Дневник плохого парня

— На тот случай, если ты захочешь переночевать у меня, когда вернешься в город.

— Тебе не обязательно ради меня покупать новые простыни, — отвечает она.

— Возможно, ты права, если я не хочу, чтобы ты разодрала их своими кривыми ногтями, — говорю я с ухмылкой.

— Что? — восклицает она. — У меня нет никаких кривых ногтей.

— Приклею на них ярлык: Не использовать, когда в доме ночует Саттон. Мне уже пришлось попрощаться с простынями из гостевой спальни после того, что ты с ними сделала.

— Я ничего не делала с твоими простынями.

— Могу предоставить тебе неопровержимые доказательства.

— Валяй, — отвечает Саттон, словно бросая мне вызов.

Я поспешно ищу в поисковике фото рваных простыней, сохраняю их и пересылаю Саттон в сообщении.

— Доказательства уже в пути.

Она ждет, и я точно понимаю, что сообщение получено, когда Саттон взрывается диким смехом.

— Это не твои простыни.

— Понимаю, что после вандализма, которому они подверглись, их сложно опознать, но гарантирую, что это те самые простыни из моей гостевой спальни.

— Это у тебя подкаты такие своеобразные? Вынуждена тебя огорчить. Они не работают.

— Подкаты? Зачем это мне, — фыркаю я. — Крошка, ты уже у меня на крючке. Теперь я тебя просто дрессирую.

— Дрессируешь? — Готов поклясться, что если бы Саттон сейчас была здесь, она выцарапала бы мне глаза. — Обломись. Если кто кого и дрессирует, то это я тебя.

— Ерунда. Я и без этого идеален.

— Какое самомнение.

Я ухмыляюсь.

— Чтобы добиться успеха, нужно лелеять свое эго.

— Ты правда так считаешь?

— Конечно. Взять хотя бы именитых спортсменов, типа твоего отца. Фостер никому не позволит думать о себе, что он среднячок какой-то. Даже самым скромным порой не мешает выпятить грудь. И тебе тоже не помешает. Грудь вперед, Саттон.

— Стоит мне выпятить грудь, ты тут же снова будешь пялиться на мои сиськи.

Тут она сто процентов права. Не поспоришь.

— А что в этом такого?

— Ну хотя бы то, что помимо сисек у меня есть глаза, например.

— Не спорю. Глаза у тебя тоже очень красивые.

— Когда в твоей речи проскальзывает акцент, ты становишься таким сексуальным, — продолжает она после небольшой паузы.

— Вот как. Ты течешь от этого?

— Роарк. Перестань. Ну что ты за человек?

На этих словах меня буквально взрывает от смеха. Держась за живот, я позволяю себе проржаться. На том конце провода тоже слышно хихиканье.

— Что такого в том, что я спросил тебя о твоем возбуждении?

— Ну... можно было сделать это как-то деликатнее...

— А вот и та скромная девчонка. А я думал, что безвозвратно потерял ее. Мне реально стало казаться, что она сбежала, а на ее место пришла помешанная на сексе фурия.

— Не думаю, что меня даже с натяжкой можно назвать одержимой сексом фурией. Не преувеличивай.

— Саттон, ты что, еще не поняла, что у ирландцев так заведено? Мы либо приукрашиваем, либо откровенно врем.

— Теперь у меня есть повод задуматься о правдивости всего, что ты мне когда-либо говорил.

— О, не стоит подвергать сомнениям рассказы ирландца. Это ничем хорошим не заканчивается.

Я включаю громкую связь, чтобы спокойно сменить свое положение на кровати, при этом оставаясь на проводе.

— Ты сейчас серьезно?

— Нет, очередное преувеличение.

Она устало вздыхает.

— Ты меня выматываешь.

— Дождись, когда я смогу раздеть тебя догола. Вот тогда я покажу тебе, что такое выматывать.

— А что, если мы окажемся несовместимыми в сексуальном плане? Это будет такой облом.

— О чем ты? Как мы можем быть несовместимы? — нахмурившись, уточняю я.

— Я к тому, что может нам не стоит и начинать. Просто, моя подруга Стейси встречалась с одним парнем год назад, убеждая меня, что он и есть тот самый. Они действительно были самой красивой парой, которую мне доводилось видеть. Он был такой секси-шмекси: альфа-самец с широкими плечами и накаченным торсом... в общем идеальный...

— Переходи к сути...

Саттон хихикает, а затем откашливается, прежде чем продолжить:

— Ну, он, правда, классный. Не суть, в общем, они встречались целых полтора месяца, прежде чем, наконец, заняться сексом, несмотря на то, что между ними все просто искрило. Всякий раз, когда я оказывалась рядом с ними в замкнутом пространстве, мне казалось, что воздух вот-вот взорвется от накала влечения между ними. Эти взгляды, которыми они стреляли друг в друга, поцелуи, прикосновения... Понятия не имею, почему они так затягивали со следующим шагом, несмотря на то, что было очевидно, что это пытка для них обоих. И вот, наконец, после одной из вечеринок, они завалились в квартиру Стейси, и натрахались вдоволь. Ну, по крайней мере, мы так думали, пока на следующее утро Стейси не позвонила мне и не сообщила, что они расстались сразу после того, как между ними все случилось. Когда я спросила ее, в чем причина, Стейси заявила, что Харрисон реально предел ее мечтаний в сексуальном плане: у него огромный член, он страстен и довольно искусен в постели, в общем, все идеально, кроме одного: никто из них так и не смог кончить. Они предавались утехам на протяжении нескольких часов, но так и не достигли финиша. Все закончилось тем, что они просто легли спать, а на утро приняли решение расстаться, так как не совпали в интимном плане.

К чему, черт возьми, она все это рассказывает?

— Постой, то есть ты утверждаешь, что между ними все было замечательно, они оба хотели друг друга и наслаждались близостью, но так и не смогли кончить?

— Именно так. Разве это не печально? А что, если у нас будет также?

— Не будет. Я же уже знаю, как заставить тебя кончить. Неужели забыла?

— Ты сделал это при помощи языка. Другое дело — член. Стейси утверждала, что у Харрисона он огромен, так что у тебя могут быть с этим еще большие проблемы.

— Стоп! — Я вскакиваю в постели. — То есть ты сейчас намекаешь на то, что думаешь, будто у меня недостаточно большой член?

— Просто стелю соломку, чтобы, если что, ты не сильно убивался по этому поводу.

Я корчу недовольную гримасу, хотя понимаю, что Саттон не видит меня сейчас. Понятия не имею, чего она добивается, но мне это не особо нравится. Она всерьез говорит о том, что мы можем быть сексуально несовместимы и что у меня недостаточно большой пенис для нее? Кто вообще эта девушка? Куда делась моя Саттон?

— Я...

Черт, я серьезно не знаю, что ответить. И прежде чем я нахожу хоть какие-то слова, она вновь начинает смеяться. Будь я не столько ошарашен, возможно, я бы рассмеялся с ней в унисон, но вместо этого я просто жду, когда Саттон успокоится.

— Роарк... можешь не отвечать. Я же помню о твоей предрасположенности все преувеличивать. — Стерва. Я прикусываю губу, чтобы не ляпнуть чего лишнего. — Мне пора отключаться. Завтра рано вставать. Продолжим разговор в другой раз.

Она вещает трубку даже раньше, чем я успеваю попрощаться. Саттон переиграла меня. Черт, ей удалось превзойти меня в плане колкостей, и, дерьмо, мне нравилась каждая гребаная минута этой игры. Ну, не считая того момента, когда я поймал себя на мысли, что она ставит под сомнение размеры моего достоинства...