ДМБ: Дембельский аккорд

–  Есть, как не быть… Да вот они! Багорин, Заморин, ко мне! Вот тебе пара, можно…

Что можно сделать с земляками-»черпаками» из Владивостока, лейтенант не успел сказать. Где-то неподалеку протяжно заскрипело, а потом грохнуло так, что со стены на ящики посыпались последние остатки штукатурки. На месте ворот взвилась белесая клубящаяся туча. Торчащие из нее огрызки забора покачались немного и рухнули.

–  Японский бог!
– заорал Валетов.

–  Аллах!
– поправил его Закир.

–  К бою!!!
– подвел итог богословского спора Мудрецкий.
– Взвод, к бою!

Где-то за крутящейся пылью зарокотал мотор, а потом послышался мерный металлический лязг. Инструктор в тельняшке подскочил к ящику с «мухами», выхватил длинный зеленый цилиндр и рванул. Труба увеличилась вдвое.

–  Ушли сзади!
– Полосатый смахнул очки с физиономии. Стало заметно, что закрывать левый глаз при стрельбе ему не придется - красно-лиловая блямба надежно обеспечивала нужный оптический эффект.
– Сейчас я его…

–  Кого?
– на всякий случай уточнил присевший за колесом Закир. Справа и слева от него спешно занимали позиции химики и боевики. Все автоматы были повернуты в одну сторону - туда, откуда во двор накатывалось что-то грозно рычащее и лязгающее.
– Зря не стреляй! Если танк, в лоб не возьмешь!

Это оказался не танк. В оседающем облаке обозначился высокий темный квадрат, надвинулся, блеснул стеклами и оказался кабиной «шишиги». На подножке, безуспешно отмахиваясь от пыли, висел Простаков. Железного щита за машиной не наблюдалось.

–  Отбой, свои!
– Мудрецкий сплюнул, стараясь не попасть на только что полученное имущество и многочисленные камуфлированные ноги.
– Это опять мои чего-то учудили. Сейчас разберусь.

–  Погодите, товарищ лейтенант!
– Валетов приподнялся из-за своего укрытия - штабеля гранатных и патронных ящиков.
– А «муху» на чей счет записывать будем?

–  То есть как это на чей? Команду «к бою!» лейтенант подавал, значит, по его приказу была использована!
– моментально вник в ситуацию Воха.
– Так что это ваша «муха»!

–  Э, нет, так дело не пойдет!
– Фрол сдаваться не собирался.
– Была команда «взвод, к бою!», а ваш… как тебя звать, мужик?

–  Искандер, - ухмыльнулся инструктор и подмигнул неповрежденным глазом.
– Можно просто Саша.

–  Так вот, ваш Искандер в нашем взводе не числится. Значит, он или за вашу схватился, и тогда вопроса нет, или за нашу - тогда вы нам две должны!

–  Почему две?
– опешил мэр.
– Почему две, если одну взял?!

–  А па-а па-анятиям, поял-нет?
– наглым до беспредела голосом объяснил Валетов, непроизвольно начиная раздвигать пальцы.
– Западло у своих без спросу брать, поял-нет?

–  Помолчи немного, Валет, или хотя бы базар фильтруй, - вмешался в назревающий конфликт Мудрецкий. Протянул руку к предмету спора: - Дай-ка ее сюда, сейчас мы этот вопрос решим.

–  Ты только складывать не вздумай… - снова оскалился полосатый, но тут же утих под пристальными взглядами сразу с трех сторон - взявшегося за «муху» лейтенанта, покачивающего головой мэра и спрыгнувшего с подъехавшей «шишиги» Простакова. Следом из кузова вывалился Резинкин, с интересом поглядел на поднимающихся с земли бойцов обеих враждующих сторон.

–  Не учи офицера, - почти ласково заметил Юрий.
– Вон там у тебя двое есть, сейчас пушку перегрузим - их и будешь учить. Ну-ка, отойдите на всякий…

Мудрецкий вскинул зеленую трубу на плечо, повернулся в сторону Терека, задрал жерло к небу и прижал спусковую кнопку. Рявкнуло, зашипело, харкнуло огнем. Дымная струйка унеслась куда-то к солнышку. Прошло несколько очень долгих секунд, и где-то туго ухнул взрыв.

–  Интересно, там никого не накрыло?
– пробормотал Воха.
– А то опять Дагестан обижаться будет, скажет - мы обстреляли…

–  Товарищ лейтенант, зачем вы так, - проныл Фрол.
– Я бы договорился, было бы пять штук…

–  Лучше пусть будет три, но ни разу не потребуются, понял? Держи сувенир, в хозяйстве пригодится.
– Мудрецкий протянул надувшемуся Валетову опустевшую, кисло воняющую трубу. Повернулся к хмурому Простакову и смущенно переминающемуся с ноги на ногу Валетову.
– Ну, докладывайте, чего натворили? Вы что, взорвать эту плиту решили?

–  Да вы что, товарищ лейтенант, чем бы вдруг?
– прогудел Леха.
– Я аккуратненько хотел, ну, ножовочкой, зубилом там, а… - Сибиряк осекся, поняв, что сейчас он чуть было не «перевел стрелки» на лучшего армейского друга. Витек поморщился, но все-таки героически шагнул вперед:

–  Виноват, товарищ лейтенант, вы же сказали - за десять минут… Ну, я и решил надпилить, за ворота зацепить и дернуть.
– Резинкин оглянулся туда, где осевшая пыль аккуратным слоем покрыла результаты трудового подвига.
– Видите, получилось, а то два часа провозились бы… Ну, не знал я, что тут заборчик такой хлипкий! Да он и так не совсем целый был. Если надо, товарищ лейтенант, так мы все на место поставим! Точно, Леха?

–  Точно, точно, я тебе сегодня сам все вставлять буду, - пообещал Простаков.
– Потом. После отбоя. Я тебе говорил - давай я кувалдой лучше собью!

–  Так, больше предложений нет? Тогда аккуратненько - аккуратно, я сказал!
– подкатываем «шишигу» под вот этот высокий борт, после чего борт открывается, и мы тихо и осторожно перетаскиваем зенитку на новое место жительства… Воха, колеса у нее сохранились?
– уточнил Мудрецкий.

–  Сохранились, сейчас сделаю, - встрял Искандер и впервые посмотрел на лейтенанта с каким-то подобием уважения.
– Перекатим, я ее опять на домкраты вывешу. Правильно, командир?

–  Совершенно верно, - кивнул Юрий.
– Эй, двое из ларца! Багорин, Заморин! Чего выстроились, помогите человеку! Это теперь ваша техника, работайте! Резина, не стой, подкатывай машину, Кислый толком не причалит… хватит на сегодня разрушений, нам еще где-то спать нужно будет!

–  Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант!
– донеслось откуда-то издалека. Мудрецкий огляделся и обнаружил машущую из люка «БРДМ» ладонь.
– Товарищ лейтенант, рация!

В три прыжка Юрий пересек двор, четвертым взлетел на броню, пятый пришлось совершать вертикально, ногами вперед - в люк.

–  Сорок два тридцать пятый, ты там уже готов? Я у тебя минут через десять буду, так что давай, готовься. Искупайся сходи, вазелин достань.
– Судя по голосу, генерал Дубинин не шутил. Впрочем, и у лейтенанта Мудрецкого, когда он нажимал тангенту, настроение было более чем серьезное.