Диана. Обреченная принцесса

Как гласит официальная биография: «В браке с Дианой не было никакого скандала, после которого стало бы понятно, что все попытки принца сохранить отношения лишены всякого смысла. Их совместная жизнь разрушалась постепенно». Причем в качестве водораздела, после которого «брак стал медленно распадаться на части», Димблби указал уже знакомый нам 1986 год.

1986 год действительно был знаковым. В мае супруги Уэльские приехали с официальным визитом в Канаду. Во время посещения выставки Экспо-86 в Ванкувере Диане стало плохо, и она потеряла сознание. Последнее, что принцесса успела произнести, прежде чем упасть в обморок, было:

— Дорогой, я исчезаю.

Чарльз повел себя неожиданно черство. Когда его супруга пришла в себя, он потребовал от нее впредь не устраивать подобных сцен публично.

Как заметил один из членов их команды, «в поведении принца впервые за все годы их совместной жизни не было сочувствия. В их взаимоотношениях что-то изменилось. Чарльз больше не выглядел тем заботливым мужем, которого мы привыкли видеть раньше».

Изменился не только характер взаимоотношений, но и быт знаменитых супругов. Они спали в разных спальнях, придерживались разного распорядка дня, приезжали в Хайгроув на разных машинах — словом, как выразился Джонатан Димблби, «находясь вместе, они жили разными жизнями».

«Слугам, конечно, ни о чем не говорили, — вспоминает Пол Баррелл, — но мы не были слепыми и видели, что происходит. В тех редких случаях, когда супруги находились в Хайгроуве вместе вечером, когда дети уже легли спать, мы слышали наверху крики, хлопанье дверей и сердитые шаги на лестнице. Днем все замирало, и дом погружался в мрачную тишину».

По словам одного из друзей принцессы, Кенсингтонский дворец превратился в «сумасшедший дом».

«Когда во дворец приезжал Чарльз, там тут же воцарялась совершенно необычная атмосфера, — признается массажист Дианы Уна Шэнли-Тоффоло. — Оба супруга были заметно напряжены. Диана чувствовала себя очень скованной в его присутствии».

Принцесса нервничала. Как результат — участилась приступы булимии, которые, по ее собственным словам, стали еще более «неистовыми и буйными».

Летом 1986 года Диана отдыхала на Майорке с королем Испании Хуаном Карлосом и его супругой Софией.

«Я ненавижу эту поездку, — скажет она позже. — Они все думали, что Чарльз самое лучшее создание на свете. И кто такая эта девчонка, которая приехала с ним? Я знала, что во мне что-то есть. Но я никак не могла сделать так, чтобы это увидели и другие. Все время каникул я провела вниз головой в унитазе. Мне было так плохо…».

О том, насколько плохо было принцессе, можно судить по воспоминаниям известной портретистки Эмили Патрик, сеансы у которой Диана посещала после возвращения с Майорки.

«Принцесса была напряжена от корней волос до пят, — говорит Эмили. — Она не переставала двигаться и постоянно хотела обсудить проблемы похудения. Сразу было видно, что Диану что-то не устраивает в ней самой, и она тщательно старалась это скрыть».

Этим же летом во время одной из ссор с Чарльзом Диана схватила перочинный нож и ударила себя сначала в грудь, а затем в каждое из бедер. Было «море крови», но, как утверждала принцесса: «Мой муж не обратил на это никакого внимания».

На самом деле это не так. Сказать, что подобная эмоциональная неразбериха нисколько не беспокоила принца, значит погрешить против истины. В ноябре 1986 года, доведенный до отчаяния, Чарльз признался одному из своих друзей:

«Меня как будто заперли в клетке. Я мечусь по ней взад-вперед, стремясь найти выход и вырваться на свободу. Насколько ужасным может быть несовместимость в характерах, и насколько разрушительным оказывается подобное воздействие на основных участников этой экстраординарной драмы! В сложившейся ситуации есть все необходимые компоненты для греческой трагедии».

Главным виновником разворачивающейся в Хайгроуве и Кенсингтонском дворце «греческой трагедии» Чарльз видел именно себя. «Я никогда не думал, что все это закончится подобным образом, — написал он в одном из своих писем. — И как я смог допустить, чтобы все пошло кувырком..,».

Диане требовалась профессиональная психологическая помощь. Вновь в жизни принцессы появились психиатры, и вновь они оказались бессильны. Единственным шагом вперед можно считать лишь откровенное признание Дианы в том, что она страдает булимией.

Заявление принцессы не стало неожиданностью. Окружение королевской семьи все чаще стало подозревать в состоянии Дианы что-то неладное. Прислуга, например, постоянно перешептывалась о странных вечерних набегах на кухню с опустошением холодильника.

«Мы все видели, что происходит, но никак не могли понять — почему Диана не поправляется?» — вспоминает матрос с яхты «Британия».

Фотограф Артур Эдварде, снимавший принцессу, ужасался:

«Я был поражен, насколько Диана похудела. Платье висело на ней, словно на скелете. Кости выпирали сквозь кожу».

Скрывать булимию было бессмысленно. Но о чем принцесса умолчала, так это о тяжести приступов, что сделало дальнейшее лечение малоэффективным. В результате, как вспоминает сама Диана, «врач прописал мне таблетку и предложил заткнуться».

Не способствовало выздоровлению и чувство недоверия, которое Диана питала к врачам и близким друзьям своего мужа:

«Они постоянно пытались показать мне, что я неуравновешенна и больна. По их мнению, лучше всего, если я побуду дома и некоторое время просто отдохну. На самом же деле они хотели разрушить меня как личность, изолируя от общества».

Именно в этот период принцесса Уэльская начинает активно увлекаться оккультными науками. В Кенсингтонский дворец приглашаются медиумы, астрологи, хироманты, графологи, экстрасенсы, а также множество всевозможных целителей, использующих нетрадиционные методики лечения: остеопаты, специалисты по акупунктуре и японскому массажу биологически активных точек шиатцу, ароматерапевты и гидротерапевты. Специалистов было слишком много, а их выбор не всегда подчинялся законам логики. Впрочем, перефразируя известные слова Владимира Жаботинского, «логика — наука греческая, и в данном случае она ни к чему».

Увлечение принцессы нетрадиционными целителями было вызвано двумя причинами — одной явной, другой не очень. В основе явной лежит самая обычная потребность в общении. Диане был чужд стиль бесед, который веками вытачивался в королевских резиденциях. «Все придворные говорят загадками, — недоумевала она. — Они никогда не выражают свои мысли прямо, и вам постоянно приходится самому додумывать, что же они хотели сказать на самом деле».

У Дианы была Ферджи, но ее присутствия было явно недостаточно для заполнения коммуникативного вакуума. Принцессе требовались еще собеседники, которым она смогла бы выговорить все, что наболело у нее на душе.