Девушка января

Лукас инициировал эту сделку, но не мог вспомнить лицо Джуди. Эта покупка произошла почти сразу после смерти его брата. Лукас прожил несколько месяцев, словно на автопилоте, работая без всяких мыслей и чувств.

Но, он не сомневался, что каждое слово Тристана было правдой потому, что такие действия были стандартной процедурой в «Уайтинг Пропертис».

Тристан был прав. Он годами слепо причинял боль людям. Пришло время платить по счетам.

– Все закончится на этом, - произнес Лукас.

Эван прищурился.

– Что это значит?

– Сделайте мне одолжение, - сказал Лукас, не отвечая на вопрос.

– Не говорите Кейтлин, что я приезжал. Сначала мне нужно кое с чем разобраться.

Четверо мужчин, которые настойчиво мешали ему пройти, теперь, когда он уходил, не хотели его отпускать.

– С чем разобраться?
– спросил Локлан.

Он не винил их за подозрение. Лукас долгое время был угрозой их существованию, кроме того, он причинил боль Кейтлин. Он подозревал, что они могли бы с легкостью простить его действия по отношению к пабу, но не другой проступок. Если у него и есть мизерный шанс вернуть ее, вернуть ее доверие и доверие ее семьи, то он должен все сделать правильно. Сейчас же...он не заслуживал Кейтлин.

– Мне потребуется несколько недель, чтобы со всем разобраться. Я не свяжусь с Кейтлин до этих пор. Но я вернусь.

Локлан и Патрик выглядели растерянными. Черт возьми, Локлан выглядел так, словно готов врезать Лукасу, но Трис и Эван, похоже, его поняли.

– Хорошо, - в конце концов, ответил Трис.
– Мы не скажем ей, что ты был здесь.

Лукас посмотрел на Эвана.

– Я позабочусь о налоговой.

Выражение лица Эвана заметно расслабилось.

– Спасибо. Мы можем сказать Райли, чтобы она остановилась надраивать каждый сантиметр кухни, словно от этого зависит ее жизнь?

Лукас кивнул.

– Да. Вас больше никто не побеспокоит. Предложение потеряло силу.

Он развернулся, чтобы уйти, но Тристан, останавливая, положил руку на его плечо.

– Не затягивай, Лукас.

– Не буду.

Мужчина молился, что у него получится все сделать быстро, потому что не было ничего, что он так сильно хотел, кроме возвращения к ней.

Быть мужчиной, достойным ее любви.

***

Лукас закрыл папку с документами и стал терпеливо ждать, когда прибудет отец. Лукас назначил встречу после окончания рабочего дня, когда весь офис пустовал, и не было никого, кто мог бы их подслушать.

Всю последнюю неделю Лукас работал без остановки, днем и ночью, в тайне собирая информацию. Ему нужно было быть очень осторожным, чтобы не раскрыть то, что он задумал. Если его отец узнает, то скорее всего его план провалится, потопляя не того Уайтинга.

– И так, я здесь.

Его отец остановился в дверном проеме и выглядел при этом очень раздраженным.

– Что, черт возьми, было таким важным, что ты решил обсудить это сегодня, не дожидаясь утра?

– Я ухожу.

Отец нахмурился.

– О чем, черт возьми, ты говоришь?

Лукас взял папку и вытащил план по своему выходу из компании «Уайтинг Пропертис». Это был всего лишь набросок того, что должно было превратиться в долгое жесткое разделение, которое обойдется компании в небольшое состояние для гонорара адвокатов. Тем не менее, он был намерен выйти из компании.

Его отец зашел в кабинет и посмотрел на документ, с каждой прочитанной им строчкой его лицо становилось все более агрессивным.

– Ты не можешь так поступить, - высказал он.

– Ты не прав. Могу.

– Зачем? В чем дело?

Лукас ждал этого вопроса и провел бесконечное количество часов, продумывая ответ. Кейтлин была основной причиной его решения, но не единственной. Он начал отдаляться от семейного бизнеса в ту ночь, когда позвонил его отец и рассказал о смерти Тоби. Отец произнес это таким же тоном, которым сообщал, что у него на ланч будет салат. Сухо. Без эмоций.

Прежде, чем они закончили телефонный разговор, его отец начал жаловаться, что из-за похорон придется отложить некоторые работы по текущему проекту. А потом стал рассуждать о планировании встречи с Лукасом и адвокатами, чтобы переделать их завещания. Тоби умер не более двух часов назад, а отец уже стер его и пошел дальше.

Лукас провел больше бессонных ночей, чем был готов признаться, размышляя, отнесся бы отец к его смерти также. Словно смерть не больше, чем неудобство.

Но он не хотел говорить об этом своему отцу потому, что он был почти уверен, что этому человеку все равно. Он относился к этому, как к слабости, женской сентиментальности.

– Я больше не согласен с тем способом, которым мы ведем дела.

Отец прищурился.

– Это как-то связано с женщиной, с которой ты встречаешься?

С ней было связано все. Она открыла его глаза на множество вещей.

– Да. И нет.

– Что это значит?

– Это значит, что я собираюсь на ней жениться. Если она согласится.

Его отец фыркнул.

– Конечно, согласится. Ты богат. Чем занимается ее семья?

Типичная реакция. Очевидно, что его отец надеялся увеличить семейный капитал за счет выгодного брака.

– Ее семья владеет ирландским пабом «У Пэт».

Его ответ спровоцировал ожидаемую реакцию отца. Он громко ударил кулаком по столу.

– Сукин сын. Вот почему ты тянул, срывая эту сделку? И с каких пор тобой руководит твой член?

Пора вернуться к теме разговора.

– Мы можем вызвать адвокатов завтра, чтобы начать процесс выкупа моей доли.

Лукас владел половиной компании «Уайтинг Пропертис». Единственный способ аккуратно выйти из дела - это продать свою долю отцу.

Отец ухмыльнулся.

– Ты считаешь, что покинув компанию, ты сможешь защитить свою подружку и ее семью? «Уайтинг Пропертис» купит этот паб. С тобой или без тебя.

Теперь была очередь Лукаса улыбнуться.

– Нет. Не купишь. В первую очередь, моя доля не будет дешевой. Тебе потребуется время, чтобы возместить эти деньги. А далее, вот это, - Лукас подвинул отцу папку.

Его отец сел, открыл папку и стал пролистывать страницу за страницей.

В этих документах Лукас подчеркнул каждую сомнительную сделку. Откаты, взятки, открытые угрозы. А в конце было письмо в «Балтимор Сан» (прим.: ежедневная газета на английском языке, одна из наиболее влиятельных газет США).

– Если ты отправишь это письмо, ты не только меня потянешь вниз, но и себя.

Его голос был тише и менее враждебным. Лукас определенно напугал своего старика.

– Мне все равно.