Дневник Влада Жирковийского

Тишина. Минута, другая. На всякий случай залез в ванну и взял в руки шланг. Не знаю что я сделаю если он ворвется, но в состоянии аффекта я страшен и неумолим.

В дверь тихо постучали. Потом еще.

– Кх-кх. Кто там?
– Знаю, знаю, вопрос дебильный. Но трясущимися губами я не смог больше ничего спросить.

– Влад, не дури. Я тебя не поломал?

– Нет.

– Как нога?

Я вспомнил, что у меня сломана нога. С ужасом смотрю на гипс, вспоминая на какой крейсерской скорости только что удирал.

– Вроде бы цела. А ты...

– Провал в памяти. Когда на меня накатило - помню только твою фигуру, выбегающую с кухни и горячее желание кого-нибудь убить.
– Слава немного помолчал.
– Рад, что не убил.

А я-то как.

Не сразу понял, что смотрю на свое отражение в зеркале. Зрачки расширены, волосы сбились набок. Череп, вытатуированный на лице, выглядит на редкость напуганным. Зато я жив! И сижу со шлангом на краю ванной.

– Короче, выходи. Я больше не буду.

– Ребята. А что... что вы делаете?
– послышался испуганный голосок Веры.

Ну еще бы. Такой грохот и мертвого бы поднял. А не то что одну запуганную девушку.

– Ничего.
– Мрачно ответил Слава и рывком открыл дверь, вырвав щеколду.

Я громко пронзительно заорал и швырнул в него тазиком. Тазик угодил в лоб и, чуть помявшись, упал на пол с жутким грохотом. Молча на него смотрю, не решаясь поднять глаза на парня.

– Владик, ты в порядке?
– мимо Славы, на лице которого медленно расцветали темные пятна и вздувались жилы на лбу, протиснулась Вера и начала меня ощупывать, считать пульс, гладить по голове и убеждать, что все будет хорошо.

Внимательно наблюдаю, как темные пятна медленно исчезают с кожи Славы. Не сразу понял, что забыл как дышать. Шумно делаю вдох, чувствуя как бешено колотится сердце о ребра.

– Прости еще раз.
– Попросил Слава и молча ушел на кухню.

Я рискнул выйти только через полчаса, и то поддавшись на уговоры Веры.

13:56

– Так.
– Сижу на кухне, пью горячий чай вприкуску с роскошным жарким, картошкой, куском испеченного накануне хлеба и бутылкой морса. Пить временно не хочется вообще.

Слава сидит напротив и смотрит на свой палец. Пытается вызвать локальную мутацию в отдельной взятой фаланге. Пока не очень.

– А может это такой грибок? Ну, подцепил где-нибудь.

Пес лежит у ног с распухшим пузом: накормленный, вычесанный и счастливый до соплей. Кот, кажется, спит на подушке в комнате Славы. Его тоже в отношении съестного не обделили. Да и кровать после Веры еще теплая, ему - самое то.

– Ага. Особо редкий вид. Только что вымутировал и избрал меня как подопытный образец.

– Почему только что?

– А иначе по городу бегала бы орда Халков, громя все на своем пути.

– А может он смертельный. И заразившийся быстро умирает.

– Спасибо.

– Нет, ну ты, понятно, не умрешь.

– Я, понятно, нет. Но все же интересно на чем зиждется твоя уверенность.

– Ты себя в зеркале видел? От тебя бы даже оспа сбежала с визгом, крестясь по дороге.

– И это говорит человек с черепом на лице.

– Нет, это говорит человек, практически вернувшийся с того света.

– Диагноз был ошибочным.

– Но сердце страдало по-настоящему!

– Ребята, вам добавки положить?

– Да.
– Хором.

– Итак. Думаю, с грибком я погорячился. Он бы начал откуда-то из одной точки, а не поразил всего тебя генерализованно.

– Ты не умничай. Что это тогда? Может, к доктору сходить? У меня есть один знакомый хирург. Руку пришивает всего за час, а отпиливает за секунды.

– Не будем спешить. Если рассуждать логически: когда впервые ты заметил симптомы?

– Сегодня. Когда чуть тебя не убил.

– Ясно. То есть заражение произошло либо в квартире, либо у него был длительный инкубационный период. Так. Ты нигде ничего радиоактивного не пил, не ел?

– Знаешь, у меня нет привычки посещать атомный реактор и есть что-нибудь по дороге.

– Когда в последний раз травился?

– В армии. Стрихнином. Но я выжил, а вот те, кто меня травил - нет.

– Перепутали тарелки?

– Скажем так. Со мной так нельзя.

– Ясно. Последний вопрос. У тебя что-нибудь болит, чешется, колется... есть какие-нибудь необычные ощущения?

– Нет.

– Что ж. Мне все ясно.

В глазах Славы мелькнула надежда. Вера, тихонько присевшая рядом, с таким же энтузиазмом смотрит на меня.

– Это новый вид болезни. И если ты пойдешь к врачу - военные изымут тебя на опыты, и ты до конца жизни будешь жить в лаборатории.

Все задумались. Подливаю морса, поражаясь как вообще кто-то может так вкусно готовить. Так и растолстеть недолго. Хотя мне, с моей дистрофией, до слова "толстый" как таракану до Китая.

– А как узнать заразно ли это и можно ли контролировать?

– Не знаю. Хотя, погоди. Больно все это подозрительно. Вчера ты загадал, что хочешь быть Халком. А сегодня уже бегаешь с супер-способностями и швыряешься чугунными сковородками. Слав, а ты вчера на ночь одну книжечку не читал?

– Ну да. Встал ночью, набрал свечей и, сидя в центре пентаграммы, умолял духов сделать меня супер-героем. Сам-то понял что сказал?

– Однако они все равно тебя услышали. Я вот чего подумал. Мы тут с тобой столько колдовали, да ворожили, что вполне могли забыть закрыть какой-нибудь портал, и теперь он работает и выдает аномалии.

– Вы... колдуете?
– Вера побледнела и сжала маленький крестик на груди.

Задумчиво смотрю на нее. А стоит ли вообще оставлять девушку в этой квартире? Или лучше ей съехать пока не поздно.

Следующие полчаса рассказывали Вере чем мы занимаемся. Девушка бледнела, дрожала, сжимала крестик и явно была не в восторге. Предложил ей взять денег и переехать на съемную квартиру. Отказалась. Но альтернатива остаться в доме, где призывали всякую нечисть, вдохновляла ее еще меньше. В итоге сдалась, взяла деньги, клятвенно пообещала все вернуть. После чего очень шустро сбежала из дома. В моих штанах, кстати. Зимних. И моей дубленке. Ну и ладно. Не жалко. Я себе потом еще куплю.