Дитя дьявола

— Так ты берешь меня с собой? — Мисс Марлинг топнула изящной ножкой.

Его светлость пожал плечами.

— Придется, но на месте твоего мужа я бы потом тебя как следует проучил, моя девочка. — Он бесцеремонно запихнул Джулиану в карету и спросил: — Тетушка знает?

— Я оставила письмо, в котором постаралась объяснить неотложность своего отъезда.

— Хорошо, — буркнул Видал и захлопнул дверцу.

Один из лакеев поднял ступени кареты. Форейторы уже находились в седлах, а конюх держал лошадей под уздцы. Видал натянул перчатки, взял поводья в левую руку и вскочил на лошадь.

— К Королевским воротам! — крикнул он и изо всех сил натянул поводья, чтобы пропустить карету вперед.

На первой же станции мисс Марлинг потребовала, чтобы ее выпустили. Пока меняли лошадей, она подвергла едкой критике поведение его светлости и каретные рессоры. Мисс Марлинг пожаловалась, что никогда ее так сильно не трясло. Она недоумевала, как мужчина может быть столь жесток по отношению к даме.

— Я так и думал, — ответил Видал. — Может, это путешествие отучит тебя вмешиваться в мои дела.

— В твои дела? — задохнулась от возмущения мисс Марлинг. — Неужели ты воображаешь, что меня сколько-нибудь заботят твои дела? Я еду по своим собственным делам, дорогой кузен!

— Тогда перестань ныть и ворчать, — парировал он.

Оскорбленная в лучших чувствах, мисс Марлинг проследовала к карете. На следующей остановке она даже не выглянула в окно, но еще через двенадцать миль вновь явила свету свое очаровательное личико.

Наступили сумерки, очертания предметов едва проступали в поднимающейся от остывающей земли сизой дымке. На карете давно уже зажгли фонари, а из окон небольшого постоялого двора лился уютный свет.

— Видал, нельзя ли нам здесь переночевать? — спросила мисс Марлинг.

Его светлость разговаривал с одним из конюхов. Закончив разговор, он не торопясь подошел к кузине. На нем был плащ с тройной пелериной из темно-желтой ткани.

— Устала? — спросил он.

— Конечно, устала, глупец! — Мисс Марлинг не стеснялась в выражениях.

— Так отправляйся в гостиницу, — приказал он. — Мы там пообедаем.

— Но я не способна проглотить ни кусочка.

Не обращая внимания на жалобы кузины, Видал отвернулся и снова заговорил с конюхом. Мисс Марлинг, вне себя от гнева, ворвалась в гостиницу, где услужливый хозяин препроводил ее в отдельную гостиную. В камине мерцали угли, и Джулиана, пододвинув поближе стул, протянула к огню озябшие пальцы.

Вскоре появился маркиз. Он кинул плащ на стул и принялся ворошить тлеющие дрова.

— Так лучше, — удовлетворенно вздохнул он, когда в камине весело заиграли языки пламени.

— Теперь дрова дымят, — заметила мисс Марлинг страдальческим голосом.

С неким подобием улыбки его светлость обернулся к кузине.

— Твоему раздражению, дорогая Джу, имеется вполне заурядная причина — ты голодна.

Мисс Марлинг яростно втянула в себя воздух.

— Ты отвратительно обращаешься со мной! — пожаловалась страдалица.

— Чепуха! — рассмеялся маркиз.

— Меня так трясло и подбрасывало, что чуть не вылетели все зубы. Ты впихнул меня в свою мерзкую карету, словно багаж, и даже не снизошел до того, чтобы сесть рядом.

— Я никогда не сажусь в карету, когда можно ехать верхом, — равнодушно сказал его светлость.

— Ничуть не сомневаюсь, что, будь на моем месте Мери Чаллонер, ты мигом бы навязал ей свое общество!

Маркиз снял нагар со свечи, глаза его сверкнули.

— Это, моя дорогая, совсем другое дело.

Мисс Марлинг еще раз объявила, что никогда не встречала более грубого человека. Его светлость лишь рассмеялся, и мисс Марлинг разразилась обвинительной речью.

Видал какое-то время слушал причитания Джулианы, потом перебил:

— Милая кузина, ты хочешь догнать наших беглецов или нет?

— Разумеется, хочу! Но разве для этого необходимо гнать с такой сумасшедшей скоростью? Они доберутся до Дижона не быстрее чем за два-три дня, и, как мне казалось, у нас есть время, чтобы настичь их.

— Мы нагоним их уже сегодня ночью, — зловеще произнес Видал. — Они не более чем в трех часах от нас.

— Что? Неужели мы догоняем их так быстро? Тогда беру свои слова назад, Видал. Едем немедленно!

— Сначала пообедаем, — охладил Джулиану кузен.

— Как, — трагически вопросила мисс Марлинг, — ты всерьез уверен, что я способна думать о еде?!

— Знаешь, Джулиана, — доверительно сказал маркиз, — я нахожу тебя крайне утомительной. То ты жалуешься на скорость, с которой мы едем; то мелешь какую-то чушь по поводу моей неучтивости и бесчувственности; то отказываешься от обеда, словно туда подсыпали крысиного яду. Словом, милая моя Джу, ты ведешь себя как героиня бездарной мелодрамы.

После того, как стол был накрыт и слуги удалились, Джулиана сказала примирительным тоном:

— У тебя есть все основания быть недовольным мною, Видал. Прости мои жалобы, но столько часов в трясущейся карете, да еще в полном одиночестве — этого не вытерпела бы даже Мери Чаллонер.

— Ты ошибаешься, — возразил его светлость. Задумчивая улыбка на одно мгновение смягчила его лицо. — Присаживайся.

Мисс Марлинг села, предупредив, что удовольствуется бокалом вина.

Маркиз пожал плечами.

— Как тебе будет угодно, милая кузина.

Мисс Марлинг неспешно потягивала вино, наблюдая, как его светлость расправляется с каплуном. Внезапно она отодвинула бокал и с содроганием заявила, что кузен ее изумляет.

— По моему мнению, — брезгливо молвила Джулиана, — джентльмен, обладающий хотя бы толикой такта, не стал бы есть с такой жадностью в присутствии дамы…

— А я не джентльмен, — усмехнулся маркиз, вытирая пальцы, — по одному авторитетному суждению, я всего лишь дворянин.

— Господи, Видал, кто посмел сказать тебе такую дерзость? — воскликнула Джулиана, тут же позабыв о своих претензиях.

— Мери Чаллонер, — коротко ответил его светлость, наливая себе вина.

— Если ты всегда ешь так, будто ничего кроме еды тебя не интересует, — злобно сказала Джулиана, — то меня это нисколько не удивляет. — Не будь я так зла на эту подлую обманщицу и интриганку, непременно пожалела бы бедняжку.

— Наблюдение за моими трапезами было наименьшим из ее страданий, — с легким смешком ответил маркиз. — Мисс Чаллонер и в самом деле натерпелась от меня, но, если хочешь знать, Джулиана, она никогда не позволяла себе слез, которые, похоже, сейчас польются из твоих глаз.