Длинные тени октября

Джо подозрительно посмотрел на него.

– Ты принимал эти экстази?

– Да ладно, чувак. Ты знаешь меня лучше, чем я сам. Я не употребляю. Клянусь, я видел там женщину.

– Ты с ней разговаривал?

– Ну, нет. Она исчезла раньше.

– Так почему ты не сказал мне о ней до этого?

– Я не думал, что ты мне поверишь.

Его брат засмеялся.

– Ну, по крайней мере, ты хоть что-то правильно понял, - он направился в гостиную.
– Если она хорошо выглядит, отправь её в третью гостевую спальню. Я буду ждать.

– Джо! Я не выдумываю. За что ты так?

Но Джо это не волновало.

– Возьми собаку с собой, когда будешь ложиться спать. Может, он защитит тебя от призрака?

* * *

Дэнни лежал на матрасе и смотрел в потолок, снова ища хоть какие-то признаки резни, о которой клялась Максин. Это не было похоже на неё - истерить или придумывать сумасшедшие истории. Он то и дело с ней встречался в течение семи месяцев, и у неё никогда не было срыва, подобного тому, который он видел сегодня вечером. С потолком всё было в порядке. Не было даже пятен или разводов. Он был чистым и белым - даже без неровностей. Он перевернулся и выключил свет, лунное сияние залило комнату, придав ей цвет бронзы. Снаружи качалась ветка дерева. Её скелетная тень карабкалась по стенам, как большой паук. Он закрыл глаза и накинул простыню себе на плечи.

Когда он вошёл в дверной проём между сознанием и сном, образы начали танцевать в его голове, как струйки дыма. Это были не совсем мысли и не совсем сны, но они были невероятно яркими.

В большой спальне была девочка-подросток. Она была примерно его возраста, но он никогда её раньше не видел. Она была незнакомкой и необычайно красивой. Она сидела, скрестив ноги, на деревянном полу перед набором свечей. Её глаза были закрыты, на лице широкая улыбка. Дэнни слышал её шепот, хотя её губы почти не шевелились. Слова были произнесены быстро, как если бы она их знала наизусть, и она повторяла их снова и снова в зловещем пении. Когда она закончила, она встала на колени, и Дэнни увидел пятиконечную звезду, нарисованную на полу перед ней, с полумесяцами, парящими над каждой точкой. Девушка медленно поднялась и стянула ночную рубашку, кровь текла у неё между ног и орошала звезду. Дэнни почувствовал, как на него накатило что-то холодное. Сон был настолько сильным, что он чувствовал насыщенный медно-солевой запах крови. Девушка повернулась к нему лицом. Её глаза резко открылись. Они были прекрасного осеннего оттенка, и когда он вгляделся в них, он увидел, как цвет меняется с коричневого на оранжевый на кроваво-красный. Она приблизилась, и он почувствовал глубокое чувство страха и попытался отступить, но его ноги, казалось, шагали через зыбучие пески, и чем больше он сопротивлялся, тем глубже погружался.

– Я была плохой девочкой, папочка, - сказала она.

Он проснулся в такой панике, что упал с кровати. Он огляделся в поисках девушки с ненормальными глазами, но её и её свечей не было. Теперь была только синяя тьма, но он чувствовал присутствие в комнате вместе с ним кого-то ещё. Казалось, что холод из его сна перешёл в реальность.

Облака пара появились в тени по всей комнате. Дэнни напрягся.

– Кто здесь?

Он не получил ответа, но в углу показалась пара ног, остальное тело потерялось в темноте. Это были женские ступни с красным лаком на ногтях и кольцом на мизинце.

– Кто это?
– спросил он быстро, затаив дыхание.

Ступни подошли ближе, обнажив гладкие ноги и бархатную вульву. Появилось обнажённое тело и бледное лицо.

– Линда?

Она стояла, склонив голову, её глаза были чёрными дырами в тусклом свете. Она облизнула губы.

– Где ты была?
– спросил он.
– Мы тебя повсюду искали.

Плечи Линды приподнялись.

– Я ждала здесь. Ждала тебя.

В её голосе было что-то странное. Это прозвучало хрипло, как будто она простудилась.

– Ты ждала… меня?

– Да, Дэнни. Я хочу тебя.

Она шагнула вперёд, и Дэнни встал у края кровати. Её руки обвились вокруг его шеи, как белые змеи, а её холодная грудь задела его обнажённую грудь, и одна из её ног коснулась его. Он прикоснулся к ней и поморщился. Когда Дэнни был ребёнком, он пошёл на похороны своей двоюродной бабушки, и когда родители заставили его поцеловать её на прощание, он был в ужасе от того, насколько она была холодной. Линда была ещё холоднее.

– Господи, ты как лёд.

Она толкнула его, и он сел на кровать. Оседлав его, она взяла его член замороженной рукой и погладила.

– Тогда согрей меня. Ты хочешь меня, не так ли?

Это было больше утверждение, чем вопрос.

– Э-э-э… да.

– Ты хочешь отдаться мне?

– О, да, я отдамся тебе, детка.

Это было невероятно. Линда и раньше не проявляла интереса к нему, а до секса они никогда и близко не доходили. А сейчас она даже денег у него не просила!

– Я - всё, что ты желаешь, - сказала она.
– И из-за этого ты отдашься мне.

Дэнни фыркнул.

– Хорошо. Конечно, детка.

Он положил руку ей на задницу, и она фыркнула, как кошка, и прижалась лицом к нему. Это поражало его до тех пор, пока он не почувствовал, как её рука с его членом скользит внутрь её. Её вагина сжала его мёртвой хваткой. Даже её внутренности были холодными, как если бы она была трупом, как если бы она была его сморщенной мёртвой двоюродной бабушкой.

– Иисус!

Он хотел выскользнуть из-под неё, но она взяла его за запястья и прижала к ногам, впиваясь ногтями в его кожу. Он пытался бороться с ней, но она была невероятно сильной. Чернота её глаз расширилась, и когда все они стали сплошными зрачками, её язык заполнил его рот, обвился вокруг его собственного в несколько петель, связав его, чтобы он не мог кричать. Она продолжала злобно двигаться на нём, и, несмотря на холод её тела, стенки её влагалища сжимались и расслаблялись, а его эрекция становилась сильнее. В то время как был страх и замешательство, на него накатила головокружительная волна эротизма, блокирующая все другие мысли. Он наблюдал, как холодная грудь Линды гипнотически покачивается над ним, а её бёдра двигаются. Она выгнула спину, и её лицо скрылось под покровом теней, а когда оно вернулось в лунный свет, оно больше не принадлежало Линде.

Девушка из его сна была сверху.

Та, что пролила кровь из своего влагалища на пентаграмму.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Кайла хотела, чтобы она вернулась в усадьбу после того, как подвезла Максин, но в то время она была слишком обеспокоена и ей больше не хотелось веселиться. Теперь она волновалась, что, возможно, упустила свой шанс с Джо. Она была так разочарована собой, что вытащила секретную коробку из-под обуви, в которой лежали её лезвия, старая отцовская опасная бритва, английские булавки и спички, которые она иногда использовала на ступнях. Но она убрала её, когда подумала о свежих ранах, когда вновь наденет купальник, если ей повезёт, и Джо попросит её вернуться в усадьбу.

Она покрутила телефон в руках, гадая, не слишком ли рано ему звонить, гадая, не показалось бы ему это странным или отчаянным, если бы она это сделала.

«Что ж, ты в отчаянии, девочка».

Может, так и было, но она не хотела казаться такой. Она ни в ком не нуждалась. Она хотела Джо, и то, как прошлой ночью он коснулся её бедра в горячей ванне, укрепило её влечение. Его поведение плохого парня просто наэлектризовало её. Даже когда он был придурком, это привлекало её. Иногда она чувствовала себя загипнотизированной им, и оставалось только надеяться, что она не выглядела пускающей слюни школьницей, когда он смотрел на неё слишком долго.

«Но разве он тот, кому ты хотела бы отдаться?»

Она не была уверена в этом. Она чувствовала, что ей пора потерять девственность. Все её подружки, и уже многие из них переспали с несколькими парнями. Чёрт, Максин трахалась с парнями ещё с тех пор, как они учились в средней школе. Всякий раз, когда Кайла видела, как она кокетничает с мальчиками, она была такой соблазнительной. Кайла обнаруживала, что думает о девушке из «Звуков музыки», поющей о том, что ей было шестнадцать, а потом семнадцать. Кайла, безусловно, была достаточно взрослой для полового акта, но, когда она встречалась иногда с другими мальчиками, она ещё никогда не снимала бюстгальтер или трусики. И по мере того, как она становилась старше, мальчики становились всё менее и менее удовлетворёнными простыми поцелуями. Теперь они хотели б'oльшего, и она тоже. Но она нервничала. Она не хотела, чтобы над ней смеялись за неопытность, особенно Джо.