Дизель и танк

Варвара молча щелкала тумблерами на пульте. Ее движения были резкими, отрывистыми, выдавая внутреннее напряжение.

— Варвара Никитична, — я подошел ближе, — нам нужно…

— Передайте товарищу Краснову, — она повернулась к Звонареву, — что датчики температуры показывают готовность к запуску.

Я вздохнул. Похоже, дело будет сложнее, чем я думал.

Двигатель на стенде представлял собой причудливое сочетание массивного блока цилиндров, блестящих трубок системы охлаждения и паутины проводов от датчиков. Детище долгих месяцев работы, споров, расчетов и бессонных ночей.

— Начинаем процедуру запуска, — скомандовал я.

Варвара, все так же не глядя на меня, повернула ключ зажигания. Стартер натужно заворчал, коленвал начал проворачиваться. Один оборот, второй, третий…

Двигатель чихнул, выбросил облачко сизого дыма и заработал. Неровно, с перебоями, но заработал! По цеху разнесся характерный рокот дизеля.

— Давление масла в норме, — доложил Звонарев, глядя на приборы.

— Температура пока держится, — добавил Руднев.

Варвара продолжала молча следить за показаниями датчиков. Я видел, как ее пальцы слегка подрагивают на рычагах управления, волнуется, несмотря на демонстративное безразличие.

Внезапно двигатель издал резкий металлический звук. Стрелка температуры резко поползла вверх.

— Варвара, стоп! — крикнул я, забыв про все обиды. — Глуши мотор!

Она среагировала мгновенно, выключив зажигание. Двигатель замолчал, но из-под клапанной крышки уже поднимался предательский дымок.

— Черт, — выругался Руднев, разглядывая показания самописцев. — Температура подскочила до критической всего за несколько секунд.

— Система охлаждения не справляется, — Звонарев качал головой. — Нужно что-то менять.

Я подошел к двигателю, осторожно коснулся блока цилиндров, горячий, даже через рукав пиджака чувствуется.

— Варвара, — позвал я, — взгляните на графики температуры. Может быть…

— Александр Владимирович, — она повернулась к Звонареву, — передайте товарищу Краснову, что необходимо увеличить производительность насоса охлаждающей жидкости минимум в полтора раза.

Я почувствовал, как начинаю закипать, причем похлеще нашего двигателя. Но ссориться сейчас не время.

— Так, — я взял себя в руки, — объявляю часовой перерыв. Нужно дать двигателю остыть и проанализировать результаты.

Варвара первой направилась к выходу, но я успел заметить, как она украдкой смахнула что-то с щеки. Неужели слезы? От этого на душе стало еще паршивее.

— Леонид Иванович, — Звонарев протянул мне ленты самописцев, — посмотрите на характер нарастания температуры. Очень странная кривая.

Я углубился в изучение графиков, пытаясь отвлечься от личных проблем. Действительно, температура росла не плавно, а какими-то странными скачками.

— Может, воздушная пробка в системе охлаждения? — предположил Руднев, заглядывая через плечо.

В этот момент в цех ворвался взъерошенный Вороножский, размахивая пробиркой:

— Николаус! Николаус подсказал решение! — он чуть не сбил с ног Звонарева. — Нужно добавить в охлаждающую жидкость вот этот катализатор!

— Борис Ильич, — я устало потер переносицу, — может, сначала проверим систему на герметичность?

— Система герметична, — раздался голос от дверей. Варвара вернулась, все такая же прямая и напряженная. — Я лично проверяла все соединения. Дело в другом.

Она подошла к столу, по-прежнему избегая смотреть мне в глаза, и развернула чертеж:

— Вот здесь, в рубашке охлаждения, образуется застойная зона. При увеличении оборотов поток охлаждающей жидкости не успевает…

— … отводить тепло от самой нагруженной части блока, — закончил я за нее. — Черт, как же я сразу не заметил!

Наши пальцы случайно соприкоснулись на чертеже. Варвара отдернула руку, словно обжегшись, но я успел заметить, как дрогнули ее ресницы.

— Предлагаю изменить геометрию каналов, — она говорила подчеркнуто деловым тоном. — И установить дополнительный насос для принудительной циркуляции именно в этой зоне.

— А если еще добавить катализатор Николауса… — вставил Вороножский.

— Сколько времени нужно на доработку? — спросил я, разглядывая чертеж и стараясь не думать о том, как близко стоит Варвара.

— Три часа на механическую обработку, — прикинул Руднев. — Еще час на сборку.

— К вечеру сможем повторить испытания, — добавил Звонарев.

Я кивнул:

— Тогда за работу. Руднев, займитесь каналами охлаждения. Звонарев, проверьте насос. Борис Ильич… — я посмотрел на Вороножского, — готовьте свой катализатор. Только без фанатизма.

Варвара молча направилась к испытательному стенду. Я поглядел на ее прямую спину и чуть подрагивающие пальцы, сжимающие гаечный ключ.

К вечеру в испытательном цехе собралась вся команда. Пришел и Циркулев. Как всегда подчеркнуто аккуратный в черном сюртуке, он методично расставлял измерительные приборы, время от времени делая пометки в потрепанном блокноте. Его высокая фигура странно контрастировала с приземистым силуэтом испытательного стенда.

— Игнатий Маркович, — окликнул я его, — все системы готовы?

— Минуточку, — он поправил пенсне на цепочке. — Так… барометрическое давление 750 миллиметров ртутного столба, температура воздуха 18,5 градуса по Цельсию, влажность…

Варвара нетерпеливо постукивала карандашом по пульту управления. После доработок и установки дополнительного насоса она лично проверила все соединения, но по-прежнему избегала смотреть в мою сторону.

— Можно начинать, — наконец кивнул Циркулев, заложив руки за спину. — Все параметры зафиксированы.

Двигатель запустился с первого раза. На этот раз его рокот звучал увереннее, ровнее. Стрелки приборов медленно поползли вверх.

— Температура в норме, — докладывал Звонарев. — Давление масла стабильное.

— Катализатор Николауса работает! — возбужденно воскликнул Вороножский.

Циркулев неторопливо ходил вокруг стенда, делая пометки в блокноте и бормоча какие-то формулы. Внезапно он остановился:

— Любопытно… Очень любопытно. Этот звук…

Мы все услышали в тот же момент. Среди ровного гула двигателя появился едва различимый металлический скрежет.

— Варвара, прибавьте обороты, — скомандовал я.