Дневник участника Российской антарктической экспедиции

Наш сотоварищи представляли собой довольно-таки разношерстную публику. Попробую распределить их по категориям:

Зимовщики, едущие на смену тем, кто свое отзимовал на разных станциях. Говорят, что после зимовки, попадая на борт судна, они беспрерывно пьянствуют и не выходят из такого изумленного состояния до самого Питера;

Сезонники (в эту категорию входим и мы), это те, кто работает с борта судна с высадкой или без оной на лед и материк и те, кто как прибыл в Антарктику на борту ««Федорова»», так на нем и возвратится в Питер в этом же сезоне. Сезонники с неодобрением относятся к зимовщикам, считая их не вполне адекватными;

Команда «Фёдорова», или как они любят себя называть — экипаж. Считают себя элитой и с глубоким презрением смотрят как на зимовщиков, так и на сезонников.

Первые две категории составляют собственно РАЭ, а вторые (команда) как бы сами по себе, и я так и не понял, являются ли они сотрудниками Росгидромета или Морфлота или ААНИИ. (К концу рейса, правда, разобрался. Команда — сотрудники ААНИИ).

Загрузившись сначала в Боинг 737 до Амстердама, а в Амстердаме в знаменитый Jumbo Jet — Боинг 747, мы без особых приключений, с часовой посадкой в Йоханнесбурге добрались до Кейптауна. В полете никаких ЧП не происходило. Как всегда, почти все напились до разной степени тяжести. Кто-то по-пьяне пытался курить, но бортпроводники с такими нарушителями быстро разобрались. Из Амстердама до Кейптауна полет занял более 10 часов, кормили так себе, и хотя в выпивке особо не ограничивали, лететь было довольно муторно.

Кейптаун нас встретил в виде местного агента, кажется из индусов, с табличкой в руке "Akademik Fedorov", а также дождем и влажной духотой, что мне даже немного напомнило тропики. Агент, естественно, не знал ни слова по-русски, а наш старший, Володя, который летел на зимовку в Мирный, не знал ни слова по-английски. Я предложил им свою помощь, которая обеими сторонами была с восторгом принята. Мы загрузились в автобус, и агент привёз нас сначала к портовым властям, где нам проштемпелевали наши паспорта моряка, а затем подвез к борту судна, на котором нам предстоит прожить как минимум 3–4 месяца.

Научно-экспедиционное судно (НЭС) «Академик Федоров» произвело на меня приятное впечатление. Огромное, по меркам научного флота, судно водоизмещением более 16000 т, выкрашенное в ярко оранжевый цвет, с внушительными мощными кранами и белыми надстройкам в 7 палуб. Наши старые добрые научные шеститысячники: «Дмитрий Менделеев», «Витязь», «Академик Мстислав Келдыш», казавшиеся мне до сегодняшнего дня крупными судами, не шли ни в какое сравнение с этим гигантом.

Нам с Сашей Новигатским выделили 206 каюту на двоих на нижней палубе. Каюта, привела нас в полное уныние: унитаз разбит, света нет, грязь везде неимоверная, ключа тоже нет — его по ошибке увезли на станцию. Впоследствии выяснилось, что в этой каюте жили геройские летчики-полярники, приведшие её в такой вид. Злые языки утверждают, что полярники считают ниже своего достоинства производить уборку в своих каютах, считая это делом подлым и не достойным героев. На «Федорове» же, в отличие от нашего академического флота, каютные-номерные барышни, в задачу которых входит проведение уборки в каютах членов экспедиции, убираются только в каютах команды (еще одна дискриминация), поэтому можно представить, в каком состоянии находятся каюты, где никто не убирался. Мы пожаловались начальнику отряда сезонников, Кузнецову Василию Леонтьевичу и нам, не без нервотрепки, выделили соседнюю 210 каюту, где, по крайней мере, унитаз не был разбит, хотя свет в туалете тоже отсутствовал, но его, по нашей просьбе, быстро наладили.

Обедом нас не накормили, сказав, что мы опоздали на 30 минут, а ближе к вечеру выдали белье. Правда, мы с Сашей Новигатским опять немного опоздали и получили втык от кастелянши Лены, за то, что отвлекли ее от заслуженного отдыха. Замечание было скорее для порядка, чем со злобой. Вечером мы встретились с засланным на борт судна еще в ноябре Сашей Плишкиным, коллегой из ИОРАН, который сильно растолстел за время рейса и встретил нас без особого энтузиазма, никак не приготовившись к нашему приезду и не заказав ящик джина, о котором Инна Абрамовна попросила телеграммой из Москвы. Отсутствие ящика очень огорчило нашего начальника. Плишкин сказал, что очень много работает, 4 раза в сутки замеряет на пеленгаторной палубе спектр гранулометрического состава аэрозолей, даже здесь, на стоянке в Кейптауне.

08–15.02.03, Кейптаун. Утром следующего дня, под предводительством бывалого Саши Новигатского (для него это была уже вторая экспедиция в Антарктиду на «Фёдорове») мы

отправились на первое свидание с Кейптауном. Судно стояло у стенки на контейнерном терминале, что довольно далеко от города. Идти пешком пришлось около 40 минут. День был солнечный, безоблачный, но очень ветреный. Я, честно говоря, даже и не ожидал, что в Кейптауне может так дуть в ясную погоду. В Окленде (где я прожил почти 6 лет) такого, как правило, не водилось — там дует только во время циклонов, но тогда, и погода совсем дрянь. Саша привел нас в самое популярное у туристов место — Вотерфронт имени принца Альфреда и Виктории. Кто такая Виктория я, естественно, знал, а вот насчет Альфреда приходилось догадываться, пока я где-то не прочел, что он, оказывается, был вторым сыном Виктории и учредил этот Вотерфронт. Здесь всегда многолюдно и масса завлекательных для приезжих мест: магазины с разнообразнейшими африканскими товарами, множество ресторанов, киосков. На дорожках и аллеях время от времени появляются какие-то группы африканских молодых людей или девушек носящих одинаковую форму и исполняющих ритмичные африканские песни с танцами. Я так и не понял, кого они представляют — то ли разные исполнительские группы, то ли разные колледжи. Таким способом они пытаются зарабатывать деньги, хотя туристы подают им немного. Масса довольно больших молов: шоппинг центров, которые тоже очень напомнили мне Окленд. В первый же вечер Саша сильно обгорел и, почувствовав себя плохо, ушел на судно. Мы же с Денисом остались еще погулять. Купили вина и выпили его на верхнем этаже старой городской башне с часами, расположенной в центре Вотерфронта. Ступеньки на верх были, с точки зрения городских властей, ветхими и с нас внизу взяли подписку, что мы поднимаемся наверх на свой страх и риск и никого не будем винить если свалимся оттуда.

Вино в Кейптауне — это особая статья, на которой надо остановиться подробней. Честно говоря, такого хорошего сухого красного вина, при этом дешевого, я не пил до этого даже во Франции. Я и представить себе не мог, что красное сухое вино, не крепленое, может быть 14 или даже 15^о! Это говорит о благоприятном климате и о качестве винограда, из которого это вино делается. Вкус даже у недорогого южноафриканского вина просто божественный, никакой кислоты вообще. Примерно за месяц до этого, будучи в Париже, я выпил много местного недорогого вина, которое мне показалось, по сравнению с молдавскими и болгарскими винами, великолепным, но даже французское вино уступает южноафриканскому, причем не только по вкусу, но и по букету запахов.

Вечером, когда уже стемнело, мы с Денисом возвращались одни, по пустынным улицам Кейптауна, не зная точного направления и, конечно же, заблудились. Определиться на местности мы пытались и по звездам, и по небоскребам вокруг нас, и по другим каким-то признакам, но все оказалось тщетным, хотя на следующий день мы поняли, что были очень близки к успеху. Ну а в тот вечер мы устав от всех этих бесплотных попыток просто взяли такси и доехали до порта. Таксист взял с нас сравнительно недорого, да еще и девочек предложил, от чего мы с благодарностью отказались.

Одним из положительных для нас моментов в Кейптауне я считаю наличие в нем The Cape Town Station of the Mission to Seafarers или Мисси для моряков, основанной, по-моему, тем же Альфредом, или кем-то еще из тогдашней британской королевской семьи. В Миссии было два или три микроавтобуса и всех желающих из порта постоянно подвозили, куда они захотят, причем услуги автобусов бесплатны. Проблема была лишь в том, чтобы дождаться, когда автобус приедет, или же встретить его, когда возвращаешься обратно в порт. Также в Миссии можно неплохо и не дорого поесть, попить пива и бесплатно поиграть в бильярд или настольный теннис. Отсюда же можно с удобством и позвонить.

Самая очевидная и запоминающаяся достопримечательность Кейптауна, это, конечно же Столовая гора, которая возвышается над всем городом, а город, собственно, вокруг нее и располагается. Свою Столовую гору жители Кейптауна очень любят. На ней произрастает эндемичная растительность, и живут эндемичные животные и насекомые. Какой-то француз в честь этой горы назвал одно из созвездий в южном полушарии, и кейптаунцы очень этим обстоятельством гордятся. В этот раз мы достигли подножияя этой горы, где и распили предварительно закупленное красное сухое вино.

Из других достопримечательностей, мы посетили Замок Доброй Надежды, построенный голландцами, а затем отобранный у них англичанами. Место интересное и на самом деле это конечно никакой не замок, а самый настоящий форт с какими-то небольшими и интересными строениями внутри. Если мне не изменяет память, в главном здании жил губернатор. Фортификации впечатляют, и форт действительно внушает уважение.

Неплох оказался и парк в центре города с ручными белками, бегающими по парку. Судя по карте, есть еще и настоящий ботанический сад, но он находится с другой стороны Столовой горы и добираться до него довольно-таки далеко. Рядом с парком располагается национальный музей и Планетарий, куда мы сходили с Денисом. В общем, тоже очень интересно. В воскресенье, всей бригадой посетили африканский рынок полный африканских ручных поделок. Встречаются и очень неплохие. Купил здесь себе страусиное яйцо и фигурку бабуина, выточенную из местного зелёного камня, который, как утверждают продавцы, встречается только в Южной Африке. В принципе, здесь продают все тоже, что и в магазинах для туристов, но дешевле. Да и сам рынок очень колоритен. Торговцы часто в национальных одеждах и продают всякую всячину: резьбу по дереву и камню (часто из местного африканского малахита), красочные картины, батики, предметы национальной одежды, ракушки, чучела экзотических животных и тому подобное. Спецификой этого рынка, с чем я до этого не сталкивался в других местах, где мне приходилось бывать, было наличие тщательно отпрепарированных окаменелостей доисторических существ, которые здесь продавались. Из нескольких десятков предлагаемых образцов, я смог опознать только трилобитов и каких-то тварей, похожих на рыб, остальные были мне не известны, хотя выглядели впечатляюще.