Дневник участника Российской антарктической экспедиции

16.03.03. Станция Прогресс, Холмы Ларсена, залив Прюдс (69^о22’ ю.ш., 76^о23’ с.ш.) С утра, как всегда спешка и неразбериха. Тем не менее мы вылетели довольно рано. В моей команде были Денис и Саша Коцуруба, а кроме того летели Леонтьич со своей командой в 4–5 человек, включая Николая, для проведения работ с акустическим зондом в заливе и туристы, как мы их называем, т. е. те, кто придумал, что у него, якобы есть работа, а на самом деле полетел, чтобы просто попасть на станцию (положа руку на сердце, я их за это осуждаю). Вертолет нас выбросил, как это часто бывает, не останавливая винтов, поэтому разгружаться нам пришлось в срочном порядке, а потом прикрыть баки и другое имущество своими телами, чтобы не улетело, от ветра, поднятого винтами вертолета.

Наша главная задача была отобрать пробы снега, льда и подледной воды на озере Степпед (Stepped — названия давали австралийцы). В прошлом году, в 46 РАЭ здесь уже были отобраны пробы и в этот раз было важно отобрать пробы для сравнения. Озеро расположено недалеко от китайской станции Зонг Шанг, которая находится всего лишь в 700–900 м от Прогресса и выглядит гораздо привлекательней в плане чистоты, ухоженности и вообще внешнего порядка. На больших баках с горючим, направленных в сторону моря, нарисованы утрированно-страшные рожи в стиле китайского фольклора, наверное, чтобы злых духов отгонять. Как и на нашей станции, развеваются три флага: китайский, российский и австралийский. Но у нас они все на одном уровне — российский по середине, а у китайцев два их флага стоят отдельно от нашего и австралийского, и один стоит выше всех остальных. Кстати о флагах, пока не забыл. При внимательном рассмотрении флагов на Прогрессе, я обнаружил, что австралийский флаг, выглядит не совсем как австралийский. На нем отсутствует Южный крест, и только одинокая белая звезда сохранилась под британским Юнион Джеком. Интересно, его обкарнали, чтобы был по размерам как все, или это обрезанный вариант австралийского флага, который я лично ранее никогда не встречал?

На озеро мы пришли в начале одиннадцатого и в 10:10 приступили к отбору проб. Нашли на середине озера чистый прозрачный лед и приступили с Сашей Коцурубой к бурению. Одновременно, Денис начал отбор снега на краю озера. Озеро Степпед заметно отличается от других, опробованных нами озер. Лед оказался однородный, плотный и прозрачный как стекло, толщиной 22 см, а глубина озера, впоследствии измеренная нами при помощи сетки Джеди, оказалась 3.5 м. Самым же замечательным отличительным свойством озера было наличие в нем жизни. Ближе к берегу под прозрачным льдом были видны бурые водоросли на дне и замороженные в самом льду. На поверхности воды в лунке и в планктонной сетке во всю бушевали мелкие темные рачки с красными глазами, по-видимому, ошалевшие от обилия кислорода. Набурившись от души и отобрав необходимые пробы, мы подтащили баки и бидон с водой поближе к дороге, проложенной ГТТ на ГСМ и обратно, и стали изучать окрестности и окружающие останцы горных пород. Петрографического разнообразия здесь было меньше, чем на станции Молодежная, а интенсивность ветровой эрозии примерно такая же. Было заметно больше гранатовых гнейсов и много выходов светлых монолитных пород, похожих на кварцит. Последние, в отличие от сланцев и гнейсов, представляли собой зализанные гладкие и выпуклые структуры. Хотелось бы применить к этим образованиям известный с университетских времен термин «бараньи лбы», но это не совсем то, хотя аналогичные зализанность и сферичность наблюдаются.

На станции нас неплохо, хотя и без затей, покормили, несмотря на грозные предупреждения повара о том, что кормить нас нечем, самим-де не хватает. Оказалось, это была просто шутка. После обеда я наконец познакомился с Сергеем Борзенковым, начальником станции, и попросил выделить какую-нибудь технику для вывоза с озера наших баков с пробами. Сергей предложил мне свой «Буран и себя в придачу, когда же я выразил сомнение в их грузоподъемности, он сказал «Возьмем сани, все будет нормально». Я сел сзади за Сергеем, как на мотоцикле, и мы поехали за санями, находившимися под другим домиком. Сани представляли из себя довольно прочную каркасную металлическую конструкцию длиной 2–2.5 м, сваренную из уголка 5х5 мм. Чтобы можно было погрузить баки взяли несколько досок, которые положили сверху на сани. Мне же пришлось уже сидеть, а затем и стоять на санях, чтобы не дать импровизированному настилу улететь — Сергей оказался лихим водителем. Спустившись в распадок, где было озеро, повернули направо, к нашим бакам. Борзенков круто развернул буран с санями и подкатил прямо к бакам и бидону с водой. Все это мы быстро погрузили на сани и покатили обратно. Вот тут-то и началось самое интересное. Баки с санями и мной оказались слишком тяжелыми для бурана на подъеме — он буксовал и никак не хотел заползти на пригорок, а Сергей ничего не мог поделать. Я, естественно слез и толкал сани, Борзенков тоже слез с Бурана и толкал его за руль. Мы сделали три или четыре попытки взять препятствие с разгона, каждый раз увеличивая этот самый разгон и смогли преодолеть горушку только с пятого раза, оставив самый тяжелый бидон на полпути и используя меня в качестве толкача. После этого я встал сзади на сани, но не как каюр на оленьей упряжке, который стоит на полозьях, а сверху, чтобы если сани перевернуться не поломать ноги. Затем я упал животом на баки, прижав их к саням, чтобы не дать им улететь, и мы лихо домчались до места посадки вертолета (пару раз, правда, баки чудом не свалились с саней), где баки и выгрузили в снег, а затем подъехали к кают-компании. Ушло на все это мероприятие около получаса, хотя озеро находилось в 3–5 мин. езды на Буране, и Саша с Денисом, ждавшие меня для прогулки, недоумевали, почему же мы так долго этим занимались.

После обеда Леонтьич сказал, чтобы мы были готовы к отбытию на борт «Федорова» к 5 часам вечера, и мы пошли на ознакомительную прогулку вокруг станции.

Самое потрясающее на станции Прогресс, это, конечно же так называемое кладбище айсбергов в заливе, которое видно из любой точки станции. Весь залив практически завален большими и малыми, молодыми и старыми айсбергами, которые прибиваются к берегу течениями и ветрами. Время от времени айсберги ломаются и крошатся от старости или под напором ветров и более молодых и прочных айсбергов. Когда вдруг от айсберга откалывается огромный кусок и падает в воду, зрелище это фантасмагорическое. Рядом с разбросанными по заливу кусками айсбергов тут и там лежат тюлени. Они настолько отрешены от мира сего, что совершенно не реагируют на людей. Поговаривают, что кое-кто из наших коллег залезал на них и катался, однако данные эти не проверены, а врать здесь народ горазд. Мы попытались пройти к лежбищу и айсбергам по льду залива, чтобы исследовать пещеру в одном из айсбергов и похлопать по спинке какого-нибудь тюленя. На припайном льду было множество следов, оставленных, как мы предполагали, нашими коллегами, но когда я вступил на припай, следуя за цепочкой таких следов, то сначала провалился в воду, а потом лед подо мною заходил, и глыбы стали двигаться, так что мне не без труда удалось выбраться на берег. При более тщательном рассмотрении следов, они оказались следами тюленей и пингвинов.

В три часа вернулись на станцию, никаких сведений о вертолете не было, и мы продолжили нашу рекогносцировку. На этот раз мы разделились: Денис с Сашей пошли на берег, а я полез на гору, возвышавшуюся над станцией. Горушка была достаточно крутая, но я ее преодолел, как всегда насобирав по пути образцов всевозможных пород. Среди новинок встретился чистый магнетит, а может и титаномагнетит. Я обнаружил на горе целую магнетитовую жилу. Первый, найденный мною образец магнетита был хорошо зализан ветром и даже, как будто, оплавлен. Увидев его, я чуть было не задохнулся от счастья, решив, что это вожделенный метеорит, которые в Антарктиде время от времени находят. Но пройдя вперёд около метра увидел еще один, а дальше еще несколько и наконец целую жилу «метеоритов». Испытав чувство глубокого разочарования пришлось в итоге смириться с тем, что это никакие не метеориты, а просто выход магнетитовой жилы. Добравшись, наконец, до вершины холма, я был награждён совершенно потрясающим видом залива и окружающих станцию разноцветных гор. Налюбовавшись этой красотой, двинулся вниз. Через некоторое время мы получили команду выйти к вертолету. На борту «Фёдорова» нас встретили Новигатский с Инной и помогли дотащить баки до лаборатории. Инна нам сообщила, что завтра они с подругами к нам присоединятся.

17–18.03.03. Утром нам сообщили, что мы опять летим на Прогресс. Вместе с нами полетели все женщины из научного состава: Инна, Оля и Мила, которые выпросили разрешение у Алексеева. Вместо Саши Коцурубы, на этот раз выпустили Рому — это был его первый выход на Антарктический континент. Погода с утра была пасмурная и ветреная и показалась мне подозрительной. Тем не менее, мы погрузили наши баки, загрузились сами и полетели. Сначала мы приземлились на основной станции, и я собрался было вылезать из вертолёта, но Леонтьич сказал — летим дальше и только в этот момент я понял, что на этот раз нас высадят на озере Прогресс, куда мы и просились, но не были уверены, что разрешат. Это озеро или оз. Кристальное, как его еще называют, расположено рядом с нашей старой станцией Прогресс-1 (первая станция, которая затем была законсервирована, а вместо нее основана теперешняя станция Прогресс). Наши бедные женщины тоже не врубились, т. к. им никто ничего не объяснил, а когда я спросил, выходят они сейчас или же полетят с нами, они сказали, что полетят с нами, т. к., по-моему, побаивались остаться без нас наедине с полярниками. Это оказалось нашей общей ошибкой, о которой впоследствии они и мы сильно пожалели. Через пять минут, примерно в 9 часов, мы уже прилетели на Прогресс-1, где и высадились, с включенными вертолетными винтами, а Леонтьич с сотоварищи полетел дальше. Нам было сказано, что вертолет за нами прилетит примерно в 13:00. Сразу же, как только вертолет улетел мы оценили обстановку, которая оказалась не очень привлекательной: сильный ветер, поземка и мороз. У меня сразу же возникли сомнения в том, что вертолет прилетит за нами по такой погоде. Попытки связаться со станцией по рации, которую мне выдал Леонтьич, к успеху не привели, т. к. озеро со всех сторон окружено горами, которые нас надежно экранировали. Мы перетащили свое оборудование — баки, бидоны, бур, сети и т. д. на середину озера, тут же рядом сложили наши сумки с личными вещами и вынуждены были все связать, чтобы не разлетелось — ветер был действительно сильным. Мужчины приступили к бурению, а дамы, стали отбирать нам снег в баки. После этого Инна с Милой пошли обследовать окрестности, а Ольга осталась. Кроме нашего домика Прогресс 1, рядом находилась законсервированная китайская станция. Наши дамы попытались в нее проникнуть, но она оказалась закрыта таким образом, что без специального ключа в нее было не попасть. Т. к. ветер все усиливался, а на озере началась настоящая пурга, я посоветовал им попробовать проникнуть на нашу станцию, что они с успехом и сделали. Наша станция оказалась не запертой (как это обычно и водится в Антарктиде), и там можно было расположиться. На станции обнаружились печка с запасом топлива, кажется керосин, и даже что-то съестное. А у меня же с собой, как у старого полевика, оказалась зажигалка, так что, в случае чего, можно было бы продержаться какое-то время. Пока наши дамы делали эти полезные для выживания открытия, мы, по очереди, продолжали бурить лед, а погода все продолжала портиться. Лед, оказался плотным и очень прозрачным, хорошо было видно каменистое дно без признаков жизни. Когда мы пробурили пятую или седьмую лунку, стоять под натиском ветра было уже трудно, даже повернувшись спиной, а когда идешь по льду, то ветром несет так, что трудно остановиться. Посмотрев на Ольгу я понял, что ей уже не по себе, поэтому проводил ее в домик, где уже находились Инна с Милой. Скорость ветра по моим представлениям уже превышала 25 метров в секунду, при температуре –5–8^оС. К этому времени мы отобрали лед, снег и воду, пробурив 12 лунок, а Денис с Ольгой отработали сетью. Пробуренные лунки сразу же заметало снегом, а вокруг наших баков и вещей образовался большой сугроб. Пока бурили, вдруг увидели, как вдалеке, на противоположной стороне озера из метели и поземки появились две маленькие фигурки. Я, сначала, даже и не понял, люди это или пингвины, но когда они стали приближаться, можно было различить, что это люди: один в оранжевом, а другой в синем комбинезонах. Мы стали гадать, кто это, может за нами пришли? Когда же они приблизились к нам и поздоровались, оказалось, что это китайцы: один молодой парень, лет 25, а другой постарше, примерно50-60 лет. Тот, который постарше, довольно прилично говорил по русски. Они пришли пешком со своей станции Зонг Шанг, расположенной примерно в 4 км от озера. Старший спросил нас кто мы и откуда, а когда узнал, что мы с «Федорова» спросил, когда уходит «Федоров» и сообщил, что собирается плыть с нами. Китайцы поинтересовались, что за вода в озере, а когда узнали, что чистая и пресная, попросили налить воды в их бутылочки. Т. к. лунки к тому времени уже занесло снегом и своими бутылочками им было бы трудно отобрать воду, я достал наш импровизированный батометр: 2 л пластмассовую бутылку на палке, для отбора подледной воды, проткнул им снег и отобрал воду из-подо льда. Китайцы переглянулись, и старый что-то сказал молодому — ему явно наш батометр понравился. Наверное, приедут домой и наладят их промышленный выпуск — китайцы люди предприимчивые. Как мне объяснил старший из китайцев, целью их похода было то ли проверить, то ли снять показания с какого-то установленного на станции прибора. Минут через 15–20 они пошли обратно. Отчаянные ребята. В такую погоду, пешком пошли за 4 км на дальнюю станцию.

Около 12:30 мы завершили все свои работы и начали подтаскивать баки с пробами к берегу озера, а вещи к нашему домику, где дамы своим дыханием согревали для нас это помещение. Я уже начал подумывать, что нам предпринимать дальше, т. к. в данной чрезвычайной ситуации принял на себя обязанности старшего в группе и все с этим согласились. Было совершенно очевидно, что вертолет за нами не прилетит и вообще сегодня летать не будет. Леонтьич, знает, где мы находимся, а расстояние до нашей станции, как я выяснил у китайцев, около 3 км или чуть больше. Поэтому в данной ситуации самым разумным было сидеть в домике и ждать подмоги.

И вот, пока мы размышляли над всем этим, перетаскивая баки и сумки, к нам подъехали на ярко окрашенном ГТТ (который до этого мы принимали за китайский, а он оказался наш) начальник станции Сергей Борзенков, и будущий начальник всей зимовки Андрей Попов. Они рассказали нам, что «Федоров» из-за штормовой погоды ушел в море и про нас там попросту забыли, а по рации только передали, что «сезон оставляем вам». На станции же, узнав от кого-то, кто прилетел с нами, что нас выбросили на озеро Прогресс и с нами женщины, ребята тут же сели в ГТТ и поехали нас выручать. Мы загрузили все наши баки со снегом, водой и льдом, свои вещи и погрузились сами. Место оказалось мало, но мы все равно, несмотря на тесноту и жуткую тряску, были счастливы. Пару раз чуть не засели, на подъемах, но выкарабкались. На этот раз, все кончилось для нас хорошо: работу сделали и на заброшенной станции куковать не пришлось.

Примерно через полчаса прибыли на станцию, где нас накормили и распределили кому где жить. Началось всеобщее братание. Женщин отправили в новый жилой комплекс «Лена», выстроенный толи чехами, толи по чешскому проекту, но он к нашему приезду еще был не запущен и поэтому не отапливался. Дамы на следующий день жаловались, что хотя им и дали обогреватели, они все равно отчаянно мерзли. Нас с Денисом поместили в домик по близости с кают-компанией, к полярнику Сергею Спирину, гидрологу и любителю всякой морской живности и антарктических камней. Мне досталась кровать, а Денис согласился спать на полу. Рому же распределили в этом же домике, в комнату напротив, к инженеру-метеорологу Диме. Впоследствии, туда нагло завалился еще какой-то кекс, заявивший, что он тоже метеоролог и спать будет у Димы, так что Роме спать оказалось негде, а мое предложение отправиться в другой домик к гидрологам, где были места, он отверг и сказал, что будет спать на диванчике в кают-компании.

Погода продолжала портиться, так что ни о каких прогулках по окрестностям не могло быть и речи, поэтому, время до вечера мы провели в кают-компании за трепом и книгами. Пришла Инна, познакомила нас с Виктором Вендеровичем, который работает сейчас на кухне поваром, а ранее, по его словам, бывал начальником всех зимовок. Говорит, что таким образом он отдыхает — это у него отпуск такой, с варением каши, во что я не очень-то поверил. Большинство на его месте предпочли бы провести отпуск в Турции или в Египте. Что ж, у каждого свои представления об отдыхе. Тем не менее мужик он оказался интересный и был искренне рад Инне. Вытащил бутылку водки и поразвлекал нас рассказами о полярниках и Антарктиде. Потом мы допили до конца и мое «шильце» (разбавленный водой спирт). Вечером в кают-компании жизнь расцвела в полном объеме. Кто-то резался в нарды, кто-то в «блошку», кто-то играл в бильярд, а другие просто трепались. Рома с Денисом стали играть в шахматы, а я наблюдал за их рубкой. Вечерами, после дневной работы, кают-кампания становится средоточие жизни на зимовке, и мы оказались в центре всего этого. Обладание действующей рацией давало мне преимущество находится постоянно в курсе событий. Все переговоры на станции, а также самой станции с «Федоровым» велись на одной частоте. Удалось перехватить полезную информацию: