Диана. Обреченная принцесса
Шрифт:
Диану нисколько не смущало, что Хаснат оказался представителем совершенно другой культуры. Скорее наоборот. Это придавало их отношениям дополнительную пикантность. Диана всегда относила себя к много конфессиональным людям. Она интересовалась римским католицизмом, индуизмом, каббалой и даже древними обрядами. Еще задолго до того, как увлечение романом Дэна Брауна «Код да Винчи» охватило весь земной шар, принцесса задавалась мыслью — а что, если Иисус Христос и в самом деле был женат на Марии Магдалене?
«Какое влияние это оказало бы на прочтение Евангелия и анализ жизни Христа?» — спрашивала она.
Среди прочих религиозных увлечений принцессы был и ислам. Уже во времена общения с Хором Диана проявила неподдельный интерес к исламскому искусству и философии, особенно к суфизму.
Однако первое
— Как я могу улучшить взаимопонимание между мусульманским миром и Западом? Какую роль я могу при этом сыграть лично?
— Думаю, вы можете сыграть огромную роль, — ответил Ахмед. — В отношениях между двумя цивилизациями существует пропасть недопонимания, устранить которую под силу только такому человеку, как вы.
Как вспоминает профессор, ему показалось, что он смог зажечь внутри принцессы «небольшую искру» интереса к исламу.
Возможно, так оно и было. Диана еще несколько раз встречалась с Акбаром Ахмедом в Кенсингтонском дворце. В сентябре 1991 года супруга Чарльза отправилась с первым официальным визитом в Пакистан. По совету профессора в качестве вступления к своей приветственной речи она выбрала слова известного пакистанского поэта Аллама Мухаммада Икбала: «Столько людей бродят в джунглях в поисках чего-то, но я стану преданным слугой тому, кто испытывает любовь ко всему человечеству».
После встречи Дианы с Хаснатом Ханом эти слова заиграют новыми оттенками.
Во время своего визита в Пакистан в 1996 году, помимо знакомства с семьей Хасната, Диана приняла участие в благотворительном обеде в пользу медицинского центра по лечению рака, созданного на деньги Имрана Хана. Также она посетила и сам центр.
Один из помощников принцессы следующим образом описывает этот визит:
«Я думал, мы никогда не покинем здание. Принцесса заходила практически в каждую палату, брала на руки каждого ребенка. Она шла из одной палаты в другую. Было видно, что она не собирается производить никакого впечатления. Ее поведение было очень естественным. Она оказалось на том самом месте, где ей как раз и следовало быть. Я был полностью измотан, а Диана все продолжала и продолжала обходить палаты. Мы начали в восемь утра и прервались на ланч только в половине четвертого дня. А до этого — все время на ногах».
Дружеские отношения с Имраном Ханом были не случайны. Как и Хаснат, он был человеком Востока, [52] но при этом знакомым с западным образом мышления и ценностями. Имран помогал ей лучше понять Хасната, на которого она имела серьезные виды.
О том, что Диана рассматривала Хасната именно в качестве своего будущего супруга, говорит следующий факт. По просьбе принцессы Пол Баррелл должен был узнать, существует ли возможность заключить тайный брак с Хаснатом. Пол проконсультировался с преподобным Тони Парсоном из римско-католической церкви кармелиток на Кенсингтон-хай-стрит. Отец Парсон ответил, что оформить подобный брак, не ставя в известность официальные власти, нельзя.
52
Дружба принцессы Уэльской с Имраном вызвала большое беспокойство у сотрудников министерства иностранных дел. Все дело в том, что Имран собирался основать свою собственную партию и выступить в оппозиции премьер-министру Пакистана Беназир Бхутто, причем в качестве своей политической платформы он предполагал использовать антикоррупционные лозунги. В Форин-офисе вполне обоснованно опасались, что посещение и проживание принцессы в доме Имрана в Лахоре может отрицательно сказаться на англо-пакистанских отношениях. Ситуация обострилась, когда Диана отказалась принять приглашение Бхутто остановиться в ее доме для гостей, предпочтя провести время в кругу своих друзей.
Только потом выяснится, что матримониальный союз должен был стать тайной не только от Букингемского дворца, но и от самого жениха!
Неудивительно, что даже спокойный Хаснат вышел из себя, когда узнал о подобных начинаниях.— Неужели ты и в самом деле думала, что можешь привезти к себе священника и спокойно выйти за меня замуж? — возмутился он.
Удивляет и другое. Перед глазами Дианы уже был яркий пример, что ее ожидает, если она выйдет за Хасната. Брак Джемаймы Голдсмит и Имрана Хана оказался далеко не таким счастливым, как предполагалось изначально. Едва Джемайма переехала в Лахор, как Имран тут же дал ей понять, что ту жизнь, которую она вела в Лондоне, придется забыть. В Пакистане быт Джемаймы будет скромен, а ей самой придется подчиняться законам семьи и не выходить на улицу без мужского эскорта.
Принцесса все это видела и даже высказала предположение, что брак не продлится долго.
Как в воду глядела — Имран и Джемайма разойдутся в 2004 году.
Возможно, Диана считала, что в случае с Хаснатом подобное не повторится. И в этом она была права. Их отношения сядут на другую мель. Так же, как это уже было в свое время с Хьюиттом и Хором, в поведении Дианы все громче стали звучать собственнические нотки. Принцесса считала, что полностью отдает себя Хаснату, но и от него требовала того же. Ее не смутило даже то, что это противоречило профессиональной деятельности Хасната, преданность которой так восхищала Диану. Правда, принцесса думала, что и с этим ей удастся справиться.
В октябре 1996 года Диана приехала в Римини для получения почетной награды исследовательского центра Пио Манцу На торжественном приеме, состоявшемся после награждения, она завела разговор с одним из своих старых знакомых, известным южноафриканском кардиологом Кристианом Барнардом: [53]
— Не могли бы вы найти для Хасната Хана место в одной из клиник ЮАР?
— Хасната Хана? — удивленно переспросил Кристиан.
— Я без ума от него и хочу родить ему пару девчонок! — воскликнула принцесса. — Я хочу выйти за него и уехать куда-нибудь из Лондона. Может быть, в Южную Африку.
53
Кристиан Барнард (1922–2001) вошел в историю как первый в мире хирург, которому 3 декабря 1967 года удалось провести успешную операцию по пересадке человеческого сердца.
Вернувшись в Лондон, она тут же отправила Барнарду по факсу всю необходимую информацию для поиска работы своему любовнику. Когда Барнард был в столице Великобритании, он несколько раз приезжал в Кенсингтонский дворец для обсуждения практических вопросов и даже один раз переговорил с самим Хаснатом. Впоследствии он вспоминал, что его немного смутила реакция собеседника. Видно было, что Хаснат колебался и не собирается совершать столь резкий поворот в своей жизни. К тому же он несколько раз акцентировал внимание на том, что ему претит публичность.
Не обращая внимания на скептицизм возлюбленного, Диана продолжила готовить плацдарм для будущей жизни. Она отправилась в Сидней на торжественный обед по сбору средств для открытия кардиологического центра Виктора Чанга. Чанг, трагически погибший в 1991 году, оказал огромное влияние на становление Хасната в медицине. В тот момент в Сиднее собралось много близких Хаснату людей — коллеги по работе, друзья, просто хорошие знакомые. Предполагалось, что он сам приедет в Австралию, однако повышенное внимание со стороны прессы делало его визит невозможным.
Что же касается Дианы, то она поехала в Сидней ради Хасната, словно демонстрируя ему, на что способна ее популярность. Возможности принцессы действительно впечатляли. Благодаря Диане на кардиологический центр удалось собрать свыше миллиона австралийских долларов!
Чем глубже становились отношения между Хаснатом и Дианой, тем жестче проявлялся контроль с ее стороны. Объяснялось ли это эгоизмом принцессы или страхом, что Хаснат предпочтет ее другой? Сказать сложно. Но иногда поведение молодой женщины было слишком навязчивым. Так, например, когда Хаснат, находясь у нее в гостях в Кенсингтонском дворце, звонил своим родственникам в Пакистан, Диана включала громко музыку и начинала танцевать перед ним, если разговор продолжался больше десяти минут.