ДМБ: Дембельский аккорд

–  Подумать надо, - солидно отозвался Фрол.
– Дело хорошее, народ одобрит, только куда мы Мудрецкого денем?

–  Сам уедет, - отмахнулся Витек.
– Приедет за ним кореш из комендатуры, умотает с ним планы на ближайший пузырь уточнять, все и сделаем. Меня теперь не дергают, у нас в гости ездить не на чем. В общем, если получится - с тебя картошка!

–  А что праздновать-то будем?
– Внештатный снабженец взвода заинтересовался, приподнялся, повернулся к другу…

Ответить Резинкин не успел. На опушке снова что-то сверкнуло, на этот раз не так ярко. Звонко чирикнула неведомая и невидимая птичка, и в тот же миг из невысокого бетонного бордюрчика на краю крыши брызнули крошки пополам с пылью. Через пару секунд донесся какой-то несерьезный, еле слышный шлепок.

–  Епыть!!!
– заорал Валетов, подскакивая и прямо в воздухе переворачиваясь пузом вниз.

–  Не «епыть!», а тревога!
– Резинкин подхватил свой автомат, почти не целясь, прошелся длинной очередью по лесу и заорал еще громче: - Боевая тррревоога-а-а!

–  Прикрой, я хоть оденусь!
– Фрол по-пластунски елозил на горячем, залитом старым битумом бетоне и шипел, обжигая живот. Схватить одним движением форму и снаряжение не получалось - во-первых, все лежало отнюдь не в общей куче, во-вторых, охапка набиралась солидная, и, в-третьих, - попробуйте в придачу ко всему легким движением подхватить и утащить почти пудовый броник! Поневоле приходилось извиваться, дергаться и мечтать только об одном - чтобы эти движения помешали снайперу прицелиться поточнее.

–  За вышку ползи, за вышку!
– Виктор попытался взять на мушку примерно те кусты, в которых заметил быстрый огонек выстрела. Дал еще две очереди, покороче.
– Да брось ты штаны, потом наденешь! Хватай ствол и броник!

А внизу, во дворе, уже гремел Простаков:

–  Тревога! Тревога, вашу душу!!! Кисляк, «шишигу» заводи, ворота закрывай, ворота! Багор, ну куда прешься, наверх давай! Забо… Извините, товарищ рядовой, проходите, пожалуйста!
– Через несколько секунд сибиряк осторожно выглянул на крышу: - Вы тут чего?! Живые? А куда стреляем-то?

–  Вон туда, по лесу!
– Резинкин выпустил остаток «рожка», отстегнул магазин, перевернул и вставил второй, примотанный изолентой.
– Щас покажу!

–  Да погоди ты трещать!
– Леха выполз целиком.
– Че тут было-то?

–  Снайпер тут был.
– Валетов добрался до уложенных вместо бруствера тракторов, скорчился за мотором и начал натягивать штаны.
– Только не тут, а там. Лежим, никого не трогаем, и вдруг - бац! Фьють! Хорошо, с первого раза не попал!

–  Хорошо, а тебе особенно.
– Простаков подполз к Виктору, отобрал бинокль и начал лично осматривать поле боя.
– Вот ранили бы, а потом объясняй лейтенанту, почему в пузе дырка, а одежда целехонька. Все люди как люди - сменятся с поста и загорают, один ты вечно учудишь… Не вижу я там ни хрена. Ни в бинокль, ни простым глазом, а он у меня наметанный. Может, уполз уже? Чего ему сидеть, если вы его обнаружили?

–  Это точно, - раздался с лестницы сонный и злой голос лейтенанта Мудрецкого.
– Теперь он подождет, пока еще какое-нибудь чмо на посту стриптиз устроит, а то с такого расстояния броник-то может и не пробить. Валетов, ты в курсе, что у нас новая броня на «бээрдээме» до сих пор не покрашена? В общем, чтобы к утру готово было. Я лично прослежу, чтобы ты никому эту привилегию не уступил. Ничего, не бойся, если неровно будет - за камуфляж сойдет. С утра как пригреет - красочка быстро высохнет, вечером можно будет и второй слой положить.

–  А второй-то зачем? Может, одним обойдемся?
– взмолился Фрол.
– Все равно, как домой поедем, все лишнее скидывать!

–  Будешь пререкаться с командиром, заставлю забор красить. В три цвета, по всему периметру, снаружи, - пообещал взводный.
– А то приедет нас провожать сам генерал Крутов, а у нас забор до сих пор не покрашен!

–  Не получится снаружи, товарищ лейтенант, - вступился Простаков.
– Вот подстрелят его, кто красить будет?

–  Не догадываешься?
– искоса глянул на сибиряка Мудрецкий.
– Кто спросил, тот и будет! Расслабились, бойцы! В армии забор - это все! Важнее его только плац! Кстати, тоже надо бы устроить! Двор выровнять, вычистить хорошенько, бетон нормальный сделать, разметочку… Валетов, ну-ка глянь - по-моему, снайпер уже вернуться должен.

–  Где?
– Фрол высунулся из-за трактора. На опушке снова мигнуло, на этот раз в другом месте. Из ржавого мотора с грохотом и визгом вылетел сноп красноватых искр.

–  Ну хоть бы каску перед этим надел, Валетов! Леха, видел, где он сидел? Можешь не целиться, там его уже нет.

–  А вы что, разглядели его, товарищ лейтенант?
– восхитился Резинкин.
– И без бинокля! Я бы не сумел!

–  Тут не уметь, тут думать надо! Ничего, сейчас он у нас поплачет. Так, Простаков, остаешься здесь и особо не высовываешься, а вы, два пляжника, ползите за мной. Поедем, шуганем малость. Ох, не нравится мне все это!

Минуты через две-три огромная ржавая коробка с грохотом вывалилась из ворот и поползла, держась подальше от кустов опушки. Жирные черные клубы дыма, поднимающиеся из-за башни, делали ее похожей на сбежавший из фильма про Гражданскую войну паровоз бронепоезда. Еле различимый на такой туше стволик был повернут к лесу, время от времени из него вырывались колючие огненные язычки. Стук пулемета терялся в лязге железа и надсадном вое мотора.

–  И еще одну!
– весело заорал Мудрецкий, выталкивая в приоткрытый люк картонный цилиндрик дымшашки.
– Нечего их жалеть, все равно никто и даром не берет!

–  Товарищ лейтенант, а зачем мы вообще дымим?
– поинтересовался Валетов.
– О черт, лента кончилась! Витек, подай коробочку, она у тебя за спиной, слева.

–  Обойдешься.
– Резинкин вцепился в руль, как пассажир «Титаника» в спасательный круг.
– Сам дотянешься, не до тебя сейчас.

–  Так, оба замолчали, я опять Чиркова вызывать буду!
– распорядился Юрий.
– Чтоб ни слова вашего в эфире! Та-ак, замолчали, включаемся… Триста шестьдесят шесть, Триста шестьдесят шесть, я - Сорок два тридцать пять, я - Сорок два тридцать пять! Отвечай, Триста шестьдесят шестой! Ты где там пропал?! Прием!

–  Да здесь я, здесь, куда ж я денусь-то?
– наконец проворчал в наушниках голос коменданта.
– Что у тебя там, тридцать пятый? Что за стрельба, чего вымудряешься? Я же слышу, только один ствол работает! Прием!

–  Обстреляли меня, Триста шестьдесят шестой! Чуть по часовому не попали, причем два раза! Сейчас этого гребаного снайпера выкуривать буду! Приезжай, заберешь, что останется, только противогазы возьми! Как понял?

–  Да ты что, ты в какой конец охренел, Сорок два тридцать пять?! Какой обстрел, какой снайпер, с местными еще тогда договорились! Ты соображай, что делаешь! Прием, блин!

–  Валет, как там наш дым?
– поинтересовался Мудрецкий вместо ответа.
– Не рассеялся еще?

–  Висит, товарищ лейтенант!
– доложил Фрол.
– Мне уже то место не видно, все застилает!

–  Ага, отлично! Водитель, стоп! Экипаж, газы! Средства защиты надеть!
– Юрий откинул вопящий шлемофон за спину и потянул из сумки резиновую маску. Натянул, выдохнул, посмотрел на мир через круглые окошки, вернул шлем на место. Два монстра с ребристыми головами и дырчатыми «пятачками» мембран изумленно таращились на своего командира.