Дневник, 2004 год

Или еще пример: совсем недавно не без помощи Государственной Думы из законодательства исчезла статья о конфискации имущества. Понятно? Если я миллиардер, то пусть отсижу семь лет, но потом так и буду жить со своими миллиардами. Вообще мы, западники и либералы, европейским опытом пользоваться не хотим. У нас есть свои подготовленные антикоррупционные документы, но они тоже не приняты. У нас существует Совет при президенте, связанный с борьбой с коррупцией. Кстати, насчет конфискации имущества в Европе: это вполне легитимная статья, но, кажется, такой статьи нет в Америке. Потом один из выступивших по докладу сказал, что в Америке такая система штрафов, что для уплаты их надо продать не только все свое имущество, но и иногда заложить самого себя.

Я, конечно, не помню всего, и совсем не подробно все записал, но в докладе были еще очень взвешенные примеры. Например, как борьба с коррупцией (в Узбекистане) может стать стартовым моментом для сепаратизма. Ножом можно резать хлеб, но им можно и зарезать человека.

После доклада задавали вопросы, фамилии часто не назывались, и я так и пишу. Например, суть вопроса заключается в двух цифрах: пять с половиной тысяч открытых в прошлом, кажется, году дел по борьбе с коррупцией. Две тысячи дел были не закрыты, а переданы в суд. По этим делам проходили милиционеры, врачи, учителя, представители высшего учебного заведения, но, естественно, — ни олигархов, ни дельцов, никого — их не было. Еще один вопрос о коррупции звучал так, что из него было ясно: даже нашими несовершенными законами с коррупцией можно бороться, если эти законы исполнять. И, наконец, вопрос, который я также записал себе в книжку: «Правильно ли я вас понял, Вал. Дм., что всему антикоррупционному законодательству мешает инертное, мягко говоря, поведение наших парламентариев и их какая-то в этом странная заинтересованность?»

Убийственным по жесткости и приведенным данным был содоклад Дмитрия Сергеевича Львова, академика. У науки еще сохранилась какая-то отвага.

Если наше население условно разбить на 5 групп, где в первой группе нищие, я-то в лучшем случае в третьей, то четвертая, так называемый средний класс, стала жить хуже за последний год, в то же время пятая группа (20 % населения) стала жить в полтора раза лучше. Львов говорил, что же это за социальное государство, которое на своих знаменах написало «20 на 80»?!

Еще один тезис. Всем может казаться, что мы живем за счет нефти, но если внимательно посмотреть на составляющие бюджета, то можно увидеть, что одна треть в нем состоит из налогов, так сказать, на нашу деятельность — либералы по-прежнему налоги и доходы считают по Марксу.

Еще важнейший вопрос, который поднял Львов, связан с проблемой собственности «от Бога». Нефть, полезные ископаемые, то, что нам уже дано, — почему этим пользуются лишь 20 % граждан? Почему лишь 12 семей практически захватили все, связанное с этими дарами Бога? В этом смысле, замечает Львов, удивляет декларирование высшими властями, что, дескать, пересмотра приватизации не будет. А какая это приватизация, когда был просто захват?

Третья позиция связана с неравенством в пределах нашей страны. По регионам распределение по труду иногда отличается в 62 раза. Инвестиция на душу населения различается до двух тысяч раз. В Европе же эти различия — всего в 6–7 раз. Страны Европы в большей степени имеют право называться единым социальным государством. Главный тезис — права для всех на доходы от Бога. Я тут вспомнил эмираты Персидского залива, где каждый при рождении получает что-то, как бы подаренное на жизнь от Бога. Вот точная цифра — 70 %. Наш бюджет — это доходы от результатов труда. Львов тут употребил слово «декорация».

Неделя переполнена как бы полуобщественными, но необходимыми для института делами. Такой трудной недели у меня давно не было.

В три часа состоялось правление секции прозы. Я как председатель секции веду это впервые. Все собрались. Писатели, отстраненные от жизни, теперь с удовольствием собираются по первому предлогу. Я начал с того, что попытался рассказать о себе. Начав со своего разговора с Цеденбалом, аккуратно прошелся в общем по собственной биографии, сообщив, что я практически — первый в своей семье человек с высшим образованием. А они что думали — я из княжеского рода? Выбрали двух замов председателя секции: Сережу Сибирцева и Олеся Кожедуба. Я думаю, мы постепенно эту работу наладим. Конечно, мы не сможем наладить только одного: как-то соединить наших писателей с жизнью и новым временем.

Расписание у меня было сложное. К семи часам вечера я поехал на фильм Лидии Бобровой «Бабуся» в «Художественный», а в 10.30 должен был встретить Ю. И. Бундина с женой и Юру Полякова, возвращавшихся из МХАТа на Тверском.

На премьеру фильма Бобровой пришло довольно много видных кинематографистов, в том числе и Марлен Хуциев (он всегда меня привечает и всегда передает привет В. С.). Не знаю, как специалистов, но зрителей и меня фильм Бобровой пронял. Лида, конечно, для быта человек очень неудачный, всегда у нее свое мнение. Но сейчас, когда я уже посмотрел несколько ее фильмов и был инициатором её Гран-при на одном из Гатчинских фестивалей, я понял, что у нас в стране проживает очень крупный художник. В своем фильме она рассказала историю старой деревенской женщины, вырастившей детей и внуков, продавшей дом, чтобы помочь им раскрутить свой бизнес, и теперь живущей то у одного, то у другого. И вот возят её из одного дома в другой, но ни внук, живущий в богатом особняке, ни сын, имеющий элитную квартиру, не оставляют ее у себя. В самой идее есть, конечно, некая публицистичность, но всё сделано с таким поразительным художественным тактом, что диву даешься. Снова выскользнула тут наша замечательная русская традиция: понимания и сострадания. Лида недаром получила все существующие премии, недавно фильм ее прошел по экранам Франции.

В 10. 30 у ворот встретил своих гостей, попили чаю в нашем кафе — там в это время пел Валера Кирамов и играл легендарный Козлов (я уже теперь не знаю, на кого по четвергам ходят в наше кафе: на Кирамова или на Козлова). Домой приехал в первом часу.

12 марта, пятница. До двух был на работе, где обычная рутина, итоги зимней сессии, неуспевающие, некачественно сделанные договора, в том числе и у международного отдела, хозяйство, приказ о режиме на дни выборов и прочее.

В два, перед тем как ехать на день рождения Сергея Владимировича Михалкова, которому исполняется 91 год, устроили маленькое совещание с Андреем Викторовичем Алябьевым. Мы через двенадцать дней едем с ним в командировку в Китай по делам РАО. За это время кое-что в положении РАО изменилось. Как в свое время олигархи захватили наши недра и ископаемые природных ресурсов, так теперь пытаются добрать все остальное, что может само по себе приносить деньги и являться одновременно источником некоторого положения. При помощи администрации президента мы, кажется, отбились от того, чтобы на четвертый этаж нам вселили вновь организованное Общество. А оно организовалось. Лучший пример — так называемые альтернативные писательские союзы. Каждый раз, вроде бы организовавшись, они потом начинают требовать дележки того, что не они добыли и вабили, т. е. площадей и помещений. А когда их откуда-нибудь вышибают, устраивают всемирный стон! Но, слава Богу, и здесь их отбили. Поддерживает это новое общество министр Лесин, владелец империи телевизионной рекламы. Почему поддерживает, мне и многим понятно, я об этом писал, а сейчас в связи с реорганизацией министерств мне это стало еще понятнее. Я представляю, как эта рекламная империя начнет трещать и делиться, если Лесин перестанет быть главным управляющим телевизионных каналов. Но сам факт совмещения в одних руках министерского портфеля по делам коммуникаций и владельца крупнейшего рекламного агентства — нонсенс. Но министру хотелось бы еще стоять и у крана получения с телевизионных каналов авторского гонорара. Именно поэтому он написал и подписал несколько писем в организацию, которая ведала арендованной РАО площадью, чтобы вселить на четвертый этаж новую организацию. Но, к счастью, здесь возникли интересы и третьих лиц. В результате этого мы, правда, лишились небольшого престижного помещения на Малой Бронной, отошедшего к организации, которой владеет другой начальник и рудознатец, но само здание сохранили. Это, конечно, компромисс, но с ним можно согласиться. Объективно это победа. Но сейчас возник другой ловкий маневр триумвирата: канал Добродеева подписал с новым обществом договор на получение ими авторского гонорара. Прав у нового общества без заявлений авторов, права которых у нас, — никаких. В этом министерстве среди руководства царят своеобразные порядки, все чего-то ссорятся, делят, чего-то хотят. Тот же Эрнст, который еще недавно тоже платить не хотел, вдруг весь авторский гонорар за канал выплатил. РАО приносит свою жалобу на Добродеева Генеральной прокуратуре. Ситуация занятнейшая, свободных денег все меньше, желающих их распределять — все больше.

День рождения С. В. проходило в Фонде культуры, в привычном мне здании и зале. Народу было немного, человек пятьдесят, это все писатели, товарищи по роду занятий, никаких нужных людей, родственников, столпов государства. Кормили очень хорошо, вкусно, даже изысканно. Крышка большого рояля была завалена букетами цветов. Садовые цветы, а особенно цветы откуда-нибудь из Голландии или Колумбии, я не люблю, в основном из экономических соображений: не люблю, когда наши деньги уходят в другие страны. В тот момент, когда такие цветы покупаю, я представляю себе сонм смуглолицых, с кепками-аэродромами перекупщиков. В качестве подарка я принес горячий пирог с грибами и капустой, который мне только что испекли в нашей столовой. Где-то в самом начале я предупредил жену С. В. Юлию Валерьевну об этом пироге, и она сказала, что обязательно этот пирог заберет домой.

Все присутствующие говорили хорошо и искренне. И Юра Поляков, и Володя Гусев, и Илья Сергеевич Глазунов, который, как и любой классик, чуть-чуть потянул одеяло на себя и говорил длинновато. Но сказать ему было что, ибо, судя по его речи, в свое время С. В. помог Глазунову на старте. Мне понравилось, что Глазунов употребил старинное слово благодетель. К сожалению, речь Глазунова я прослушал не очень внимательно, потому что подсела ко мне Наталья Юрьевна Дурова и стала показывать все поздравления, которые она получила за последнее время, в том числе и довольно стандартное поздравление с 8-м Марта от президента. Потом мы поговорили с Ильей Сергеевичем, и он предложил мне поработать с его искусствоведами — «научить их писать». Я принялся обдумывать.