Дивная золотистая улика

Очевидно, по выражению наших с Гошей лиц Елизавета Максимовна поняла, что осмотр закончен.

– Судя по всему, что вы тут...
– она сделала неопределенный жест рукой, - тут наговорили, вам пришло в голову, что я могла убить этого мальчика. Ах да, и еще одного, как вы сказали, его соседа. Но почему вы так решили? Что, были какие-то основания?

– "Кому выгодно?" - с выражением процитировал Гоша.
– Вы хотели получить ресторан Котельниковых, вы торопили Углянцева. Вам было выгодно окончательно засадить в тюрьму Елену Юрьевну. Вы были знакомы с Александром Славченко и могли вместе с ним спланировать удаление Елены Юрьевны от дел. А потом вполне могли избавиться и от исполнителей. Это тоже, кстати, вам выгодно: логически завершает операцию с Котельниковой - она арестована по обвинению в организации убийства, - и вас избавляет от всех будущих претензий подельников.

– А почему именно Лиза, а не я?
– задал вопрос Леша, который тоже вышел в прихожую.
– Есть свидетели, которые видели женщину? В примерно таком же, - он указал на меня пальцем, - плаще? И следочек, как я понимаю, остался?

– Прекрати!
– неожиданно вскрикнула Елизавета Максимовна. И тут же обратилась к нам: - Уходите. Хватит, я уделила вам достаточно времени. Я... я устала и не вижу причины вести бессмысленные разговоры. Оставьте меня в покое!

Она говорила жестко, раздраженно, а смотрела на меня почти с отчаянием. Что это? Нервы разгулялись? Вполне возможно, наш визит не из приятных, любого из равновесия выведет. Или дело уже не в нас, а в том, что она от нас узнала? Что, интересно, могло вызвать такую озабоченность? И почему ей так захотелось немедленно от нас избавиться? Очевидно, потому, что ей срочно нужно заняться... чем?

Если рассуждать логично, обвинять Елизавету Максимовну в убийствах бессмысленно - никаких улик, подтверждающих эту версию, мы не обнаружили. А вот если убийства совершил кто-то, кого она знает и покрывает... Одним словом, для нас с Гошкой, самое разумное сейчас - перестать маячить у госпожи Санчес перед глазами и обеспечить ей свободу действий. Точнее, иллюзию свободы.

Я взглянула на напарника и небрежным щелчком сбила со своего плеча воображаемую пылинку. Он улыбнулся.

Елизавета Максимовна, напоминая о себе, легонько стукнула каблучком по паркету. Что ж, будем действовать разумно. Мы послушно распрощались, вышли на улицу и, едва ли не бегом, бросились к машине. Еще не захлопнув за собой дверцу, Гоша включил приемник. Какие-то шорохи, стук, отдаленные, невнятные голоса. Очевидно, Елизавета Максимовна с Лешей вернулись в комнату, и мощности микрофона не хватало.

– Ты кому булавку пристроил?
– спросила я.

– Твоему приятелю. В воротник куртки воткнул. У дамочки тридцать три одежки - поди знай, во что она захочет вырядиться.

– Идиотка!
– похоже, Богданов вышел в коридор.

– Но может, это вовсе не она?
– я даже не сразу поняла, что слышу голос Елизаветы Максимовны, настолько он был жалким.

– А кто? Плащ такой же у кого? Связями Котельниковых кто у меня интересовался? Адрес этого болвана-дизайнера у меня кто взял? И ведь надо же: ни ума, ни хитрости, а меня обошла! "Нам как раз такой специалист нужен, рекламные листовки делать!"

– Но она ведь еще ребенок, Алеша! Маленькая романтичная девочка!

– Ничего себе, девочка! Как с мужиком спать...

– Я прошу тебя! Все это ты скажешь мне потом. Сейчас что будем делать?

– Да уж, потом я много чего скажу, и тебе, и соплячке этой романтичной. А пока надо убрать ее из города. Я сейчас заскочу домой и сразу в аэропорт, а ты давай за ней быстро. Вещей не набирайте, только маленький чемодан с самым необходимым. Лучше денег побольше дай.

– Ты полетишь с ней?

– Хочешь сказать, ее можно отпустить одну? А тебе сейчас из города уезжать нельзя. Считай, что эта парочка у тебя подписку о невыезде взяла.

– Да я все понимаю, просто... а куда вы полетите?

– Откуда я знаю? Ближайший рейс, а там - хоть на Камчатку.

Хлопнула дверь подъезда, и они показались на крыльце. Леша быстрым деловым шагом направился к малиновой "ауди", припаркованной у подъезда. Мы еще услышали, как он раздраженно ругнулся, усаживаясь в машину, как заработал мотор. Потом "ауди" уехала.

– Аллес капут, - Гоша выключил приемник.
– С микрофончиком можно попрощаться.

Тем временем Елизавета Максимовна, оскальзываясь, бежала к небольшой автостоянке в конце двора. Через пару минут она вырулила оттуда на серебристом "Опеле".

– Ритка, а у тебя нет никаких мыслей, куда она, собственно, подорвалась?
– спросил Гоша, осторожно двинувшись следом.

– Если рассуждать логически...
– я не договорила. Немного подумала и сделала новую попытку.
– Исходя из того, что мы слышали...
– и снова замолчала.

– Ну-ну, - подбодрил меня напарник. Между нами и "Опелем" была всего одна машина, поэтому Гошка вежливо пропустил вперед большой черный джип и пристроился за ним.

– Не торопи, я ищу точные формулировки. Госпожа Санчес явно запаниковала. Судя по всему, она догадалась... поняла, кто убийца. И это не просто человек из ее окружения, это кто-то очень близкий. Настолько близкий, что она готова защитить его любой ценой. Ты слышал, каким голосом она с Богдановым говорила?

– Угу. Только, не его, а ее, - поправил меня Гоша, повторяя маневр "Опеля" и перестраиваясь в правый ряд.
– У них речь о женщине шла.

– Дама Икс, - с отвращением вспомнила я.
– И кто она? Подруга, мать, дочь, сестра?

– Маленькая романтичная девочка, - напомнил Гоша.

– А ведь Нина говорила, что у Елизаветы Максимовны дочь есть!

– Точно! Звони ей, быстро!