Для спящих ночь, для стражи день…

Элен объяснила ситуацию, и сиделка злобно засмеялась:

— Что я вам говорила? Она заперлась нарочно.

— Не могу поверить, — возразила Элен. — Зачем ей это нужно?

— Она до смерти испугалась. Да, я это предвидела… И я предвижу кое-что другое, Для вас еще все впереди, дорогая моя.

Элен была поражена проницательностью сестры Баркер.

— Сестра! — воскликнула она, поддавшись внезапному импульсу. — Я хочу извиниться перед вами. Если я вас чем-нибудь обидела, то не нарочно.

— Слишком поздно спохватились, — фыркнула сестра Баркер. — Вы уже высказались.

— Может быть, сделать что-нибудь?..

— Только поклясться, что будете во всем меня слушаться.

Элен колебалась, зная, что сестра ни в коем случае не допустит присутствия доктора Перри, и, дав обещание слушаться, она уже не сможет его впустить. В то же время вряд ли он тотчас же бросится на помощь Элен, зная, что в доме находится эта женщина — серьезное препятствие на пути маньяка, — обладающая необычайной физической силой и умом, острым, словно зубы хорька.

Элен вытянулась и отдала честь сестре Баркер.

— Есть, сержант! — сказала она.

— Я не шучу, — нахмурилась сестра Баркер. — У меня нет уверенности, что вам можно полностью доверять. Сколько я себя помню, мне не приходилось выслушивать таких оскорблений, и от кого? От пьяной поденщицы и грубой, невоспитанной девчонки!

— Ну, сестра! — воскликнула Элен.— Я же не хотела…

Сестра Баркер никак не могла пережить свою обиду.

— Да, эта алкоголичка начала, — заметила она,— а вы поддакивали ей.

— Нет, просто я должна была подлаживаться к ней, потому что она ведь не в себе. И я была несогласна с тем, что она говорила раньше.

— А что она говорила?

Когда сестра Баркер уставилась на нее блестящими глазами, Элен поняла, как должен себя чувствовать кролик под взглядом удава.

— Она сказала, что вы, наверное, мужчина,— призналась она.

Сестра Баркер судорожно глотнула.

— Она за это заплатит, — пробормотала она, возвращаясь в Синюю Комнату.

Спускаясь по лестнице в кухню, Элен раздумывала о случившемся. Напрасно она старалась подольститься к сиделке, напрасно выдала миссис Оутс — это было лицемерием, а Элен ненавидела лицемеров.

Однако в конце концов Элен решила, что не сделала ничего плохого. Она ведь никому не сказала об эпизоде с бритвой. Когда миссис Оутс высказала свои подозрения, Элен сразу же отвергла их, а если сестра ей не нравится — это ее личное дело. Вид телефона напомнил ей о последних событиях, которые она почти забыла. Один страх снова прогнал другой, а сейчас она боялась главным образом сестру Баркер.

«Я думаю, надо позвонить доктору Перри, — сказала она себе, — чтобы он узнал, что случилось с профессором».

На этот раз прошло довольно много времени, прежде чем доктор Перри взял трубку.

— В чем дело? — спросил он хриплым и сонным голосом.

— Профессора одурманили, — ответила Элен, — а мисс Варрен заперли в ее спальне.

Поскольку доктор Перри никак не откликнулся на ее слова, Элен поторопилась извиниться за свой звонок:

— Я полагаю, мне не стоило беспокоить вас. Но мне кажется очень странным, как все исчезают, один за другим. Что вы думаете об этом?

— Будь я проклят, если что-нибудь понимаю,— ответил доктор. — Вроде все в порядке. Я думаю, разумнее всего поступила мисс Варрен. Почему бы вам последовать ее примеру?

— Потому что — можете мне не верить после того, как я подняла столько шума из-за того, что не хочу спать в комнате леди Варрен, — мне не хотелось бы оставлять ее наедине с этой сиделкой.

— Вы думаете, сестра грубо обращается со старухой?

— Не знаю. Но мне известно, что у сестры Баркер ужасный характер.

— Тогда я дам вам полезный совет. Если дело дойдет до скандала между этими двумя дамами, накиньте вашу юбку на голову старухе и придушите ее.

Несмотря на то что миссис Оутс тоже старалась уверить Элен в том, что старуха, пожалуй, опаснее, Элен, все же оставалась при своем мнении.

— Спасибо за совет, — прошептала она. — Мне очень неудобно, что я побеспокоила вас, но вы сами сказали…

— Погодите, не вешайте трубку! — попросил доктор. — Я думаю о том, что делать с профессором. Может быть, заехать к вам?

— Он выглядит прямо ужасно, — заявила Элен, стараясь использовать предоставившийся шанс заполучить доктора.

— Естественно. А что сделала мисс Варрен?

— Пощупала пульс и закутала ноги.

— Хорошо. — Элен услышала вздох облегчения. — Звучит обнадеживающе. Она умная женщина. Пока этого достаточно. Если я передумаю, то приеду к вам тотчас. Во всяком случае, вам стоит сказать только одно слово, и я выезжаю.

— Вы приедете ради меня? — спросила Элен.

— Только ради вас.

Несмотря на усталость и одиночество, несмотря на опасность, Элен почувствовала прилив новых сил.

— Теперь, когда я знаю это, — сказала она, — я не хочу, чтобы вы приезжали. Я больше ничего не боюсь, я…

Она поспешно повесила трубку, услышав шаги. Сестра Баркер, перевесившись через перила, смотрела на нее с лестничной площадки второго этажа.

— Кто это был? — спросила она.

— Доктор, — ответила Элен. — Я позвонила ему, чтобы рассказать о профессоре, но он решил, что ему не обязательно приезжать.

— Он бы предпочел застать нас врасплох, — торжественно провозгласила сестра Баркер. — Я не доверяю этому молодому человеку… Не лучше ли вам отправиться к вашей алкоголичке? По-моему, вы слишком надолго оставляете ее одну.

Обуреваемая мрачным предчувствием, Элен поспешно направилась в кухню. Открыв дверь на лестницу, ведущую из холла первого этажа на цокольный этаж, она наткнулась на какой-то небольшой твердый предмет, который с оглушительным грохотом покатился вниз. Элен бежала за ним до конца лестницы и, догнав, увидела, что это пустая жестяная банка из-под молока.

— Миссис Оутс! — крикнула Элен, войдя в кухню. — Кто оставил эту банку на лестнице?

— Не знаю, — ответила миссис Оутс.

Охваченная внезапным подозрением, Элен посмотрела стоит ли бутылка с бренди там где ей положено. Увидев, что все в порядке, она облегченно вздохнула..

Несмотря на это доказательство невиновности мисис Оутс, Элен показалось, что в состоянии последней наступило явное ухудшение: на ее губах снова играла неопределенная улыбка, лицо потеряло обычное решительное выражение, взгляд был мутным. Посмотрев на нее, Элен припомнила строку из матросской песни: