Для спящих ночь, для стражи день…

— Как интересно, — вежливо сказала Элен.

— Моя сестра слишком чувствительна, чтобы принимать активное участие в жизни за стенами этого дома, — продолжал профессор. — Но у нее железные нервы. Она прекрасно показала себя на фронте во время войны, каждый день выбиваясь из сил. Но она никогда не показывала вида, что устала или испугана, и получила самую лучшую аттестацию после окончания войны. Она столько повидала, что не может допустить спиртных напитков у себя дома, — она так боится любого проявления животного начала в человеке.

— Я думаю, это очень хорошо, — сказала Элен.

— Да, очень. К тому же, как вы, наверное, заметили, она страдает недостаточностью гипофиза.

Элен, не поняв намека, с заметно возросшим уважением посмотрела на мисс Варрен, спускающуюся по лестнице. Мисс Варрен молча вручила ключ профессору и прошла в библиотеку.

— Пожалуйста, закройте за мной дверь, — попросил профессор Элен, — и останьтесь здесь, чтобы впустить меня.

Было ужасно ожидать в пустом холле, где не слышалось ни человеческого голоса, ни звуков музыки из гостиной.

«Слава Богу, скоро здесь будет собака», — подумала Элен.

Но ей не суждено было утешиться. Когда профессор, предварительно постучав, с трудом вошел, придерживая дверь, собаки с ним не было.

— Райс сдержал свою угрозу, — сказал он. — Замок в гараже взломан, и собаки там нет.

Сняв промокшее пальто, профессор прошел в свой кабинет.

Чувствуя себя дважды преданной, Элен попыталась проникнуть в святая святых миссис Оутс. Она несколько раз постучала в кухонную дверь, но миссис Оутс не открыла ей, хотя через матовое стекло было видно, что в кухне горит свет.

Она уже хотела повернуться и уйти, но вздрогнула, услышав незнакомый гортанный голос:

— Войдите, дорогая.

Несмотря на любезное приглашение, Элен вошла в кухню с неприятным ощущением, сама не зная, чем оно вызвано.

Миссис Оутс развалилась на стуле, похожая на мешок с картошкой. На ее покрасневшем лице была бессмысленная улыбка.

Даже не имевшая никакого опыта Элен сразу поняла, что случилось: ее второй, самый надежный, защитник предал ее — миссис Оутс была пьяна.

Глава 19. ПЕЙ ДО ДНА.

Увидев миссис Оутс в таком состоянии, Элен замерла. Ей показалось, что она переживает кошмар наяву. За несколько часов все изменилось. Не верилось, что она находится в той самой уютной кухне, где еще недавно пила чай.

Сейчас здесь было не только неуютно и грязно, но и темно, потому что кухню уже не освещали пляшущие языки пламени в камельке. Крошки и яичная скорлупа были .разбросаны по столу, не покрытому скатертью. Даже рыжий кот покинул свое место на ковре, избрав более спокойную атмосферу пустой гостиной.

Но худшей из перемен была перемена в самой миссис Оутс. Некрасивая, почти уродливая даже в лучшие времена, она утратила свое решительное выражение, которое искупало грубость ее черт. Глаза потеряли живость, и губы, всегда плотно сжатые, сейчас расплылись в идиотской ухмылке. Когда Элен сообщила ей последние новости, она приняла их с таким безразличием, что девушка стала сомневаться, поняла ли миссис Оутс, что все их защитники дезертировали.

«Нет ничего хуже пьяной женщины», — подумала она.

Ей пришло в голову, что и в этой области мужчины сохраняют первенство. Женщины достигли относительного равенства во многом другом, но если мужчина навеселе мог быть забавным или даже блестящим, то женщина лишь впадала в животное состояние.

Но хотя Элен было неприятно смотреть на распухшее и покрасневшее лицо миссис Оутс, она поняла, что та еще что-то соображает. Поскольку положение еще не было катастрофическим, имело смысл воззвать к ее чувству долга, чтобы она пришла в себя.

— Выпили за мое здоровье? — спросила она.

Миссис Оутс сделала невинное лицо:

— Ну и что? Выпила пивка, мне на него дают денежки. Кто мне может запретить? Но ни капли крепкого.

— Странно. — Элен принюхалась. — Мне показалось, что я чувствую запах бренди. — Вот не везет, — вздохнула она. — Я бы сама немного выпила, чтобы приободриться после всех неприятностей.

Она наблюдала, как отражаются противоречивые чувства на покрасневшем лице миссис Оутс. Ее природная доброта боролась с жадностью и недоверием. В конце концов победило добро.

— И вы выпьете, моя бедная девочка, — заявила она.

Нагнувшись и засунув голову под стол, она выудила у себя из-под юбки бутылку бренди, которую с торжествующим видом поставила на стол.

— Наливайте, — сказала она, как гостеприимная хозяйка. — Тут еще вполне достаточно.

— Откуда вы ее взяли? — спросила Элен.

— Из подвала, когда хозяин пошел смотреть на термммоммм…

Пока миссис Оутс со свойственным ей бульдожьим упрямством продолжала бороться с трудным словом, Элен протянула руку к бутылке.

— Вы уже выпили почти половину, — заметила она. — Может, лучше оставить немножко на завтра?

— Нет, — торжественно заявила миссис Оутс. — Я не люблю отхлебывать, я должна пить большими глотками. Я всегда допиваю бутылку.

— Но вы опьянеете, и тогда мисс Варрен вас прогонит.

— Ни за что не прогонит. Я пила и раньше. Хозяин говорит только, что надо убирать искушение у меня с дороги, чтобы это не повторялось.

Элен слушала ее с тревогой и разочарованием игрока, принявшего тройку за козырного туза. Миссис Оутс временно утратила очень ценное качество — чувство ответственности.

Было совершенно очевидно, что миссис Оутс нисколько не опасалась за свое будущее: семейство Варрен слишком ценило ее услуги, чтобы придавать какое-нибудь значение случайным оплошностям.

— И все же оставьте хоть капельку на завтра, — попросила Элен, когда пальцы миссис Оутс плотно сомкнулись вокруг горлышка бутылки.

— Чтобы Оутс нашел бутылку? Черта с два! Он узнает, что я выпила без него, и отнимет бутылку, да еще и станет меня упрекать. Нет. Я спрячу ее в единственном надежном месте.