Дневники безработного

— Когда я был молод, мой отец говорил: "В каждом блюде должен быть вкус места, где оно приготовлено". Мы готовим здесь не просто еду — мы готовим историю этого побережья, его душу. И люди чувствуют эту искренность.

Все повернулись к нему, удивлённые этой внезапной философской репликой от обычно немногословного повара.

— Токео-сан прав, — кивнула Акико с теплой улыбкой. — Когда делаешь что-то с любовью и уважением к месту, где ты находишься, это чувствуется во всём — в еде, в архитектуре, в отношениях между людьми.

Хироши слушал их разговор, чувствуя странное волнение. Он вспомнил тот день, когда впервые сошёл с поезда на маленькой станции, растерянный и подавленный, не зная, что делать со своей жизнью. Кто бы мог подумать, что меньше чем через год он будет частью чего-то настолько значимого, настолько правильного?

— А помните, как всё начиналось? — спросила Харука, явно поймавшая волну общей ностальгии. — Когда Кейта нашёл Хироши на пляже, потерянного городского парня с бледной кожей и испуганными глазами?

Все засмеялись, включая самого Хироши.

— Эй, я не был настолько жалким! — запротестовал он.

— Нет, не был, — мягко сказала Мидори, кладя руку на его плечо. — Ты был просто... не на своём месте. Как растение, пересаженное в неподходящую почву. А здесь ты расцвёл.

— Я думаю, мы все расцвели здесь по-своему, — добавила Юки, подбрасывая в костёр ветку. — Каждый нашёл что-то важное.

— Или кого-то, — тихо добавила Нао, переглянувшись с Акирой.

Разговор перетёк в воспоминания о прошедшем годе, о трудностях и радостях, о маленьких победах и неожиданных поворотах. Мидори достала укулеле, которую Хироши теперь всегда брал с собой на такие встречи, выполняя своё обещание Джину. Она начала играть мелодию, которую он узнал — это была та самая песня, которую Джин часто наигрывал у костра.

Хироши подхватил её, и вскоре они играли вместе — она на укулеле, он на гитаре, которую недавно начал осваивать. Их музыка, несовершенная, но искренняя, смешивалась с шумом волн и потрескиванием костра, создавая особую атмосферу единения.

Вечер продолжался, полный разговоров, смеха, музыки и планов на будущее. Когда большинство уже разошлись, и у костра остались только Хироши и Мидори, она положила голову ему на плечо и тихо сказала:

— Я счастлива, Хироши. По-настоящему счастлива. Ты тоже?

Он обнял её, глядя на тёмный океан, где лунная дорожка серебрилась на поверхности волн.

— Да, — просто ответил он. — Я на своём месте. С тобой, с океаном, с этой жизнью, которую мы создаём вместе.

Они сидели так долго, наслаждаясь близостью и тишиной, прерываемой только шумом прибоя. Мидори первой нарушила молчание:

— Кстати, я получила письмо от моих родителей сегодня. Они хотят приехать в гости в следующем месяце. Познакомиться с тобой, увидеть мою жизнь здесь.

Хироши почувствовал лёгкое волнение. Он знал, что родители Мидори, особенно отец, были настроены скептически к её выбору стать художницей и жить в маленьком прибрежном городке. Не так категорично, как его собственный отец, но всё же с заметным неодобрением.

— Ты готова к их визиту? — спросил он, зная, насколько сложными могут быть отношения с родителями, когда выбираешь путь, который они не понимают.

— Я думаю, да, — кивнула Мидори. — Теперь, когда у меня будет выставка в настоящей галерее, отец должен начать воспринимать моё искусство серьёзнее. И я хочу, чтобы они увидели, что я не просто "прячусь от реальности", как они думают, а создала здесь настоящую, полноценную жизнь.

— С тобой рядом я готов встретиться с кем угодно, — улыбнулся Хироши. — Даже с твоим отцом, профессором экономики.

Они рассмеялись, и напряжение момента растаяло. Хироши подумал о том, как изменилось его отношение к конфронтации за прошедший год. Раньше он избегал любых конфликтов, предпочитая отступать или соглашаться, даже когда был не согласен. Теперь он понимал, что некоторые вещи стоят того, чтобы за них бороться, отстаивать свою точку зрения, свой выбор.

— А как твои родители? — спросила Мидори. — Ты говорил с ними?

— Мама звонила на прошлой неделе, — ответил Хироши. — Сказала, что они думают приехать в скором времени. Мне кажется, она пытается подготовить почву для примирения.

— Это хороший знак, — мягко сказала Мидори. — Время лечит многие раны. И, возможно, увидев, что ты создал здесь, отец поймёт твой выбор.

Хироши кивнул, вспоминая последний разговор с матерью. Она расспрашивала о его новой жизни, о друзьях, о Мидори, о проектах, над которыми он работал. И что особенно удивило Хироши, она упомянула, что Отец начал читать его блог регулярно.

— Твои истории помогают людям лучше понимать себя, — сказала она тогда. — И отец начинает видеть тот мир, который ты для себя выбрал. Он красивый, Хироши. Другой, но красивый.

Это был маленький прорыв, и хотя об отце она говорила осторожно, Хироши чувствовал, что лёд начинает таять.

— Знаешь, — сказал он Мидори, глядя на угасающие угли костра, — иногда я думаю, что всё происходит именно так, как должно. Каждая неудача, каждое препятствие ведёт нас туда, где мы должны быть. Если бы я не провалил ту презентацию, не поссорился с отцом, не уехал из Токио... мы бы никогда не встретились. Я бы никогда не нашёл этот пляж, этих людей, этот путь.

Мидори задумчиво посмотрела на него:

— Ты становишься философом, Такаяма-сан, а это моя фишка — поддразнила она, но в её глазах было понимание. — Но я знаю, что ты имеешь в виду. Мы все ищем своё место в мире, и иногда нужно потеряться, чтобы найти его.

Они решили вернуться домой, когда костёр почти полностью потух. Прогулка по ночному пляжу, под звёздным небом, держась за руки, была идеальным завершением дня.

Вечерний бриз нежно касался их лиц, принося с собой солоноватый аромат океана и едва уловимый запах костра, оставшегося позади. Хироши и Мидори брели по кромке воды, позволяя прохладным волнам омывать их босые ноги. Песок, еще сохранивший дневное тепло, приятно массировал ступни, создавая ощущение мягкой опоры под ногами.

Мидори крепче сжала ладонь Хироши, ее пальцы переплелись с его. В этом простом жесте читалась вся глубина их связи — нежность, доверие, комфорт от присутствия друг друга. Хироши посмотрел на нее — силуэт Мидори вырисовывался на фоне серебристой дорожки лунного света, танцующего на поверхности океана. Ее волосы, обычно собранные в небрежный узел, сейчас свободно развевались на ветру, создавая вокруг лица живой ореол.

— Знаешь, — произнесла Мидори, нарушая уютную тишину, —я не знала, но я всегда мечтала жить именно так. Чувствовать, как песок просачивается между пальцами, слышать шум прибоя даже во сне, видеть, как меняется цвет океана в течение дня...