Дневники безработного

— В конце месяца. Нужно уладить все формальности, собрать вещи... — Мичи посмотрела на каждого из них с теплой улыбкой. — Но я не прощаюсь навсегда. Буду приезжать. Этот пляж, этот океан — часть меня, как и Джина.

Глава 22. Новый день

После ухода Джина весь их небольшой мир, казалось, потерял свою ось, вокруг которой вращалась жизнь прибрежного сообщества. Но время не останавливалось, и теперь все готовились к еще одному прощанию — с Мичи, которая решила закрыть гостевой дом и переехать ближе к детям и внукам.

Следующие две недели превратились в коллективное усилие помочь Мичи собраться и подготовить дом для новых владельцев. Каждый делал то, что мог. Кейта взял на себя организационные вопросы, составил график и распределил задачи между всеми. Его энергия, хоть и не такая искрящаяся, как раньше, помогала удерживать всех в движении.

— Нужно покрасить южную стену, заменить несколько досок на веранде и проверить крышу, — перечислял он, глядя в блокнот. — Такео, ты же разбираешься в кровле?

Такео, который с утра помогал Акико с инвентаризацией кухонной утвари Мичи, кивнул:

— Да, я займусь этим. Хироши может помочь — Джин ведь научил его основам, когда они чинили крышу его бунгало.

Упоминание Джина вызвало короткую, но заметную паузу. Так происходило часто — кто-то невзначай произносил его имя, и разговор на мгновение замирал, словно все ждали, что Джин вот-вот войдет в комнату с гитарой и своей неизменной улыбкой.

— Отлично, — наконец сказал Кейта, продолжая смотреть в свои записи. — Харука и Юки взялись организовать продажу тех вещей, которые Мичи не берет с собой. Акира поможет с документами и перечислениями...

— А как насчет личных вещей Джина? — тихо спросила Акико. — Все эти фотоальбомы, коллекции...

Мичи, которая до этого молча перебирала книги на полке, обернулась:

— Я возьму с собой самое важное. Остальное... Джин хотел, чтобы его вещи нашли новую жизнь с друзьями. Каждый может выбрать что-то на память.

Хироши заметил, как у неё дрогнул голос, но она быстро справилась с эмоциями. За последние дни он много времени проводил с Мичи, помогая разбирать архив Джина. Среди бесчисленных коробок с фотографиями, заметками, сувенирами из путешествий открывалась удивительная история жизни — яркой, полной приключений и любви.

— Эту доску он всегда особенно ценил, — сказала как-то Мичи, показывая Хироши потрепанный серфборд с выцветшим рисунком волны. — На ней он поймал свою первую серьезную волну на Северном берегу Оаху. Тогда ему было двадцать два, и весь мир лежал перед ним.

Хироши осторожно провел рукой по доске, представляя молодого Джина, полного энергии и мечтаний. Куда унесли его те мечты? Привели ли они его туда, где он действительно хотел быть?

— Что ты будешь делать со всем этим? — спросил он, обводя взглядом десятки коробок и реликвий целой жизни.

— Большую часть отдам друзьям на память, — ответила Мичи с легкой улыбкой. — Джин хотел бы, чтобы его вещи нашли новую жизнь с теми, кто их оценит.

Эти слова врезались в память Хироши. Он смотрел на эти предметы — свидетельства яркой, но по сути простой жизни — и в очередной раз думал: "Вот и все, что остается после нас? Доски, фотографии, воспоминания?"

Слова отца о настоящей ответственности, о построении чего-то стоящего снова зазвучали в его голове. Ведь у Джина были дети, которые выросли далеко от него. Внуки, которые, возможно, никогда не узнают дедушку-серфера по-настоящему. Что он им оставил? Несколько фотографий на пляже? Истории, рассказанные их матерью?***

Такео и Хироши действительно занялись крышей гостевого дома, работая в редкие часы без дождя. Стоя на стремянке и передавая инструменты, Хироши не мог не вспоминать, как несколько месяцев назад стоял здесь, с Джином, слушая его наставления и истории.

— Держи молоток крепче, вот так, — говорил тогда Джин, показывая правильный захват. — И помни, хорошо починенная крыша должна пережить самого мастера.

Теперь эти слова звучали пророчески. Джин ушел, а крыша, которую они вместе чинили, все еще стояла.

— О чем задумался? — голос Такео вернул Хироши в настоящее.

— О Джине, — честно ответил он. — Вспоминал, как мы здесь работали.

Такео кивнул, понимающе глядя на Хироши:

— Я тоже часто его вспоминаю. Особенно когда что-то строю или ремонтирую. У него был особый подход к работе руками — словно каждое движение было медитацией.

— Да, — согласился Хироши. — Он превращал даже самую обыденную работу в какое-то священнодействие. Как будто починка крыши была не менее важна, чем покорение идеальной волны.

— Знаешь, я многому у него научился, — задумчиво произнес Такео, прибивая новую черепицу. — И не только в плане ремесла. Он показал мне, что настоящая свобода — это не отсутствие обязательств, а способность найти радость в том, что ты делаешь, даже если это просто забивание гвоздей в крышу под дождем.

Хироши удивленно посмотрел на Такео. Бывший финансовый аналитик из Токио и шеф - повар престижного ресторана, всегда такой практичный и рациональный, теперь говорил почти как Джин.

— Я никогда не думал об этом так, — признался Хироши.

— Большинство из нас не думает, — Такео слегка улыбнулся. — Мы просто живем по накатанной колее, пока что-то или кто-то не заставит нас взглянуть на мир иначе. Для меня таким человеком был Джин.

Они продолжили работать в комфортном молчании, прерываемом только стуком молотка и шумом волн, разбивающихся о берег внизу.***

Вечером того же дня Хироши заметил Харуку и Юки, раскладывающих вещи на большом столе в гостиной. Сестры методично сортировали предметы, фотографировали их и делали записи в блокноте.

— Готовимся к распродаже, — объяснила Харука, заметив интерес Хироши. — Часть вещей пойдет на благотворительность, часть продадим, а вырученные деньги отдадим на развитие школы серфинга для детей из малообеспеченных семей — Джин всегда поддерживал эту идею.

Юки, более молчаливая из сестер, осторожно перебирала коллекцию морских раковин, раскладывая их по коробкам.

— Эти маленькие он собирал специально для местных детей, — тихо сказала она. — Всегда носил с собой в кармане несколько штук и раздавал их на пляже, рассказывая истории о том, откуда приплыла каждая ракушка.