Дневник 1984-96 годов
Шрифт:
23 сентября, суббота. Вчера был у врача мануальной терапии. Распял он меня очень удачно. Весь день проходит в физических мучениях: бегаю (всегда — 9 км, сегодня — 6), лечебная физкультура, плаваю, хожу, стараюсь меньше есть. "В России писатель должен жить долго". Я понимаю, что есть судьба, и против нее не попрешь. И все же, и все же… Ведь все это направлено на одно: успеть реализоваться, выжать из себя максимум до того, как сомкнутся над лицом черные шторки крематория.
Лег рано спать, но ночью несколько раз просыпался из-за болей в спине, все время мерещится роман. А может быть, перемешать "роман"
Еще одна история: Саппоро. Из рассказов Юшкявичуса. Подходит спортивный комментатор из ФРГ Шмидт: интервью с Родниной и Улановым, но нет студии, советской, русской студии. В конце Роднина — говорит по-немецки — оговаривается: "У меня есть друзья, как в Восточной, так и в Западной Германии". Гэдээровцы уходят, когда зазвучала подобная формулировка. Переговаривают дубль. Через некоторое время Г.Ю. узнает, что на ФРГ проходят оба дубля. Сначала первый, а потом, после комментария: "к Родниной подошел советский политический надсмотрщик…", прошел второй.
В пресс-баре Юшкявичус (это уже время визита Л.И. Брежнева, друзья встречаются вновь) подошел к Шмидту: ты свинья, а не профессионал!
Но помни, С.Н., реальность способна погубить роман!
26 сентября, вторник. Вчера началась сессия Верховного совета. М.С. Горбачев раздражен, депутаты со своими запросами не дают спокойно жить, как малые дети, полны эгоизма. При голосовании отвергли все до одной поправки демократов.
Все сейчас концентрируется на экономике. Был запрос и о Ельцине.
Вчера сидел над планом "Казуса". Многое проясняется. Главное — специальность.
Вчера начал — частью на Ривьере, платно — курс массажа. Контраст нашего ЦКовского санатория и "общего" на Ривьере. А нельзя ли это в роман?
30 сентября, суббота. Ездили с Валей на премьеру в Театр Ермоловой "Новый Декамерон", новая пьеса Радзинского — монолог для Догилевой. Подобное я уже видел по П. Нилину с Дмитриевой: "Впервые замужем" в Театре на Бронной. Виктюк, работающий виртуозно, прилагает немыслимые силы, чтобы "поднять" этот текст Радзинского. Но за всем этим видится лишь Догилева, отыскавшая ходы еще в "Спортивных играх". Высчитанное, не затрагивающее душу зрелище. По нашей сцене уже пошли проститутки, "голубые", наркоманы и сутенеры. Мы, через газеты, уже приучили зрителей воспринимать внешний абрис жизни, психология ему стала тяжеловата.
2 октября, понедельник. Сочи. Вчера показали по ТВ американские съемки Ельцина. Лучшего антиматериала придумать было нельзя. Для нас, русскоязычных людей, это и оскорбление нашей истории в его словах, и оскорбление наших чувств к нему. За всеми его уклончивыми ответами я увидел гигантское тщеславие и бешеную интригу — свалив Горбачева, сесть на его место.
Интересно, смотрела ли на эти съемки Бехтерева? Каков будет ее диагноз: под каким кайфом был этот человек? Поразительно и другое — как и у нас, ряду американцев эта клоунада нравилась: в звуке все время возникал смех аудитории, но как скрытно ироничны были все комментаторы, которые, конечно, все разгадали.
Вчера написал первый абзац в роман. Дай бог, чтобы пошло.
Вклеиваю заметочку из "Книжного обозрения" (из большой статьи Оскоцкого от 15 сентября): "Уже вышли,
вот-вот на выходе или выйдут в 1990–1991 годах роман Александра Бека "Новое назначение", повести Василя Быкова "Карьер" и Анатолия Приставкина "Ночевала тучка золотая", книга Анатолия Жигулина "Черные камни", роман Сергея Есина "Имитатор", проза Виля Липатова, Вячеслава Кондратьева, Владимира Маканина, книги Натана Эйдельмана "Лунин" и "На рубеже веков"… "5октября. Слава богу, все к концу. Вчера позвонил С.П. -
19-го мне вылетать в Африку; а до 10-го надо сделать прививку от желтой лихорадки.
Чуть-чуть подвигается роман. Задумал два цикла: "История разрушения русской культуры" и, масштабом поменьше, "Ненаписанные рассказы" — цикл небольшой публицистики, когда темперамент перехлестывает художественные возможности. Кое-
что не написано из-за лени, кое-что из-за упущенного времени, а потом заглохло.
Сегодня выступал перед врачами. Обычный комплекс вопросов. Что опять поразило — меня знают. К Юле, которая делает массаж, сегодня уже специально пришел ее родственник, чтобы познакомиться со мною. "Соглядатая" знает очень подробно.
Говорил с Валентиной Александровной Толстик, моим врачом, о санатории, о цене за все это, о детях — "внук секретаря ЦК" (живет в полулюксе), о сыне Жданова (бывает два раза в год), о Никонове ("пенсионер союзного значения" — сам, сыновья с женами и внуками — "может быть, последний раз"), о прикрепленном к ним катере и т.д. В отсутствие сановных и именитых стоят пустыми люксы, полулюксы, госдачи, в которых цветные телевизоры, шелковые занавески, люстры. Скучают горничные, собачники и пр.
"Куда же летишь ты, Русь?"
8 октября. Пишу в самолете. Завтра последний день для прививки, поэтому поменял билет, еду раньше, но очень этому рад. Много времени занимало любимое занятие Вали — смотрение ТВ и чтение газет. Бессмысленное все это дело, но надо подчиняться правилам.
Вчера ходил на выставку Н.С. Хрущева, переехавшую в Сочи. Поразил в этой рассчитанной на потребителя выставке ее очень низкий уровень — дворцовая. Ее-то обыватель жадно и потребляет. И второе — цена. Полтора рубля — это опять косвенное подтверждение первого. За дворцовую-то жизнь отдадут и дороже.
Улетаю: в Сочи жарко, в Москве холодно. Утром купался и бегал десятку. Роман опять встал, нет сил разбежаться и — вперед.
12 октября, четверг. Разминулись на аэродроме с Валей. Она вернулась из Сочи, и все мое спокойствие и работа рухнули.
Вчера был в Большом на спектакле "Капулетти и Монтекки" Беллини. Удивительное искусство и чувство меры. В нескольких местах я "поплыл". Особенно хороши были хоры.
Сделал прививку. 19-го, кажется, улетаю по линии Союза писателей в Гвинею.
19 октября. Состоялся пленум Московской организации — выборы редактора "Московского вестника" и руководства издательства. Перед началом меня встретил Шугаев — не выдвину ли я Л. Бежина? Он ли забыл или я запамятовал "куда"? Я выдвинул его в главные редакторы "Вестника". Оказалось — надо было в главные редакторы издательства. Потом все уладилось. Может быть, из-за этой двойной агитации Леня получил наибольшее количество голосов. На пленуме я два раза выступал. Поразила настороженная тишина, с которой меня слушали.