Диана. Обреченная принцесса

«Пол не собирался работать на принцессу, — вспоминает Дики Арбитер. — Он выказал желание продолжать работать на Чарльза, однако принц был против его кандидатуры. В тот день как раз проходил рождественский благотворительный вечер. Помню, вечером я увидел Баррелла рыдающим над бокалом с виски. Он только и повторял: «Мне сказали, что отныне я работаю на принцессу!»».

Куда исчезло подобное недовольство, сказать трудно, но в последующие годы Пол настолько проникнется симпатией к Диане, что в его отношении к ней даже появится чувство ревности. Нет, не той ревности, что возникает между мужчиной и женщиной. Его ревность больше напоминала чувства Скупого Рыцаря, считающего принцессу «своей драгоценностью» и старающегося оберегать ее от неблагоприятного воздействия внешнего мира.

После разрыва отношений с Чарльзом Диана принялась сознательно акцентировать внимание на том, что она стала сильнее. Как описывал эти метаморфозы «ее» журналист из «Daily Mail» Ричард Кэй, «официальное расставание с супругом превратилось для Дианы в катализатор, который поспособствовал ее преображению из отчаявшейся принцессы в уверенную леди нового поколения».

Но так ли обстояло дело на самом деле? К сожалению, нет. Сам Ричард Кэй, написавший эти бодрые строки, в приватных беседах говорил совершенно другое.

«Я никогда не находил ее сильной!» — признавался он.

С ним соглашается и Симона Симоне:

«Диана производила гнетущее впечатление. Она чувствовала себя отвергнутой, брошенной и полностью разрушенной».

Первоначально принцесса бодро восприняла новость о расставании с мужем.

««Он согласился! Он согласился!» — постоянно твердила Диана. Я никогда еще не видел ее в таком состоянии. Возникало ощущение, что от радости она даже себя не контролирует», — записал в своем дневнике Джеймс Колтхерст.

Патрик Джефсон вспоминает, что после исторической беседы с Чарльзом принцесса пребывала в приподнятом расположении духа. Она села за фортепьяно и начала играть заводные мелодии, а члены ее команды принялись танцевать.

«Было такое ощущение, что мы очутились снова в детском возрасте: взрослые ушли и оставили нас на несколько часов одних, предоставив самим себе», — говорит Джефсон.

Но когда угар прошел, принцессу охватила тоска. Она не могла не понимать всю сложность своего положения. После одиннадцати лет брака у нее фактически ничего не было. Лишь какие-то безделушки и дешевая мебель из старой квартиры. Что же до знаменитых драгоценностей, то все они принадлежали либо семье Спенсеров, [43] либо короне. Помещения в Кенсингтонском дворце также являлись собственностью королевы.

43

После смерти Джона 29 марта 1992 года девятым графом Спенсером (а следовательно, и владельцем всего имущества, включая драгоценности) стал брат Дианы Чарльз.

Когда Диана позвонила своему другу Джеймсу Хьюитту, чтоб поделиться с ним последними новостями, ее голос звучал «плоско и вяло».

— В любом случае мне не удастся получить то, что я действительно хочу, — с грустью сказала она.

Наибольшую обеспокоенность у принцессы вызывал ее общественный статус. Она отлично понимала, что после выхода из королевской семьи ее подвергнут не меньшой «вивисекции», чем Сару Фергюсон. В ее ушах все громче стало звучать мрачное пророчество Ферджи:

— Еще ни одной женщине не удавалось покинуть королевскую семью с головой на плечах.

Как сказал личный секретарь Чарльза Ричард Эйлард в беседе с Патриком Джефсоном:

— Нам необходимо найти способ посадить Диану в сейф. А там уж пускай она делает все, что ей только заблагорассудится.

На этот раз принцессе пришлось столкнуться не просто с прохладным безразличием придворных кругов — на нее надвигался гигантский айсберг королевской машины.

«Это была тотальная война — грязная, глубокая, злая», — вспоминает лорд Паламбо.

Чтобы лучше подготовиться к предстоящей борьбе, подруги советовали Диане получить образование, но она отказалась. Своим главным оружием принцесса избрала обаяние и умение сострадать. Можно лишь сожалеть, что она так и не смогла (а может, и не хотела) понять, что образование — это ноша, которая не тянет; оно не только не ослабило бы ее лучшие качества, а наоборот, подвело бы под них необходимую в таких случаях опору. Это сместило бы центр тяжести, сделав принцессу более устойчивой в море житейских неурядиц. Это помогло бы ей взглянуть на сложившуюся ситуацию не только на эмоциональном, но и на ментальном уровне.

Не желавшей что-либо серьезно менять в своей жизни Диане пришлось бороться со старыми демонами. В который раз ее стало засасывать вязкое болото одиночества.

«Люди наивно полагают, что в Кенсингтонском дворце жизнь бьет ключом: повсюду прислуга и придворные шуты. Но в половине шестого камердинер и горничная уходят домой, и дворец превращается в самое одинокое место на свете», — вспоминал телохранитель Кен Уорф.

— Я ненавижу тишину этого дома, — скажет Диана Полу Барреллу.

В довершении всего принцесса потеряла поддержку семьи, поссорившись со своим братом. Поводом для разногласий стал загородный дом. Диана давно уже мечтала иметь свой собственный дом, где она могла бы хоть немного отдохнуть пусть и от любимого, но уж очень суетливого и шумного Лондона. Она нуждалась в уединенном месте, где можно спокойно отдохнуть с детьми и насладится свободой частного лица. В июне 1993 года у принцессы появилась такая возможность. Чарльз Спенсер предложил ей за 12 тысяч фунтов в год снять садовый домик в семейном поместье Элторп. Диана была в восторге.

Однако эйфория продлилась недолго. Спустя две недели Чарльз отозвал свое предложение, сославшись на чрезмерное внимание прессы, которая, по его мнению, сделает жизнь других обитателей Элторпа невыносимой. В качестве компенсации он предложил сестре занять фермерский домик, расположенный за пределами знаменитого парка. Принцесса пришла в бешенство от такого предложения.

— Он хочет лишить меня моего же наследства! — возмутилась она.

Чарльз пытался загладить вину и все объяснить, но Диана бросила трубку, даже недослушав его. Сев за рабочий стол, она написала ответное письмо, в котором не стала стесняться в выражениях. На этот раз из себя вышел девятый граф Спенсер. Не распечатывая переполненное ненавистью письмо сестры, он отправил его обратно с припиской: «Сомневаюсь, что чтение этого документа сможет улучшить наши взаимоотношения».

Нашла коса на камень. Два Спенсера схлестнулись друг с другом, и ничем, кроме ссоры, это закончиться не могло.

В сентябре 1993 года Чарльз нанес новый, еще более болезненный удар. Он потребовал от Дианы вернуть фамильную диадему Спенсеров, которая была на ней в день свадьбы. Принцесса очень любила это украшение и часто надевала на официальные приемы в Букингемском дворце, на открытие ежегодных сессий парламента, а также на дипломатические рауты. Чарльз напомнил, что диадема была завещана ему седьмым графом еще в 1970-х годах и он передал ее сестре лишь на время; отныне диадему будет носить его супруга Виктория. Диана была уязвлена. Все ее нутро переполнял и обжигал самый страшный гнев — гнев бессилия. Скрепя сердце, принцесса вынуждена была подчиниться и передать любимое украшение своему теперь уже нелюбимому брату.