Дикий. Его неудержимая страсть

Неприятно все же становится. Думала, на эмоции вызвать папаша меня уже не сможет, но ему все же это удается. В очередной раз хочет заставить меня почувствовать себя никем.

— Не волнуйся. Я слишком себя ценю и уважаю, — отвечаю ровным тоном, — и еще меньше хочу, чтобы хотя бы кто-то узнал, что меня связывают узы родства с таким ничтожеством, как ты.

В зеленых глазах появляется гнев, но Шведову, или какая там у него сейчас фамилия? Довлатову… приходится сдерживать его, потому что в данный момент он зависит от меня.

Представляю, сколько шумихи поднялось бы, узнай общественность о том, что честный бизнесмен, так часто принимающий участие в благотворительности, бросил родную дочь на пороге детского дома и ни разу за всю жизнь не поинтересовался, а жива ли вообще она. Я могла бы устроить ему ядерный взрыв своим рассказом и полностью испортить жизнь. Заставить жалеть о каждом дне, проведенном мной в голоде и под градусом. За каждую минуту в вонючих квартирах и опыт с запретными веществами. Могла бы рассказать всем и каждому, как одно время ютилась в подвалах, когда мы с Викой украли из ювелирного магазина кольцо, а потом продали его за копейки, чтобы купить себе продукты, а он в это время с большой вероятностью намазывал черную икру на кусок изысканного французского хлеба. Могла бы, но не стану. Как я уже сказала, я слишком себя ценю, чтобы опускаться до подобного.

— Ну что ж. Это хорошо, что ты все правильно понимаешь. Ведь тогда и тебе прохода не дадут. А деньги я все же перечислю. Думаю, найдешь куда их потратить, — с какой-то гадливостью ещё раз демонстративно обводит глазами стены и мебель, намекая на ремонт, хотя здесь его недавно делали. — Я так понимаю, Кешнов больше не содержит тебя, так что лишними не будут.

Ставит жирную точку, явно наслаждаясь этим фактом. Ногти до боли впиваются в ладони от произнесенных оскорбительных слов.

— Всё сказал? Выход там!

Цежу сквозь зубы, кивая головой в сторону двери. И носит же таких земля!

— Всё. Научись быть приветливее, Марина, и вежливее, — поравнявшись со мной, советует умник.

— У меня не было отца, и учить меня было некому. А теперь уже поздно. Выросло, что выросло, — язвлю, наблюдая за тем, как он проходит мимо, даже стараясь не прикасаться ко мне своим пиджаком. Вероятно, боится испачкаться грязью.

— Оно и видно!

Доносится перед тем, как дверь хлопает. Подонок.

Глава 45

Марина

— Как ты, Рин? — Лана благодарно кивает подошедшему официанту и притягивает к себе заказанный мохито. Я проделываю то же самое с ромколой. — Матвей не заявлялся?

Сегодня Кешнова младшая вытащила меня на прогулку. Подумав, что могу перенести зубрежку химии на завтра, я решила выбраться все же хотя бы ненадолго. Смены в клубе теперь только через три дня, есть возможность немного проветриться.

— Приезжал несколько дней назад, — отвечаю, делая глоток напитка.

— Да? И что вы?

— Ничего. Все по-прежнему.

— Что по-прежнему? — допытывается единорожка и, будучи уверенной, что я ничего не отвечу, продолжает: — Рин, я не верю, что Матвей вот так возьмет и оставит тебя в покое, вот правда. Не знаю, что у вас случилось, потому что кто-то упрямо молчит, — многозначительно с напускной обидой цедит девчонка, — но не верю, что это окончательно. Ну скажи, что это так!

Вздыхаю понимая, что мне самой хочется, чтобы это была правда. Уйти — я ушла, вот только ни черта не отпустила.

— Лан, я не знаю. Я только знаю, что продолжаться так, как было, уже не может.

— Бои, да? — правильно расценивает Лана. Она в курсе, как я их ненавидела.

— Как составляющая, да. Бои, тусовки, все эти его «знакомые», от которых проблем больше, чем помощи, — все же поясняю ей хотя бы что-то, — я не разлюбила его, ты права, но и продолжать быть на втором месте после всего перечисленного тоже не могу.

Лана тяжело вздыхает.

— Понимаю. Когда-то, когда я была маленькая, у нас дома часто тусовались дружки отца. Они закрывались в его кабинете и «решали там свои дела». Потом шли в бильярдную или сауну. Нужно ли говорить, что все эти действия сопровождались девушками? — в глазах моей ранимой девочки появляется тоска. — Матвей ожесточился именно тогда. Меня, правда, скоро отправили в частную школу, а ему, наверное, пришлось еще долго наблюдать эти картины. А когда я приехала однажды на летние каникулы, он прямо при мне спустил одну из девиц отца с лестницы. Я рассказывала тебе, да?

— Вроде бы, да, — припоминаю, как Лана, когда еще боялась своего брата, рассказывала мне эту историю с ужасом в глазах. Я тогда подумала, что он псих какой-то.

Девчонка качает головой.

— И ведь он сейчас делает то же самое, что и отец. Того тоже никогда не было дома, а если и был, то вот так, как я тебе описала. — Лана замолкает, отпивая глоток мохито, а потом выпаливает: — Дурак! Правильно ты сделала, Рин! Я знаю, что он тебя любит. Отец мать не любил, ему было все равно на нее и на нас. А Матвей тебя любит. И он сделает все, чтобы вернуть тебя, я точно знаю.

В глубине души мне эгоистично хочется, чтобы так и было.

— Мне все не нужно, — говорю тихо, — мне нужен он.

В глазах Ланы отражается миллион эмоций, и она не сдержавшись тянет ко мне руку, чтобы схватить мои пальцы. Кажется, я впервые за все время нашего знакомства говорю ей такие откровенные вещи.

— Знаю, — улыбается мне подбадривающе, — вы же два дурака, которые быстрее убьют друг друга, чем расстанутся навсегда.

Хмыкаю и делаю еще один глоток ромколы.

Благодаря Лане сегодняшний вечер оказался впервые за полторы недели относительно хорошим. Мы прогулялись по городу, девчонка даже затащила меня в кино, а потом уговорила переночевать у них.

— Матвей у нас не появлялся с той самой ночи, как искал тебя, — настояла она, усаживаясь в такси, — так что поехали. Ты когда в последний раз у меня ночевала?

Я уже и сама не помнила. Мы редко приезжали к ним домой, так как отца видеть Матвей не хотел.

— Ладно, уговорила. Тебе завтра к первой паре?

— Да. Подкину тебя, не переживай.

— Только домой давай заедем за тетрадями.

Правда, ожидаемого тихого вечера не получается. Дома, как оказалось по приезду, средний брат семейства Кешновых устроил посиделки с друзьями. Компания небольшая, человек десять от силы, но шума от них как от целой толпы.

— Ооо, какие люди, Маришка, — Кирилл, заметив, как мы входим в дом, встает с кресла и на правах теперь уже почти хозяина дома идет к нам с распростертыми объятиями.

— Привет, Кир, — целую его в щеку, замечая, что парень неплохо возмужал. Раньше он был худым и немного забитым. Да они оба с Ланой были как два цыпленка, пока Матвей их третировал своей гиперопекой, в которой сам не признавался. Теперь же передо мной подкаченный, привлекательный юноша с сияющей улыбкой и задорными глазами. — Смотрю, домашку делаете всей компанией?