Дневники безработного
Шрифт:
— Это жизнь, Хироши, — вздохнул отец. — Не всегда получаешь то, что хочешь. Иногда нужно просто делать то, что должен.
— Но кто решает, что я должен? — Хироши посмотрел в окно, где виднелся океан. — Общество? Традиции? Или я сам могу выбирать свой путь?
Наступила тишина. Они пили чай, каждый погруженный в свои мысли. Наконец отец заговорил, но его голос звучал иначе — не сердито, а почти задумчиво:
— Знаешь, когда мне было примерно как тебе, может быть, чуть моложе, у меня был шанс. Шанс сделать что-то совершенно другое со своей жизнью.
Хироши удивленно
— Я мечтал открыть свой ресторан, — продолжил Такэси Такаяма. — Маленькое место, где я бы готовил традиционные блюда по рецептам моей бабушки. Не для туристов или богачей — для обычных людей, ищущих вкус настоящего дома.
— Ты никогда не рассказывал, — тихо произнесла мать, глядя на мужа с нежностью.
— Потому что это было глупо, — отец пожал плечами. — У меня была стабильная работа в банке. Хорошая зарплата, уважение коллег, перспективы роста. А ресторанный бизнес? Риск, неопределенность, долгие часы работы. И потом, твоя мать была беременна тобой, — он кивнул в сторону Хироши. — Какое право я имел рисковать нашим будущим, вашим будущим, ради своей... прихоти?
Он повернулся к сыну, и Хироши с удивлением увидел влагу в глазах отца — что-то, чего он не видел никогда прежде.
— И знаешь что? Я не жалею об этом. Потому что благодаря этим решениям у тебя было всё, чего не было у меня. Лучшие школы, университет, возможности. Я хотел, чтобы ты пошёл дальше, чем я. Чтобы ты добился большего.
— Папа... — Хироши был потрясён этим признанием.
— Но иногда, — продолжил отец, глядя на горизонт, — иногда я просыпаюсь посреди ночи и думаю: "А что, если бы?" Что, если бы я рискнул? Что, если бы я последовал за своей мечтой? Кем бы я стал?
Наступила тишина, нарушаемая только шумом волн и криками чаек. Мать тихо плакала, глядя на мужа с любовью и печалью.
— И именно поэтому, — голос отца вдруг стал жёстким, — именно поэтому я не могу смотреть, как ты разрушаешь свою жизнь. Я отказался от своей мечты ради реальности, ради ответственности. И я не допущу, чтобы мой сын спустил всё в канализацию из-за какой-то... блажи!
— Это не блажь, — возразил Хироши. — Это мой выбор. Моя жизнь.
— Жизнь? — отец горько рассмеялся. — Ты называешь это жизнью? Прозябание в хижине, работа за гроши, никаких перспектив? Это не жизнь, Хироши. Это бегство от ответственности.
— Такэси, пожалуйста, — мать положила руку на плечо мужа. — Давай не будем...
— Нет, Юми, — отец стряхнул её руку. — Кто-то должен сказать ему правду. Если не я, то кто? — он снова повернулся к сыну. — Я даю тебе месяц, Хироши. Месяц, чтобы закончить эту... эту глупость и вернуться в Токио. Я поговорю с Ямамото-саном, возможно, он сможет вернуть тебя на позицию. Не такую высокую, конечно, но это будет начало.
— Я не вернусь, — тихо, но твёрдо сказал Хироши. — Не в ту жизнь. Не в ту клетку.
— Клетку? — лицо отца побагровело от гнева. — Ты называешь клеткой то, что миллионы людей считают успехом? Престижная работа, стабильный доход, уважение общества?
— Да, если эта работа высасывает душу, — Хироши тоже начал повышать голос. — Если
этот доход не приносит счастья. Если это уважение основано на фальши.— Хватит! — отец ударил кулаком по столу, заставив посуду подпрыгнуть. — Я не буду слушать эти детские бредни! Ты не ребёнок, Хироши. Тебе тридцать лет. Пора повзрослеть и принять ответственность за свою жизнь.
— Я и принимаю, — Хироши сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. — Впервые в жизни я действительно беру ответственность за себя. За своё счастье.
— Счастье, — отец произнёс это слово с презрением. — Счастье не падает с неба, Хироши. Его нужно заслужить. Годами труда, жертвами, дисциплиной.
— Нет, папа, — Хироши покачал головой. — Ты не прав. Счастье — это не награда в конце долгого пути. Это сам путь. Это то, как ты проживаешь каждый день.
Отец долго смотрел на сына, его глаза были холодными.
— Я вижу, что мы не придём к согласию, — наконец произнёс он, поднимаясь. — Юми, мы уезжаем.
— Но, Такэси, — мать выглядела растерянной, — мы же хотели остаться до завтра...
— Мы уезжаем сейчас, — отрезал отец. — Мне нечего больше сказать человеку, который отказывается слушать голос разума.
— Папа, пожалуйста, — Хироши попытался остановить его. — Давай не закончим так. Давай хотя бы...
— Хватит, — отец поднял руку. — Когда ты одумаешься — если одумаешься — ты знаешь, где нас найти.
Он повернулся и пошёл к машине, не оглядываясь. Мать задержалась, её глаза были полны слёз.
— Он беспокоится о тебе, Хироши, — тихо сказала она. — По-своему, но беспокоится.
— Я знаю, мама, — Хироши обнял её. — Но я не могу жить ради его одобрения. Не могу вернуться к жизни, которая делала меня несчастным.
— Я понимаю, — она слабо улыбнулась сквозь слёзы. — Больше, чем ты думаешь. — Она бросила взгляд на мужа, ждущего у машины. — Он тоже поймёт. Со временем. Просто дай ему время.
— Юми! — нетерпеливо позвал отец.
— Мне пора, — она быстро поцеловала сына в щёку. — Береги себя, Хироши.
Он стоял на веранде, наблюдая, как родители уезжают. Машина скрылась за поворотом, оставив после себя облачко пыли и тяжёлое чувство в груди Хироши. Он знал, что это было неизбежно, что разрыв с прежней жизнью не мог произойти безболезненно. Но от этого не становилось легче.
Весь остаток дня Хироши провёл на пляже, сидя на песке и глядя на океан. Волны приходили и уходили, небо меняло цвета от голубого до оранжевого, потом пурпурного, и наконец тёмно-синего с первыми звёздами. А он всё сидел, позволяя мыслям течь свободно, как вода.
Вечером к нему подошёл Кейта.
— Я видел, как твои родители уезжали, — сказал он, опускаясь на песок рядом. — Не очень хорошо прошло?
— Мягко говоря, — Хироши слабо улыбнулся. — Отец считает, что я разрушаю свою жизнь.
— А ты что думаешь?
— Я думаю... — Хироши посмотрел на звёзды, — я думаю, что впервые строю свою жизнь. Не ту, которую от меня ожидают. Не ту, которую мне предписали. А свою собственную.
Кейта молча кивнул, и они сидели так, пока ночь не окутала пляж полностью, а звёзды не засияли во всём своём великолепии.