Дневники безработного

Такаяма-старший посмотрел на сына с мягкой грустью.

— Я всегда гордился тобой, Хироши. Просто не всегда умел это показать. Я был так сосредоточен на том, каким, по моему мнению, ты должен быть, что не видел, каким ты уже стал.

На следующий день пришло время прощаться.

— Приезжай с мамой в следующем месяце, — сказал Хироши, стоя с отцом на платформе станции. — К тому времени крыша Центра будет готова, и мы устроим небольшое празднование.

— Обязательно приедем, — пообещал отец. — Я уже отметил даты в календаре.

Они стояли, глядя на пустые рельсы, ожидая поезд. Между ними словно повисла недосказанность, желание выразить что-то ещё, выходящее за рамки обычного прощания.

— Хироши, — внезапно сказал отец, поворачиваясь к сыну. — Я хочу, чтобы ты знал: я не просто принимаю твой выбор. Я восхищаюсь твоей смелостью. Тем, что ты нашёл в себе силы пойти своим путём. Я... я так долго боялся за тебя, что забыл доверять тебе.

Хироши почувствовал, как что-то тёплое разливается в груди. Все годы натянутых отношений, недопонимания, неловких пауз и сдержанных эмоций словно отступили перед этими простыми, искренними словами.

— Отец, я...

В этот момент они услышали сигнал приближающегося поезда. Такаяма-старший взглянул на рельсы, затем снова на сына, и в его глазах читалось решение. Он сделал шаг вперёд и впервые за многие годы — возможно, впервые с тех пор, как Хироши был ребёнком — обнял его.

Это было неловкое, непривычное объятие двух людей, не привыкших к физическому выражению чувств. Но в то же время в нём была такая искренность, такая глубина невысказанной любви, что Хироши почувствовал, как к глазам подступают слёзы.

— Я люблю тебя, сын, — тихо сказал Такаяма-старший, не разжимая объятий. — И я принимаю тебя таким, какой ты есть. Не таким, каким я хотел тебя видеть, а таким, каким ты решил стать.

— Я тоже люблю тебя, отец, — ответил Хироши, крепче обнимая его. — И я благодарен. За всё, что ты для меня сделал. За то, кем ты помог мне стать.

Они стояли так, обнявшись, пока поезд не остановился у платформы. Когда они наконец отстранились друг от друга, в глазах обоих блестели непролитые слёзы.

— Напиши, когда доберёшься, — сказал Хироши, помогая отцу занести сумку в вагон.

— Обязательно, — кивнул отец. — И... я пришлю тебе новый рассказ, над которым работаю. Хотел бы услышать твоё мнение.

— С нетерпением буду ждать, — искренне ответил Хироши.

Поезд тронулся, и Хироши стоял на платформе, провожая взглядом уходящий состав. Но на этот раз в его сердце не было тяжести или сожаления. Было чувство нового начала, словно между ним и отцом наконец установился мост через пропасть непонимания, которая так долго их разделяла.

Возвращаясь домой, Хироши думал о трёх поколениях мужчин своей семьи — о деде, который мечтал стать писателем и открыть свой ресторан, но выбрал безопасный путь; об отце, который следовал по тому же пути, но теперь нашёл в себе смелость вернуться к своей страсти; и о себе, который решился пойти совершенно иной дорогой.

Может быть, подумал Хироши, в этом и заключается настоящее наследие — не в повторении шаблонов прошлого, а в мужестве создавать новые пути, основанные на уроках предыдущих поколений. В способности взять лучшее из того, что дали тебе родители, и найти свой собственный способ воплотить это в жизнь.

С этой мыслью он подошёл к бунгало, где на веранде его ждала Мидори, и почувствовал, что наконец-то полностью дома — и в этом месте, и в своей жизни, и в своём сердце.

Глава 35. Переплетение путей

Хироши нервно переставлял вазы с полевыми цветами, которые они с Мидори собрали рано утром. Окна бунгало были распахнуты настежь, впуская свежий океанский бриз и неумолимо приближающий момент встречи с родителями Мидори.

— Ты уверена, что им понравится? — спросил он, оглядывая пространство их общего дома. — Может, стоило забронировать им номер в гостевом доме Изаму и Рей?

Мидори улыбнулась, наблюдая за его суетой. Она никогда не видела Хироши таким взволнованным — даже когда он впервые пытался встать на доску для сёрфинга в штормовую погоду.

— Они настояли на том, чтобы остановиться у нас, — ответила она, мягко поправляя косынку на голове. — Хотят увидеть, как мы живём на самом деле, а не туристическую версию.

Хироши кивнул, понимая логику, но это не уменьшило его тревогу. Профессор экономики и его жена — люди из совершенно другого мира, мира, который он оставил позади. Родители Мидори долго не могли принять её решение оставить престижную работу в банке, стать художником и переехать в маленький приморский городок. Что они подумают о человеке, который прошёл похожий путь и увлёк за собой их дочь ещё дальше от "правильной жизни"?

Мидори словно прочитала его мысли:

— Они уже не те, что раньше, — сказала она, подходя ближе и поправляя воротник его рубашки. — Мои картины в галерее Токио и публикации о "Умиюки" в журналах немного изменили их представление о моём выборе.

Звук подъезжающего такси прервал их разговор. Хироши глубоко вдохнул, готовясь к встрече.

***

— Это... довольно примитивно, — первые слова отца Мидори, Кадзуо Ямамото, прозвучали именно так, как и опасался Хироши. Профессор экономики оглядывал бунгало с нескрываемым скептицизмом, пока его жена, Ханако, вежливо улыбалась, принимая чашку чая от дочери.

— Отец, — с легким упрёком произнесла Мидори.

— Что? Я просто констатирую факт, — пожал плечами Кадзуо, но всё же смягчился, увидев расстроенное лицо дочери. — Хотя вид на океан, безусловно, впечатляет.

— Может быть, сначала покажем вам окрестности? — предложил Хироши, желая разрядить напряжение. — Думаю, после долгой дороги приятно будет прогуляться.

К его облегчению, родители Мидори согласились. Они направились к берегу, где золотистый песок мягко хрустел под ногами. Океан расстилался перед ними бескрайним синим полотном, сверкающим под полуденным солнцем.

— Мидори говорила, что вы были успешным маркетологом в Токио, Такаяма-сан, — начала разговор Ханако, когда они неспешно брели вдоль кромки воды.

— Да, работал в маркетинговом отделе "Сакура Технолоджи", — ответил Хироши. — Но после одного... инцидента мне пришлось переосмыслить свою жизнь.

— Инцидента? — поднял бровь Кадзуо.

Хироши коротко рассказал историю с презентацией, котами и своим увольнением. К его удивлению, профессор Ямамото не выглядел осуждающе — скорее, заинтересованно.