ДМБ: Дембельский аккорд

Подполковника Стойлохрякова подвело, если разобраться, недоверие к собственным солдатам и нежелание брать на себя ответственность. Вот, например, организуй он караульную службу в батальоне в точности с требованиями устава… Тогда это был бы не подполковник Стойлохряков. Или служил бы он не в Чернодырье.

–  А у нас все по-прежнему, караулу в парке оружие не выдают!
– улыбнулся Мудрецкий старлею Бекетову. Впрочем, оценить улыбку тот не мог, поскольку как раз в этот момент Юрий связывал командиру разведвзвода руки за спиной, и тому было очень неудобно оборачиваться.
– Неужели даже вам автоматы не доверяют, а?!

–  Нам они и не нужны, - проворчал разведчик.
– Было бы желание, мы бы вас тут в кучку сложили и без стрельбы… Ну кто так вяжет, кто так вяжет! Хочешь, сейчас развяжусь и покажу, как надо? Пригодится когда-нибудь…

–  Лучше без этого… Знаю, что положили бы, и что? Потом объяснишь, что мы все были бешеные, обдолбившиеся, свихнувшиеся от общения с комбатом, и ты просто не стал рисковать своими подчиненными. И вообще, у нас после Чечни крыши съехали, что с нас взять, с невменяемых… Не сильно давит, не перетянул нигде?

–  Нормально.
– Старлей шевельнул плечами.
– До утра досижу. Слушай, ты что брать будешь? «Бэтээр», «бээмпеху»? Или тягач танковый вместо трактора?

–  Да ну, ими пахать неудобно, все передавят и потопчут… да и не привык я к ним как-то. А работа там тонкая. Надо и огород хорошенечко перекопать, и дом при этом не развалить, а двор у Шпындрюка не сказать чтобы сильно широкий. Тягач точно не протиснется - веранду свернет или еще что-нибудь. Ничего, все уже продумано. Комбат поставил задачу - мы ее выполним. Любой ценой, как положено.

–  Ну-ну, выполняй, а я посмотрю!

–  Давай сюда посажу. Смотреть удобнее будет. Резинкин, чего там?

–  Да ну их на хрен!
– Лучший водитель батальона был расстроен, как ребенок, у которого отняли только что подаренную игрушку.
– Бензин весь слили! Придется что другое брать.

–  Ни в коем случае! С ней мы везде, без нее мы никак! Весь, говоришь? И ту канистру, что на раме?

–  О, товарищ лейтенант, а я и забыл!
– Резинкин засиял, как бляха у покидающего часть дембеля.
– Замотался, блин! Ну, я бегу?

–  Погоди! Канистру - Валету, пусть заливает, а сам заводи «брэм». Или тягач, или кран - посмотри, что там удобнее и быстрее будет. Понял? Бегом, бегом, бего-ом!!!

Парк рычал моторами и лязгал металлом. В свете фар и фонарей двигались причудливые тени, и только из-за общего армейского пофигизма и закрывающего парк холмика в батальоне не была поднята тревога. Впрочем, может быть, и не поэтому. По крайней мере, достоверно известно, что дежурный по части следующим утром передал своему помдежу сто рублей и вид при этом имел такой расстроенный, какой редко бывает при возвращении долга. А помощник, наоборот, радовался так, словно эти сто рублей он выиграл в лотерею. Или еще каким-нибудь не слишком обременительным и приятным способом. Например, в честном споре.

Наконец неуместные действия закончились, и из ворот парка выкатилась крытая брезентовым тентом «шишига». Мудрецкий аккуратно прикрыл за собой ворота, сказал на прощание старлею Бекетову:

–  Слушай, может, я тебя все-таки развяжу? Так даже интереснее получится - никто ничего не видел, все тихо было, сама по себе исчезла машина без бензина, а у остальных не отсосали…

–  И не только она, - проворчал разведчик.
– Ладно, черт с тобой, а то неудобно так сидеть-то! Зато будет своя легенда в батальоне - про Летучую «шишигу» и ее призрачный экипаж. Классно, вот сейчас с ребятами и придумаем! Молодые скоро придут, как раз расскажем, со свидетелями и доказательствами!

Заслуженная, а теперь еще и легендарная машина покатилась в ночь, освещая себе дорогу призрачным синим светом - для осторожности Резинкин все-таки опустил на фары маскировочные насадки и теперь двигался в основном ощупью. Благо дорога на шестой пост была ему знакома до последней колдобины.

–  Ну, что у вас там?
– радостно встретил друзей начальник караула младший сержант Простаков.
– Как, перепахали все? Или сейчас съездим, помочь надо?

–  Помочь надо, только по-другому.
– Мудрецкий коротко объяснил Лехе, что от него требуется, и тот погрустнел.

–  Не-е, это я не могу, товарищ лейтенант. И не подумайте, я не дисбата боюсь! Просто склады-то опечатаны, заперты, а там замки вроде гаражных, их не собьешь так вот сразу… стрелять разве что, так тут чуть рикошет - и совсем нехорошо получится.

–  Ты кому рассказываешь, где здесь что, на этом складе?!
– ухмыльнулся лейтенант.
– Третий штабель от землянок, справа, на самом верху коробки стоят. Мне тут все равно делать нечего было, вот я и набил все заново. Еще теми, что Искандер привез, они тут все равно считай что неучтенка. Давай Ларя с Кисляком на шухер, а сам поможешь грузить! Мы и так вымотались за день, чтобы еще и ящики таскать. Брезент я сам уложу. Все равно никто, кроме меня, не знает, что здесь и как было.

Перед самым подъемом в батальон пришел комбат - что само по себе было явлением довольно редким, обычно его ждали только глубоко после завтрака. Первым делом Стойлохряков направился в казарму. Заглянул опасливо - через окна уже пробивался серый утренний свет, и о ночном наваждении напоминал только яркий луч из сортира. Уже более уверенно заглянул в кубрик химвзвода… Уставшие бойцы спали в самых разных позах, но все как один - с милыми улыбками полностью довольных своей жизнью людей. В кубрике стоял мощный храп, перемешанный с крепкими запахами мужского пота и грязных портянок. Все было нормально, все было как всегда, без всякой мистики и фантастики.

Возле самой двери подполковник поскользнулся. Пригляделся - по полу был размазан какой-то жирный желтый комок. Комбат брезгливо поморщился, принюхался - вроде бы ничем особенным не пахло. Или просто не пробивалось через другие ароматы. Стойлохряков присел на корточки, пригляделся, осторожно потрогал пальцем. Потом взял комок и растер в ладони. Глина. Просто желтая глина.

–  Живут как свиньи, а туда же - на дембель!
– раздраженно заворчал подполковник.
– В кубрике полы грязные, портянки с вечера не простирнули… Взво-о-од, па-адъем!!!

Валетов, не просыпаясь, нащупал сапог, взвесил его в руке и замахнулся. Потом до утомленного мозга дошли несколько необычные и в то же время знакомые особенности команды.

Приоткрылся один глаз, сапог был опущен, и младший сержант вскочил:

–  Мужики, подъем, комбат пришел!

–  Ну и звездани его чем-нибудь, - простонал Резинкин, переворачиваясь на другой бок. Потом и до него дошла серьезность ситуации.
– Подъем, ребята, подъем! Извините, товарищ подполковник, я думал, это Фрол прикалывается.