Дневник участника Российской антарктической экспедиции

Из других достопримечательностей Кейптауна, с которыми нам удалось ознакомиться, я бы выделил аквариум на Вотерфронте. И, хотя, стоимость прохода туда сравнительно высока — 50 рандов, аквариум стоил каждого цента из этих денег и даже больше! Здесь собрано много уникальных рыб из разных морей и океанов, преимущественно из акваторий Атлантического и Индийского океанов. Экспозиции сделаны здорово, не хуже, чем я видел в США, Новой Зеландии или Сингапуре. Но больше всего мне понравились гигантские, высотой в 4–5 метров застекленные помещения, представляющие собой кусок прибрежного дна с огромными местными водорослями, камнями, гигантскими рыбами. Помещение перед этим кусочком подводного сада естественно не освещено, свет исходит только от этого аквариума. Здесь же располагаются ступеньки, на которых может присесть и отдохнуть зачарованный посетитель. Откуда-то сверху исходит тихая приятная музыка.

В один из дней, мы предприняли поезду на местной электричке без стёкол за город, в Саймонс Таун, расположенный в Фальшивой бухте с теплой индоокеанской водой. Поездка туда заняла у нас 30–40 минут. Мы проехали вокруг почти всего Кейптауна, потом через какие-то маленькие селения и вдоль моря. Не обошлось без небольшой несуразности, т. к. нам пришлось сделать, в принципе, ненужную пересадку. Доброжелательная молодая африканка порекомендовала нам не тот поезд, и мы не доехали до Саймонс Тауна пару остановок, так, что пришлось на перроне минут пятнадцать ждать правильного поезда.

Саймонс Таун оказался военно-морской базой Южноафриканской республики. Мы прошли вдоль всего военно-морского порта с одним военным кораблем и одним кораблем поддержки. По дееспособности и количеству военных судов Южная Африка, как мне показалось, не многим превосходит Новую Зеландию. Путь на пляж нам сначала показал бравый морской офицер (он же объяснил нам и путь в ближайший винный магазин), а затем местная бабулька, которая довела нас до пляжа. Добирались мы туда минут 20–25 и наши дамы (Инна со своими новыми подружками) устали и приуныли, поэтому мы оставили их на пляже, а сами пошли искать приключений дальше. Не пройдя и пятидесяти метров от пляжа, мы обнаружили резервацию пингвинов, открытую для туристов, и вход в которую стоил 10 рандов. Купили билеты и прошли внутрь. Это оказалась довольно большая колония южноафриканских очковых пингвинов и пингвинов Адели. От души поснимав славных птичек мы решили пройти дальше и вскоре натолкнулись на совершенно потрясающий пляж с песком и огромными гранитными валунами (как я потом выяснил, пляж так и назывался: Boulders beach). На пляже, прямо среди людей, деловито бродили те же самые пингвины, ничуть людей не боявшиеся и даже наоборот, норовящие тяпнуть за палец, если кто-то проявлял слишком большую фамильярность. Раскованность пингвинов была столь велика, что когда мы лежали после купания на песке, к нам подошел один из пингвинов и отложил яйцо почти мне под нос. Я был тронут таким доверием. Люди здесь тоже вели себя раскованно. Рядом с нами две голландские лесбиянки загорали в разных позах и ходили купаться совершенно нагими. Из Москвы я взял с собой маску с трубкой и ластами и от души понырял. Дно оказалось очень интересное с большим количеством рыбы, ракушек и прочей живности. Было много огромных, до 5 метров высотой бурых водорослей, которые мы и видели в Аквариуме. К сожалению, вода была не очень прозрачной, вероятно взмутилась после шторма — за пару дней до этого был очень сильный ветер. И, тем не менее, мне удалось достать со дна местную ракушку, размером больше чем с кулак, которую храню до сих пор дома. Примерно в 4 часа по полудни мы сели на обратную электричку и вернулись в Кейптаун.

В предпоследний день, случилось небольшое происшествие. Мы с Денисом возвращались из города в порт. Саша с нами в тот день на берег не сходил, по причине сильного обгорания и плохого самочувствия, а нам надо было зайти в интернет кафе, пообщаться с миром в последний раз перед отплытием, да и побродить по городу — ведь прощались мы с цивилизацией на несколько месяцев. На обратной дороге, где-то на середине пути из-за поворота прямо на нас выскочили три мелких африканских тинэйджера и, приставив нож к животу Дениса, потребовали деньги и его шикарный фотоаппарат. Денис растерялся, моя же реакция была мгновенной. Я тут же схватил за шиворот второго из нападавших, который оказался рядом со мной и замахнувшись кулаком над его головой сказал старшему с ножом, что я его сейчас убью, если он не отпустит моего товарища. Пацаны, видимо, не ожидали такой реакции, а может, это был их первый налет, тем не менее мое агрессивное поведение их озадачило, они явно растерялись. В это мгновение радом остановились небольшой грузовичок с двумя белыми парнями в кабине, и легковушка с мужиком в салоне. Все трое юных налётчиков решили дальше не испытывать судьбу и тут же удрали через дорогу и дальше через забор. Остановившиеся парни вышли из машин и спросили, в чем дело и не нужна ли их помощь. Мы объяснили, что на нас напали, но теперь все в порядке, и нападавшие мелкие обидчики рассеяны. Мы поблагодарили местных, и они уехали, а мы продолжили свой путь на судно. Денис, мне потом говорил, что он вообще ничего не успел понять, а только увидел большой кривой нож, похожий на садовый секатор, у своего живота и все. Я же страшно возмутился тому факту, что меня, 53-летнего российского мужика пытается ограбить какая-то местная, сопливая, черная шпана, старший из которых едва мне доходила до плеча. Кроме того, моей агрессивной реакции поспособствовали три бутылки чудесного красного вина, распитые нами незадолго до этого в городских сквериках. Однако, больше всего меня поразила реакция обычных кейптаунских мужиков. Увидев, что чёрная шпана напала на белых, они тут же бросились на подмогу, хотя мы для них были совершенно незнакомые люди. Наши российские мужчины, к сожалению, так себя обычно не ведут и стараются обойти или объехать такого рода инциденты по большой дуге: меня мол не трогают, и хорошо.

На следующий деньбыл назначен отход на 14.00. На берег сошли человек 10–15 провожавших нас местных русских, которые водят взаимовыгодную дружбу с людьми из команды и раэшниками, регулярно посещающими Кейптаун. В 14.30 мы отшвартовались.

1. Столовая гора (слева) и гора Львиная голова (справа)

2. В городском парке Кейптауна

3. Среди пингвинов на пляже Боулдерс в городе Саймонс Таун

3. Выход в море. «Ревущие сороковые»

15–19.02.03.

Выйдя из порта, мы взяли курс на юг, пройдя вдоль всего Мыса Доброй Надежды. Сразу же по выходу за боновые вороты порта мы ощутили дыхание Атлантического океана, а когда миновали Мыс Доброй Надежды, то за нас взялся уже сам Южный океан, и эту хватку мы ощутили в полной мере. Пять дней в "ревущих сороковых" нас так здорово кидало, что, несмотря на солидные размеры нашего судна, ночью было трудно уснуть. Почти все мои коллеги заметно укачались, я же сильно не страдал и регулярно ходил на все приемы пищи (не все могли это делать). Болтанка продолжалась все пять дней, пока мы проходили сороковые широты. Несмотря на сильную болтанку и ветер мы начали свои традиционные попутные работы почти сразу же по выходу из порта. Эти работы включали в себя отбор проб поверхностной воды ведром на ходу судно с последующей ее фильтрацией для выделения взвешенного вещества и изучение гранулометрического состава аэрозолей с пеленгаторной палубы, где Александр Плишкин еще в самом начале экспедиции установил свой счетчик.

20.02.03, Четверг (51^о24'S, 04^o36'E)

"Ревущие Сороковые" мы наконец-то прошли. Они и впрямь оказались ревущими.

Волны вздымались до высоты не менее 5–7 метров, а порывы ветра на пеленгаторной палубе, по словам Плишкина, достигали 30 м/сек. Наш огромный «Федоров» качало как обычный научный шеститысячник, а по ночам несколько раз закладывало на борт так, что первую ночь я не мог спать и, временами, ожидал объявления шлюпочной тревоги. На следующий день опытный полярник Саша Новигатский сказал мне, что предельно допустимый угол наклона у «Федорова» составляет 57^о, что меня несколько успокоило (предельно допустимый угол наклона у нашего НИС "Академик Мстислав Келдыш" составляет всего 43^о). Сегодня вошли в "неистовые пятидесятые", как их назвали когда-то британские моряки. Для нас пятидесятые широты оказались более дружелюбными, вопреки своему грозному названию. Появились первые айсберги. Зрелище довольно впечатляющее: огромные ледяные глыбы белого цвета, переходящего в голубой и цвет морской волны, часто весьма причудливой формы. Один айсберг предстал перед нами в виде древнего замка, другой был похож на носорога, некоторые выглядели как снежные пики или небольшие столовые горы в океане. Пока это единичные экземпляры. Правда, для меня это не первая встреча с айсбергами. Впервые, я познакомился с ними еще в далёком 1983 году, в 30 рейсе нис "Дмитрий Менделеев", когда мы закончили работы к югу от Новой Зеландии и пошли к Антарктиде для выполнения разреза вдоль 67^о Ю.Ш.

Днем к нам подошел Василий Леонтьевич Кузнецов (начальник всего сезонного отряда) и предложил составить план работ на станции Новолазаревская (первая из станций, на которую мы заходим через несколько дней). Нам с Сашей было предложено слетать на материк на озера для сбора материала, на что я с восторгом согласился, а Саша без оного, т. к. вкусил этой романтики в прошлой экспедиции и, насколько я понял, удовольствия это ему не доставило. После чая попытались было пробиться в зал настольного тенниса, поиграть, но обнаружили его набитым полуголыми и воняющими потом мужиками из РАЭ и экипажа, режущимися не на жизнь, а насмерть в теннис двое на двое и орущие нам: "Быстрее закрывайте дверь".

Вечером, по поводу первой встречи с айсбергами, да и всем прочим поводам, хорошо приняли на грудь вчетвером: Дэн, Саша, я и Роман Смирнов — молодой зоолог из питерского Зоологического института РАН и сосед Дэна по каюте. Он органично влился в нашу компанию. Дэн сначала пригласил нас на распитие пива, которое он заказал в Кейптауне и до этого не решался пить из-за боязни, как бы оно не вступило в непредвиденную реакцию в желудке во время качки. Пиво у всех прижилось и Дэна понесло. Тут же мы выпили по второй, потом он предложил по третьей, народ отказался и было решено продолжить праздник с помощью Сашиного коньяка (он привез с собой 10-литровую канистру, купленную по случаю у коллеги в ИОРАН). Коньяк тоже хорошо прижился и веселье продолжалось бы и дальше, но пришлось проявить твёрдость, и под предлогом того, что нам с Сашей все-таки завтра предстоит работать, мы удалились в свою каюту.

21.02.03, Пятница (57^о14'S, 07^o34'E)

С утра в каюту прибежал озабоченный Дэн, который услышал про нашу высадку на станцию Новолазаревская, и загорелся желанием тоже попасть на озера на континенте. Мы вывесили в лаборатории расписание работ на станции, включая наш полет на озера для отбора проб льда, снега и воды. Инна вставила в расписание все работы по максимуму — посмотрим, что удастся сделать. Мы посоветовали Дэну отловить Кузнецова и сказать ему, что для успешного выполнения его программы ему просто необходимо полететь с нами на озера и отобрать там пробы. Сам Дэн совершенно не помнит, что было написано в его программе, составленной биологом ИОРАН И. Мельниковым, по-моему, он даже туда и не заглядывал. С первой попытки найти Леонтьевича ему не удалось, и огорченный Дэн завалился спать до обеда.

Во время отбора утренней 9 часовой пробы воды ведром, пошёл первый снег в виде крупных белых хлопьев. Очень скоро в углу, у двери лаборатории даже намело небольшой сугроб. После отбора поверхностной воды ведром приступили к своим делам. Саша — фильтровать, Абрамовна — мерить углеводороды, а я мыть полиэтиленовую посуду для будущих работ на Новолазаревской. Посуда оказалась на редкость грязной, т. к. в ней хранились пробы льда и снега с крыши ИОРАН, где стоит станция мониторинга атмосферных осадков. Поэтому я просто залил в нее подкисленной воды, а мыть буду завтра. Короче говоря, завтра у меня будут проблемы с отмыванием этой посуды. На полднике мы встретили поникшего Дениса, который сообщил, что ему в конце концов удалось отловить Леонтьевича, и тот ему сказал, что насчет полета на континент надо было договариваться вчера, а сейчас программа работ на станции Новолазаревская уже утверждена начальником экспедиции Алексеевым и вообще, у тебя мол программа морская, так что и сиди братец на борту, может быть высадишься на Прогрессе, там вроде бы тоже есть озеро. Мы пытались Дэна утешить, как могли. Может в дальнейшем сможем взять его с собой. Саша Новигатский, по-моему, не горит желанием высаживаться на континент. Ему хватило этого во время предыдущего рейса. Ну, а мы с Дениской на новеньких, и горим энтузиазмом.