Дикий. Его неудержимая страсть

— Матвей, он довольно сильный соперник, — не знаю зачем это говорю. Он и так в курсе. Просто страшно чем все может закончиться.

— Ты меня знаешь, Ри, я буду стоять до последнего.

Именно это и пугает.

— Матвей… — хочется наорать на него, встряхнуть, сделать хотя бы что-то, что может изменить уже принятое решение, — откажись. Я не буду больше давить на тебя. Рассчитаешься как сможешь. Через три месяца, полгода, не важно. Просто не подвергай себя такой опасности.

Не верится, что говорю это, но ставя на весы жизнь Матвея и продление его участия в боях, я выберу первое. Черт с ним, пусть бьется, только побеждает. Я не хочу видеть, как человека, которого я люблю, отправят в нокаут. Не хочу допустить даже мысли, что с моим ненормальным может что-то случиться. Он и так после боев весь в синяках ходит, а с таким соперником как Асманов можно ожидать любого исхода.

Кешнов безрадостно усмехается.

— Нет, Ри, все уже решено, — зацепив указательным пальцем петельку на моих джинсах, подтягивает меня к себе и, погладив ладонью поясницу, съезжает ею мне на ягодицу, — все будет в порядке. Не переживай. Это же я.

— В том и дело, что это ты… — голос срывается, когда я поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядами, — он очень сильный, этот Асманов.

— Сильнее меня? — скептически хмыкает Матвей.

— Не знаю. Но не лучше это точно.

— Естественно.

Последующие дни я все время нахожусь как на иголках. Матвей практически безостановочно тренируется, пропадая в зале до поздней ночи. Я приезжаю к нему по вечерам, чтобы привезти ужин и просто быть рядом. С работы я уволилась. После того инцидента мне поставили условие: либо я соглашаюсь на их нововведения, либо забираю трудовую. Конечно, я выбрала второе. Крутить задницей перед озабоченной публикой больше не мое. Эта привилегия только для одного единственного человека.

* * *

— Привет, Лен, — радостно обнимаю Лену и, не в состоянии скрыть удивления, обвожу широко открытыми глазами круглый живот.

Ого! Вот это изменения!

— Привет, Марина, — обменявшись со мной поцелуями, знакомая неуклюже опускается на стул.

Они с ее мужем Андреем наконец прилетели, и конечно, первое что она сделала — это позвонила мне. У нас уже как бы традиция.

— Поздравляю, — развожу руками, искренне радуясь за парочку, — если бы я знала — принесла бы какой-то подарок.

— Да ну, успокойся! — отмахивается брюнетка с улыбкой.

Ей, кстати, идет быть беременной. Все такая же красивая, элегантная, в обтягивающем платье, в котором отлично очерчивается аккуратный живот. Можно только представить, каким коршуном ее ненаглядный кружит над ней. Может, хоть теперь он перестанет ревновать жену к каждому представителю мужского пола, оказавшемуся в радиусе десяти метров.

— Какой срок?

— Уже скоро рожать, — отвечает Лена, — мальчика ждем.

— Не удивительно.

Рассмеявшись, Лена тянется за своим зеленым чаем и делает глоток. У них точно должно быть все по фен-шую. Сначала мальчик, потом девочка. Если честно, я бы хотела, чтобы у нас с Матвеем когда-нибудь было так же. Обязательно первый мальчик, чтобы защищал свою сестру. А там неважно, в принципе. Странно, что я сейчас думаю об этом. Мысли о детях не посещали меня по большому счету никогда и казались такими далекими. Наверное, это лицезрение беременной Лены взбушевало мою фантазию.

— Как твои дела? Как Матвей? Не виделись с вами больше полугода, — абсолютно искренне интересуется знакомая.

На самом деле мы действительно время от времени пересекаемся, когда парочка находит несколько дней, чтобы выбраться из Штатов на родину. Матвей рассказал мне богатую историю его знакомства с Борзовыми. То, как из-за какой-то идиотки он поджег дом лучшего друга Андрея и сломал ему руку, то как угрожал Лене, а потом поплатился тем, что оказался в клинике по вине Борзова. Они общаются довольно сдержанно, держась на расстоянии друг от друга, и скорее допускают эти встречи только из-за нас с Леной, но я благодарна и Матвею, и Андрею за то, что пусть им возможно и не слишком приятно общество друг друга, но они идут на это ради нас. — Нормально, — пожимаю плечами. На самом деле конечно не нормально, но вот так встретившись с человеком, которого не видела полгода, и вывалить на него свой негатив — это не про меня, — работает. Я учусь.

— Как-то ты безрадостно все это рассказываешь. — догадывается всегда проницательная Лена. — Ты вообще похудела как-то, Марин. Другая стала.

— Много всего произошло просто. — ко мне наконец подходит официант и, заказав у него чашку эспрессо, я откидываюсь на удобный диван. Спать хочется жутко. Сон почти не идет каждую ночь, а если и идет, мне снится предстоящий бой Матвея.

— С Матвеем? — и не дождавшись ответа, Лена понимающе склоняет голову на бок. — Марин, расскажи, не стесняйся. Ты же знаешь, что я не из тех, кто будет лезть в душу. Просто всем иногда нужно выговориться. Вы расстались?

— Расставались, — подтверждаю, не желая юлить, — но уже помирились.

— Значит, все в прошлом?

Если бы…

Благодарно киваю официанту, своевременно принесшему чашку кофе, и притягиваю ее к губам.

— Нет, не в прошлом. Точнее, помирились-то мы окончательно, я надеюсь. Просто у Матвея большие проблемы.

Лена настораживается. Хоть мы и не считаемся близкими подругами, так как видимся довольно редко и у нас мало общих тем, но каждый раз, когда встречаемся, я чувствую себя в ее компании комфортно. Думаю, она тоже. Когда человеку неприятно в обществе другого он не будет звонить сам и назначать встречу.

— Какого плана?

— Материального. Он же упертый такой, — обреченно качаю головой, с одной стороны злясь на Кешнова, а с другой — испытывая гордость, — должен огромную сумму одному скользкому типу и, чтобы ее отдать сейчас, идет на бой с самим Исмаилом Асмановым, — прочитав в карих глазах немой вопрос, вспоминаю, что Лена далека от всех этих имен, — это чемпион боев без правил. Очень сильный боец и опасный к тому же. Не то, чтобы я сомневаюсь в Матвее. Я переживаю, что он сделает по-своему, и потом придется попрощаться с клубами, в которые он вкладывает душу и время. И конечно, за него самого. Он тоже профессионал. Но я не уверена, что такого же уровня, как этот Асманов. А как помочь не знаю. У нас просто нет таких денег, чтобы выплатить эти чертовы долги!

Выпаливаю на эмоциях, чувствуя, как нервозность возвращается. Не надо было Лене всего этого рассказывать, наверное. Просто накипело. Хватаю чашку и проглатываю залпом горький кофе. Мне бы наоборот надо чего успокоительного, а я тут на кофе налегаю.

— И давно у вас эти проблемы? — Лена отодвигает чашку и сосредоточенно смотрит мне в глаза.

Знаю, что у нее о Матвее тоже не самые приятные воспоминания, но она ни разу при мне не говорила о нем в негативном ключе. Вот и сейчас ее взгляд не несет в себе посыл, мол «чего и следовало ожидать». Наоборот — в нем неподдельное участие, что очень подкупает. Мало кто способен на поддержку просто так.