Дневник, 2004 год

Второй сюжет касается рейтинга критических и теоретических изданий, который опубликовала «Литературная газета». Условия здесь таковы: год продаж 38 магазинов системы Дома книги. Вот выборка «чемпионов»: Б.Носик — 600 экз., Вайль — 508, Гаспаров — 442, Н.Иванова — 104. Потом я выписал наших институтских: Волгин — 76, Гусев — 80(?), Минералов — 27, Чупринин — 9, Вал. Сорокин — 5, Корниенко — 1. Все это, повторяю, касается лишь 38 магазинов… Но вот что интересно, я попросил из нашей книжной лавки принести все, что касается продажи моей подобной же литературы за этот период. Вася довольно долго копался в материалах и накладных и дал такие результаты: «Попутные мысли» — продано 210 экземпляров, «Технология вымысла» — все 50 экземпляров, что мы сделали, как корова языком слизала. Эту книжечку мы и делали тиражом 100 экз., потому что она должна быть повторена во «Власти слова». Кстати, Вася попросил у меня еще 100 экземпляров для продажи. Совершенно роскошно расходятся «Записки литературного раба» В.С.

4 мая, вторник. Еще в пятницу вечером, как писал, умудрился уехать на дачу. Была чудная погода. То, что я сделал, невозможно даже описать, потому что это я проделываю каждый год, но в этом году кое-чего оказалось побольше — обветшала теплица, с зимы осталось много мусора. Тем не менее очень рано посадил помидоры и огурцы, которые Толик купил мне еще в пятницу за 650 рублей.

Но дело, конечно, не в этом, а в том, что я написал, а вернее — закончил третью главу романа, именно то место, которого я так боялся, что оно выльется в описание жизни замечательных людей. Это противопоставление Ломоносова и Пастернака, и даже не противопоставление, а моя точка зрения на того и другого. Еще: Марбург, казавшийся мне в романе просто причудой, думал: начну и брошу, а дело пошло, и можно считать это завершенным. Главное — не торопиться, работать на технике, всё время вылавливать не в голове, а внутри себя определенные импульсы для продолжения. И всё это я писал в постоянной работе, так как четко знаю, что это движение по моим шести соткам и даёт мне возможность полно существовать.

Писателю очень трудно найти сюжет, который бы не сопротивлялся, когда писатель вкладывает в него все основное, чем он богат. Гоголь гениально обошелся с основными своими сюжетами, они все у него без любви.

Приехал в Москву довольно рано и впился в телевизор, который до этого за одним редчайшим исключением не смотрел. Как мне рассказал мой сосед по даче Вилли, еще в пятницу я пропустил схватку профсоюзов и Явлинского у Савика Шустера. Мне всегда нравится Явлинский, он говорит четко, определенно и жестко. А что можно сказать про Шмакова? Ангажированный, сытый товарищ, считающий, что вся эта огромная масса профсоюзов и создана лишь для того, чтобы он неплохо жил.

На обратном пути с дачи заехали в Ракитки, посадили там три яблони.

Уже в Москве видел по «Культуре» две серии английского фильма «Слуги», а по какой-то центральной программе новую версию «Золушки», с Басковым и Леонтьевым. Это, конечно, ужасно, ведь реквизит и бижутерия никогда не заменят того невероятного ироничного изящества, с которым разыграли «Золушку» Гарин, Жеймо и Консовский около 60 лет назад. Есть вещи, на которые нельзя замахиваться, и запрещать повторять такие вещи надо в директивном порядке. Прежняя «Золушка» как раз и принадлежит к таким достижениям нашей ушедшей культуры. Параллельно вперся в «К-19», знаменитый американский фильм о трагедии нашей русской подводной лодки «Комсомолец». Это сделано с исключительной точностью в деталях и с исключительным пониманием нашего русского, если хотите — советского менталитета и всех его огрехов, чуть крупновато и для западного зрителя гротесково выведенных. Но суть — наше, русское, понимание долга, чести, мужества, ответственности, веры — эта суть абсолютно справедлива.

Другой американский фильм о нас — «Доктор Живаго». Почему он не получился? Вот при всех нелепицах изобразительного характера «Война и мир» у американцев, с Одри Хепберн, получилась, а «Живаго» — не получился. И дело не в том, что на главную роль они взяли египтянина Омара Шерифа, а в том, что не почувствовали духа героя, а вернее — сам дух Живаго не наш и неестественен. В этом меня просветила книжка Васи Ливанова.

5 мая, среда. Утром в институте встретили меня с самыми лучшими известиями. В пятницу Попова сказала, что надо сделать обследование несущих конструкций на 2-м и 3-м этажах. А прошлой ночью сработала пожарная сигнализация. Меня смущает также, что охранники чувствовали запах горящей электропроводки. Еще в прошлый раз я нашел нетехнологичную скрутку металлического и алюминиевого провода. Сегодня с утра нацелил Вл. Еф. на то, чтобы корпус на ночь обесточивали, а значит, надо поставить на особый режим все холодильники, телевизоры, компьютеры, бойлерную и проч. Надо добывать деньги и чинить огрехи времени.

Получил прекрасный подарок от своего студента-заочника из Иванова Володи Черкашова, который баллотировался от новой Промпартии в Госдуму. Я что-то по этому поводу ему писал в листовку. Володя подарил мне красную майку с надписью «СССР». В такой же майке он был сфотографирован на своем предвыборном плакате. Плакат этот до сих пор висит у меня в кабинете.

После обеда, в три часа дня приходил парнишка, студент В.А. Пронина Филипп Родионов, который брал у меня интервью по поводу «Дневника». Он делает материал для какого-то журнала, а его жена пишет по «Дневникам» диплом. Парень работал сразу за двоих. Интервью я доволен, хорошо бы оно появилось, я был в ударе и наговорил много интересного.

В четыре дня приехал долгожданный Ефим Лямпорт. Вот так и бывает, собирался через пару лет, а не был в Москве года четыре. Мы разговаривали с ним без пауз почти три часа, вернее, говорил он, а я восхищенно слушал. Это был роскошный монолог об Америке, о России, о гибели огромной, невероятной империи, о хваленом американском образе жизни, о Зорине и Боровике, которых Ефим называл «представителями Америки в Советском Союзе», об американском обществе. Он сравнивал Москву, роскошную и чистую, с провинциальным и грязным Нью-Йорком, рассказывал о так называемых квартирах в Америке, где ткни пальцем в стену — и окажется пластик или картон. А его рассуждения о нашей прежней жизни, о жизни писателей, подобного нигде не было в мире, о нашем жилье, которое государство «было обязано предоставить». Я пишу об этом так подробно, потому что хочу оставить с собой наслаждение от этого слушанья фонтанирующего человека. Пусть эти строки мне этот разговор напоминают.

Еще Ефим говорил о своем романе, который пишет, о Пелевине, которого считает крупным писателем, о крушении психологического романа. У него написано на эту тему эссе, и мы ее в «Вестнике Литинститута» напечатаем. Теперь мы встретимся с ним 15-го или 16-го в Нью-Йорке.

6 апреля, четверг. На входе в институт поговорил с В.В.Сорокиным о будущем съезде, о ВЛК, он мне пытался рассказать о статье Шишкина, а потом даже ее принес. Она лежит у меня на полке, с большим его портретом, но я пока к ней не притрагивался. Видимо, по обсказу В.В., статья «многопрофильная» — о поколении, о шестидесятниках и пр. Опять-таки в разговоре с В.В. я сказал, что Женю понимаю, был, так сказать, преподавателем Литературного института, а теперь один из молодых писателей, не пробившихся и никому не известных. А нацелился, как и другие из моих знакомцев, на судьбу. В этой связи я вспомнил о старой статье Лизы Новиковой по поводу одного из букеровских лауреатов. Впрочем, есть ребята, которые и в наше время создают себе судьбу, я их готов перечесть, причем судьбу настоящую, ну, например, Леша Тиматков, который в первую очередь ощущает себя поэтом и ради этого занимается обычной черновой на компьютере поденкой, или Сережа Арутюнов. А ведь есть еще в жизни, спрятанные пока, как углекопы, Денис Савельев, Сережа Самсонов, у которых тоже честолюбия хоть отбавляй, но ведь копают, грызут — только не со стороны интриг, а со стороны литературы. Нет, нет, пробиться и в наше время можно, только надо плыть не в узком мирке клана, а в литературе. Я здесь могу привести, в качестве примеров, еще и Аню Козлову и Сережу Шаргунова. Аня вот попробовала на скандале, а теперь какую замечательную написала статью о Маканине, а какой замечательный у нее был роман! Здесь скорее я виноват, поднял какой-то немужской визг вокруг ее рецензии на роман о В.И. Тем не менее давай упрекнем себя, С.Н., за наплевательское отношение к себе. Вот написать роман ты еще можешь, а разогнать его, заработать на нем пороху не хватает. Не нашел литагента, не позвонил, как обещал, Т. Набатниковой, не отослал пьесу! Рохля и чудак на букву «м»!

В РАО состоялось празднование по случаю 50-летия Саши Клевицкого. Было довольно много народу, все собрались в столовой на первом этаже, накрыли хороший стол. Много говорили о его деятельности, организаторских способностях, было много его товарищей по работе и одновременно людей нужных. Немножко наивно говорить на пятидесятилетнем юбилее о нескольких телевизионных клипах и музыке к журналу «Ералаш», но он еще хороший преподаватель в Гнесинке. Несколько добрых слов сказал о Саше А.Я. Эшпай, но вскоре ушел. Наверное, на пятидесятилетии самого Эшпая говорили о его концертах и крупных сочинениях, но каждому дано то, что дано. Никогда не забуду его выступление на Авторском совете, когда мы снимали Тер-Газарянца.

Я подарил Саше, вернее, передарил (но так было к случаю, что не утерпел, и прости теперь меня, Володя!) красную майку с надписью «СССР»: «Саша, никогда тебе теперь народным артистом Советского Союза не стать, так пусть у тебя будет хоть майка с такой аббревиатурой». В своей речи я говорил об его организаторских способностях, о женщинах-композиторах, которые выступали передо мной, а женщины знают, кого любить. Я запустил в качестве пробного шара, перед этим употребив словосочетание «милый друг», имя некой мадам Форестье, которая, быть может, и пишет прелестные клипы (это было, к моему торжеству, не понято), а дальше я не шутя говорил о таком свойстве Саши, ныне почти забытом, как мужская отвага и дерзость. Наш бультерьер! Как я хорошо подъел вазочку с красной икрой и лежащий передо мной ананас! Чудо, как было хорошо.

По телевизору два события: противостояние Саакашвили и Аслана Абашидзе закончилось. Показали торжественный въезд Саакашвили в Батуми. Народ и телевидение, как обычно, мгновенно сдали своего бывшего любимца и лидера. Накануне бывший министр иностранных дел, а ныне секретарь Совбеза Игорь Иванов улетел в Батуми, чтобы провести консультации, но, как показала ситуация, поехал затем, чтобы на русском самолете вывезти Абашидзе и его семью. Передали, что род Абашидзе управляет Аджарией с XV века. Зато за последнее время мы вдоволь нагляделись на лицо древнего аристократа. Кстати, уж коли речь зашла о великих родах, по радио я слышал, что в Италии, во Флоренции начали исследование (слово «эксгумация» употреблять не решаюсь) могил рода Медичи. Один из потомков сдал кровь на ДНК. Хотят что-то установить, и в том числе, что род этот имеет восточные корни, чуть ли не еврейское происхождение. Если это окажется так, это меня не удивит. О повадках этих герцогов, отравителей, предателей и пап я читал довольно много.