нему, что подставили ему спину. У меня перехватило дыхание, когда мужчина повалил меня на землю. Несмотря на то, что я пыталась отдышаться, я все еще могла разглядеть более высокую фигуру Уэстона за мужчиной передо мной, прежде чем нож перерезал шею мужчины в белом.