Для тебя я восстану из пепла
Шрифт:
– Может, это любовь с первого взгляда? – протягиваю наконец.
– Думаешь, так бывает? – спрашивает она.
– Знаю, что бывает. И я собираюсь поцеловать тебя, чтобы мы могли убедиться, что точно чувствуем что-то, – предупреждаю её. Зрачки Лады расширяются, губы призывно приоткрываются, и я стремительно сокращаю расстояние между нами. – Если ты меня не остановишь прямо сейчас.
Лада быстро подаётся вперёд, врезаясь в мои губы. Боль, горечь, сладость – всё перемешивается на стыке наших губ. В мыслях наступает гармония, больше нет неправильного решения, которое непременно аукнется
8. Глеб
Обхватываю рукой женское тело. Расположив ладонь на пояснице, подтягиваю Ладу предельно близко, и она перебрасывает через меня ногу и оказывается сверху. Седлает, прижимаясь промежностью к моему паху, и запускает пальцы в мои волосы.
Я скольжу руками под толстовку, касаюсь пальцами прохладной кожи, слегка давлю на поясницу, вынуждая прижаться теснее, создать трение, утолить вспыхнувший голод.
У меня очень давно не было женщины. Ещё дольше – не было Лады. А теперь она тихо стонет в мой рот и трётся о внушительный стояк.
От этого сорвало бы любые тормоза – в случае, если бы они имелись. Но их в отношении Лады у меня нет. Поэтому я попросту отпускаю все запреты, все убеждения, все обещания самому себе. К чёрту!
Сжав в руке края толстовки и футболки, тяну женскую одежду наверх, на долю секунды отрываясь от её губ. Мельком изучаю реакцию: не передумала? не испугалась? Но глаза Лады лихорадочно блестят, пока она сама нетерпеливо кусает губы в ожидании продолжения поцелуя.
Однако, когда она оказывается топлес, я зависаю. С каким-то особым упоением разглядываю женскую грудь, идеально округлую, с ровными ореолами, с заострёнными, твёрдыми, как камушки, сосками.
Медленно поднимаю руку – Лада отслеживает её движение взглядом – и располагаю в центре грудной клетки. Под ладонью ощущается биение сердца, быстрое, словно сотни бабочек трепещут на ветру. Небрежно скольжу вниз, накрывая сразу обе груди, чувствуя, как в ладонь упираются сразу оба соска, и чуть сжимаю ладонь. Наполненность ладони ощущается идеально. Идеально всё: приятная тяжесть, невесомая нежность, тепло женского тела.
Круговыми движениями ладони ласкаю оба соска, и Лада зажмуривается. Дыхание девушки сбивается, становится тяжёлым. Я чувствую, как она напрягает бёдра, теснее прижимаясь к топорщащемуся в штанах естеству. Интересно, она всё ещё может быстро кончить от лёгких ласк груди?
Я накрываю её губы быстрым, жалящим, пламенным поцелуем, смещая руку чуть ниже. Кончиками двух пальцев упираюсь в соски и глажу без устали по кругу.
Ладу заводит происходящее. Женские бёдра приходят в движение, воспроизводя одно и то же скольжение, как заезженную пластинку, имитируя порочные скольжения плоти о плоть.
Сладкие стоны растворяются в поцелуе, пока не достигают апогея, кульминационной – и безупречно логичной – развязки: Лада трясётся напротив раскалённого до предела члена; Лада прогибается в пояснице, вжимаясь сосками в мои пальцы; Лада кусает меня за губу, пытаясь сдержать перерастающие в крики страстные стоны.
Стоит ей затихнуть и осоловело посмотреть на меня, концентрируя затуманенный от быстрой разрядки взгляд, я поднимаюсь, крепко удерживая её на себе. Лада закидывает руки мне на плечи, смотрит немного удивлённо, словно всерьёз гадает, куда я её
несу. А я лишь перемещаюсь в спальню, на широкую кровать, где нам будет куда удобнее делать все те вещи, которые я хочу с ней делать.Ошалев от непонятной – но однозначно безумно интересной! – игры хозяина с милой гостьей, Бимо бежит следом. Но перед самым его любопытным носом я плотно прикрываю дверь спальни. “Прости, дружок, эта игра не для детских глаз!..”
Даже не включаю свет. В полной темноте дохожу до кровати, нетерпеливо отбрасываю в сторону одеяло и опускаю Ладу на холодную простыню. От разницы температур девушка тихо вскрикивает, и я усмехаюсь:
– Не бойся, сейчас я отогрею тебя поцелуями!
– Ох! – со вздохом шепчет она. – Окей.
Моего терпения не хватает, чтобы расстёгивать мелкие пуговицы, поэтому я расстёгиваю всего парочку и стягиваю рубашку через голову. Следом избавляюсь от футболки. Быстро стягиваю штаны.
Цепляю пальцами резинку спортивных брючек Лады, поднимаю взгляд на её лицо и спрашиваю ради приличия:
– Ты же не против?
Вместо ответа она приподнимает бёдра, облегчая мне задачу, и я, счастливо посмеиваясь, избавляю её от остатков одежды.
Её тело, хоть и претерпело едва заметные изменения за прошедшие годы, но всё ещё идеально. Изящная, стройная девичья фигура, ровно такая, какой запомнилась мне, какой вспоминалась все эти годы разлуки. На белоснежной гладкой коже всё ещё отчётливо видны синяки и припухлости от недавнего происшествия. На идеально плоском животе виднеются свежие шрамы после перенесённых операций. Но это та самая Лада, которую я знал, которую я люблю.
Нависая над ней, провожу пальцами вдоль тела, и девушка дрожит от предвкушения. Я – так и вовсе горю, испытываю невыносимое желание, но не собираюсь торопиться. Эта ночь не для меня. Для неё. Для нас.
Неторопливые поцелуи нарастают постепенно. Мои руки везде: касаются, гладят, сжимают, ласкают, проникают. Руки Лады поначалу скользят по моему телу неуверенно, но постепенно ласки становятся откровенней. Когда тонкие пальцы обхватывают каменную плоть, я хочу стиснуть зубы – до чего же мне невообразимо приятно!..
Но я осторожно, чтобы не обидеть Ладу, чтобы не умалять её желание сделать мне приятно, отстраняюсь. Неловко было бы закончить, даже не начав…
Спускаюсь поцелуями по шее, облизываю ключицы, поочерёдно вбираю в рот соски, аккуратно прокладываю дорожку поцелуев вдоль лиловых, едва затянувшихся шрамов, и наконец располагаюсь меж широко разведённых в стороны ног.
Лада приподнимается на локтях, смотрит на меня взволнованно, нерешительно, как-то разом теряется, начинает переживать о чём-то своём, девчачьем. Но с громким удивлённым охом падает обратно на подушки, стоит мне впиться губами в горячую влажную плоть.
Это похоже на эйфорию. Вкус Лады ударяет в голову почище элитного алкоголя, дурманит лучше любого существующего наркотика. Хотя я и не пробовал ни одного, я твёрдо убеждён в правоте этого суждения.
Снова и снова провожу языком по чувствительной плоти, слизывая возбуждение, словно это божественный нектар, от которого зависит моя жизнь. То мягко толкаюсь внутрь жаркого входа, то посасываю набухший клитор, пока Лада не сжимает пальцами простыню, пока не начинает стонать, бесстыдно вжимаясь в меня центром средоточия своего изумительного, искрящегося удовольствия.