Диапазон скорби 1942
Шрифт:
Три завода и выдали десяток тысяч тонн накопленного ХО нового поколения, перед началом операции «Северный Ветер» (Unternehmen Nordwind) находившегося в виде боевых частей авиабомб во внутренних отсеках и на внешних держателях множества германских бомбардировщиков, в боеготовности на аэродромах для последующих вылетов и на складах в городе Краппиц в Верхней Силезии, откуда оно перевозились на аэродромы базирования бомбардировочных эскадр люфтваффе.
«Иной ход войны» сказался и в том, что обе германские спецслужбы — RSHA и Abwehr сориентировали немалую часть своих агентов в Великобритании и США на добывание сведений о состоянии химического вооружения этих двух стран.
Об уровне СССР достоверные знания уже были
Вот так!
Ныне же, германские спецслужбы выяснили, что, в отличие от Германии, имевшей на вооружении огромные запаса «табуна» и готовившейся к развёртыванию производства «зарина», у США и Великобритании не было ничего подобного. Только арсенал, идентичный тому, что Германия уже видела в Первой мировой. Собственное первенство в разработке, и что более важно — в накопленных запасах самого могущественного ХО в мире сложилось с почти что фанатичным мнением лично Гитлера о превосходстве арийской науки над «испорченными еврейским влиянием» англосаксами и, тем более, над «полуазиатами»-славянами.
Вкупе с расчётом на том, что применение ХО нового поколения пока что исключительно на Восточном фронте против большевиков и неимоверным желанием вывести СССР из войны, принудив к сепаратному миру и, после развала советских оборонительных порядков, возможному прорыву и достижению вермахтом пресловутой АА-линии (Архангельск-Астрахань), это и послужило фундаментом того, что началось 1 ноября 1942 года.
В этот день, в Молотове в 10 часов утра началось торжественное открытие НИИВТ, а до массированной химической атаки Германии против СССР оставались считанные минуты.
Новая история мира отчасти творилась и в этот день и у неё были как привлекательные, так и ужасно-уродливые стороны..
Масштабы ведущихся сражений и ужасающих по последствиям стратегических решений, диктовали свою логику тотальный войны. Даже сотни инцидентов разной тяжести и гибель почти нескольких десятков рабочих на производстве нервно-паралитического ХО из-за различных нарушений технологических процессов, выхода из строя оборудования при массовой наработке необходимого количества табуна, никак не влияла на скорость его производства.
Также на логику решений тотальной войны не повлияли и разные по тяжести инциденты при доставке снаряжённых табуном авиабомб на аэродромы люфтваффе.
Итогом чего стало усиление мер безопасности — на производстве проводилась регулярная дегазация всех узлов и агрегатов паром и аммиаком, персоналом использовались респираторы и прорезиненные многослойные костюмы, которые сжигались после каждой десятой смены.
Немецкая педантичность, высокий технический уровень, знания научных специалистов-химиков позволили развернуть в Германии массовый выпуск табуна в таких масштабах, которые «и близко не смог осилить» Ирак в 80-е годы «прошлого мира Рожкова», достаточно ограниченно использовавший табун в войне с Ираном.
Первые опытные модификации с химической БЧ стандартных тонкостенных 250-и и 500-кг авиабомб SC-250 и SC-500 потребовали доработок. Стальные корпуса были подвержены коррозии, табун разлагался, происходили утечки в местах стыков и соединений. От этих проблем удалось избавиться, использовав лёгкий алюминиевый контейнер для ОВ. Поражающее действие химических БЧ авиабомб усиливалось специальными конструкциями разных типов взрывателей, рассчитанных
на наиболее эффективное рассеивание химического ОВ и загрязнение им территории. Авиабомбы люфтваффе имели виды взрывателей, часть из которых приводила к подрыву на относительно небольшой высоте для рассеивания облака оседающего в виде аэрозоля ОВ, часть — при достижении целей на земле. На бомбардировщиках, бравших этот смертоносный груз, в соответствии с специальными распоряжениями, сочетали боевую нагрузку так, чтобы достигался комбинированный и больший эффект ударов химическими БЧ.Достаточно тёплая погода 1 ноября во многих городах СССР способствовала удачному применению ХО в первом, самом важном ударе.
1 ноября 1942 года.
Тула. Тульский оружейный завод.
Несмотря на то, что эвакуационные мероприятия в «этот раз» проводились заранее и в более спокойном и рабочем ритме, полного (пусть и временного перевода) в Медногорск Чкаловской (Оренбургской) области — точнее, в посёлок Никитино, на площадку опытного завода, не случилось. Туда отправились только треть оборудования и работников, так и оставшихся там, на «новом производстве», а полной эвакуации не потребовалось из-за «лучшего хода войны».
И именно ТОЗ оказался одной из множества целей, подвергшимся авиаудару с использованием ХО в первой массированной авиабомбардировке, предпринятой германскими ВВС.
План первого гигантского авианалёта предусматривал разницу при прорывах к целям не более чем в несколько минут — для достижения максимального эффекта и большей внезапности. Но именно Тула попала первой под авиадуар.
То, что происходит что-то необычное, Пётр Фёдорович Ермолаев — старый мастер одного из цехов Тульского оружейного завода, начавший работать на ТОЗ-е ещё при царской власти, понял сразу. Перемещавшийся в тот момент на открытом воздухе из корпуса одного цеха к другому, он видел согласованную атаку люфтваффе своими глазами.
Во-первых, за всё время с начала войны Тулу бомбили всего три раза. И это были одиночные самолёты, прорвавшиеся к городу.
Во-вторых, их удары обошлись жителям города в несколько убитых и пару десятков раненых от осколочно-фугасных бомб, а также пару разрушенных зданий.
За полтора года, даже вкупе с шедшими с фронта «похоронками», эшелонами с ранеными, это было то, что можно вытерпеть.
Промышленность и население города, несмотря на идущую второй год войну, жило в напряжённом, но рабочем ритме. Положение на фронте было стабильное, Красная Армия достаточно удачно сдерживала врага, вожди партии и страны обещали скорой разгром германца, положение с продуктами и снабжением было удовлетворительным. Работали школы, предприятия, магазины, библиотеки, театр. Даже кино показывали регулярно. Мужской части населения, конечно, на улицах поубавилось — многих призвали в армию, немало было кто-как устроившихся беженцев, но, в целом, всё было терпимо. К войне… привыкли. Но… вот прямо сейчас происходило что-то страшное. Сердце сжалось в предчувствии пока чего-то невыносимого и неизвестного.
К городу прорвались германские бомбардировщики. Они были видимы практически со всего города, ибо шли на весьма большой высоте и число их в пределах поля зрения его глаз было очень большое. Несколько десятков! Хотя Пётр Фёдорович конечно же, не знал, какую боевую нагрузку несли сегодня самолёты с крестами, но то, что он видел своими глазами — ужасало. Ибо на Тулу германское командование нацелило полную бомбардировочную авиаэскадру Ju-88, взлетевшую в одного из захваченных ещё в 1941-м советских аэродромов восточнее Киева и имевшую перед вылетом в своём составе боеготовыми около 80 самолётов. И, не считая двух, повернувших обратно из-за неполадок с двигателями и вывалившими свой груз где-то севернее Орла и двух сбитых ранее, в районе действия истребительного полка ПВО, достаточно поздно среагировавшего на предупреждения, полученные от поста РЛС, они все прорвались к Туле.