Для тебя я восстану из пепла

– Конечно. Для меня – очень особенный. Как и последующая ночь.

Лицо Лады покрывается смущённым румянцем, и она больше не задаёт вопросов.

После завтрака я незаметно бросаю взгляд на часы. Чуть больше, чем через полчаса, мне и Ладе нужно быть на рабочих местах, и мы не увидимся, в лучшем случае, до обеда.

– Я поговорю с Аркадием насчёт выходных для тебя, – говорю ей, поднимаясь из-за стола.

– Может, не нужно? – ойкает она. – Неудобно как-то…

– Марья Андреевна не работала в воскресенье, и никто не умер с голода. Вот и тебе не нужно. Это поначалу кажется, что ничего сложного, а месяц без выходных оттрубишь и усталость станет изнуряющей. Обязательно нужен хоть один выходной, чтобы хорошенько выспаться, заняться собой, просто отдохнуть. Побыть со мной, опять же. У меня не всегда, но выпадают выходные и на воскресенье.

Я подмигиваю ей, и губы Лады растягиваются в очаровательную улыбку. Быстро целую её, проходя мимо, скрываюсь ненадолго в спальне, одеваюсь и аккуратно складываю все обнаруженные женские вещи в стопочку. Остатки гардероба отыскиваю в зале и возвращаюсь на кухню, чтобы отправить Ладу одеваться.

Девушка как раз протирает стол. Случайно задевает вазочку с конфетами рукой, и та летит на пол. Конфеты рассыпаются по полу, и Лада наклоняется, чтобы их собрать.

Мне открывается великолепный вид на обнаженные ягодицы и слегка припухшие от ночных ласк половые губы. Несколько секунд я любуюсь этой крышесносной и возбуждающей картиной, а потом не выдерживаю.

Тихо прикрываю кухонную дверь. Подхожу ближе. Обхватываю женские бёдра руками.

– Оставь это, я уберу чуть позднее. А пока у меня есть предложение поинтересней.

– И какое же? – глухо отзывается она, нетерпеливо покручивая бёдрами.

Я провожу ладонью по выпуклости ягодиц, скольжу пальцем по ложбинке между, обвожу по кругу клитор и медленно толкаюсь в истекающий соками вход.

– У нас очень мало времени, сладкая, – предупреждаю её. – Но будь уверена: тебе понравится!

Не дожидаясь от неё ответа, приспускаю штаны, высвобождая член. И тут же приставляю распирающую головку туда, откуда выныривает палец. От желания темнеет в глазах, но я не тороплюсь. Мучительно медленно проникая в обжигающую влажность миллиметр за миллиметром, я задираю рубашку, обнажая спину Лады. Прокладываю быструю дорожку поцелуев вдоль позвонков, перехватываю женское тело удобнее и поднимаюсь, вынуждая её выпрямиться вслед за собой.

Начиная совершать плавные нежные толчки, я скольжу одной рукой по животу вниз, пока пальцы не отыскивают клитор, однозначно нуждающийся в моём внимании. Второй же рукой накрываю женскую грудь, которая словно специально вылеплена под мою ладонь таким образом, чтобы я без проблем мог одновременно гладить, сжимать и ласкать сладкие вздёрнутые горошины сосков.

Подмахивая бёдрами учащающимся проникающим ударам, Лада заводит руки назад, обхватывая мою шею. То ли сама пытается удержаться таким образом, то ли в страхе, что я вздумаю отстраниться хоть на миллиметр, оставив её ни с чем.

Щёлкаю языком по мочке уха, вбираю её в рот, обсасывая и кусая, как хотел бы целовать соски или клитор, но это придётся отложить до более удачного момента. Сейчас же я делаю всё, чтобы как можно скорее довести Ладу до полного исступления, чтобы заставить стонать, кричать моё имя. И благодаря точечным касаниям стратегически важных точек её тела это не заставляет себя долго ждать. Когда она обмякает в моих руках, я совершаю три финальных мощных толчка и отправляюсь в долбанную нирвану.

Может ли секс приносить удовольствие до полной остановки сердца, отключки разума, потери способности мыслить, когда остаются лишь оголённые провода нервов, бьющие через край эмоции, всепоглощающие чувства?.. Может, если дело касается любви всей твоей жизни.

“Не разменивайся на мелочи, – поучала меня мать. – Доступные женщины не смогут утолить твоего голода. Ты никогда не получишь настоящего удовольствия без любви. Без искренних чувств страсть не может существовать долго.”

В двадцать слова матери казались вздором, в тридцать я начал что-то подозревать. Теперь же, готовясь переступить порог пятого десятка, кажется, я понял всё. К чему бы не привела меня новая встреча с Ладой, я знаю, что больше не коснусь ни одной другой женщины.

Сжимаю её подбородок пальцами, вынуждая повернуть голову ко мне, и требовательно накрываю пухлые искусанные губы поцелуем. Лада подчиняется. Лада сводит меня с ума своей покорностью, желанием угодить… Хотя… какое, к чёрту, желание угодить, если она так же сильно увлечена процессом, если её, словно магнитом, притягивает ко мне?

С трудом отрываясь от девушки, я наливаю в ковшик воды из чайника, разбавляю до нормальной температуры и смачиваю в воде чистое пушистое полотенце. Опустившись на колени перед удивлённой Ладой, бережно провожу влажным полотенцем по интимным местам девушки, снимая излишки наших жидкостей. Наблюдая за мной, она краснеет, но позволяет мне проявить заботу, уважение, любовь.

За руку веду её в зал, где одеваю, словно куклу, не позволяя ей ни капли самостоятельности. Я так долго грезил об этом во сне и наяву, что теперь мне не терпится делать всё и сразу.

Уже в дверях вспоминаю про обогреватель и возвращаюсь за ним в спальню, пока Лада с Бимкой выбегают подурачиться на снегу. Ещё семь минут уходит на то, чтобы занести обогреватель в её спальню и дождаться, пока девушка быстро сменит одежду.

По дороге в центр посёлка то и дело поторапливаю Бимо, который все никак не может перестать нюхать и периодически жевать снег, изредка с подозрением поглядывая на меня, словно я собираюсь… не знаю… попрятать по карманам всё это белоснежное великолепие? Ну, или запретить ему с увлечением есть его. С ещё большим подозрением пёс смотрит на Ладу, которая часто загребает полные ладошки снега, делает из них идеальные ровные комочки и бросает ему. Вот и косится животинка, боясь пропустить возможность включиться в эту игру с забавной девчонкой.

У штаба курят мужики. Они сразу примечают нашу небольшую процессию и бесцеремонно начинают пялиться на нас. Это раздражает и нервирует. Предавать гласности близость с Ладой не входит в мои планы, по крайней мере, пока. Слишком опасно привлекать к ней столь скоро внимание. Слишком подозрительно столь резко менять привычки и попускать принципы. Лишние вопросы мне ни к чему.

– Ну… – протягиваю я. – Добежишь сама до столовой?

Лада улыбается:

– Конечно. Ты придёшь на обед?

– Постараюсь, – отвечаю уклончиво. Не хочу обижать её, но никогда не знаешь наперёд, что принесёт новая смена, да и обозначать перемены в личной жизни перед отрядом ещё рановато.

Лада поджимает губы и кивает:

– Ладно.

Я хочу объяснить ей, что это никак не связанно с ней или моим нежеланием видеть её, но тут нас нагоняет Марина.

– Доброе утро! – приветствует она нас, поглядывая с интересом. Ревностным каким-то, нездоровым. – Глеб, ты идёшь? На совещание опаздываем.

– Да, сейчас догоню, – говорю коллеге, но она не двигается с места. Тогда я вздыхаю и обращаюсь к Ладе: – До свидания, Влада. Хорошего вам рабочего дня!

Она хмурит бровки и отвечает:

– Спасибо. И вам, Глеб Денисович. Всего доброго, Марина Сергеевна. – Лада торопливо отводит взгляд и машет рукой псу: – Бимка, пока-пока, веди себя хорошо.

Тот навостряет уши и устремляется к ней. Девушка быстро опускается, гладит его по голове, счастливо улыбаясь и приговаривая:

– Приходи ко мне на обед, малыш, я сделаю тебе паровую котлетку без соли и специй, из вкусного мяса, полную полезных овощей… – Она шутливо чмокает его в нос, стреляет быстрым взглядом в меня и торопливо убегает в сторону столовой.