ДНК неземной любви

– Так у вас телефон его жены имеется? – капитан Белоручка достала мобильный. – Пожалуйста, дайте.

А Катя подумала: какое адское терпение нужно порой, чтобы говорить со свидетелями. Чтобы выудить такую простую вещь, как номер телефона, надо столько времени потратить.

– Сеня, принеси мне зеленую телефонную книжку и очки! – скомандовала старушка. – Книжка на кухне на телевизоре, а очки... где я их оставила?

– Наверное, там, где «Аргументы недели», ты же читала перед сном.

– Нет, очки тоже на кухне... И забери Лидочку, Машу и Катю, побудь с ними в комнате, сказку им расскажи, пока я тут с милицией...

Катя попыталась угадать, которая из близняшек ее тезка. Тщетно – тройняшки мелькнули, как клоны-фантомы. Если бы соседка не сказала, что это девочки, можно было бы подумать, что это мальчишки, в таком возрасте все одинаковые – в цветных пижамках, босоногие, сонные...

В результате очки и номер в телефонной книге оказались найдены, и дверь в квартиру ломать не пришлось. Ждали во дворе в машине, пока жена Колобердяева приедет на такси. Катя вспоминала рассказ соседки:

– Они не развелись, просто не живут вместе. Они раньше жили не здесь, они ту квартиру свою то ли продали, то ли разменяли... Агнесса Леонидовна как-то мне жаловалась: мол, та очень хорошая была квартира на Кутузовском... Ну, эта у него тоже ничего, хоть и однокомнатная. Ох, в таком возрасте расходиться – не дай бог. Но, видно, Агнесса устала терпеть. Они раньше-то за границей жили, работали при посольстве, ну и вещи там разные привозили, в общем, она привыкла. А потом его на пенсию вытолкнули, а тут еще его слабость обострилась... Вещи-то и ушли все… Но он, конечно, работал, не то чтобы пить целый день, нет, зачем, работал... Кажется, и ей, жене, что-то давал, несмотря на то, что не живут вместе. Квартира, если что, не дай бог, ей достанется по закону, она наследница... Еще богатой женщиной станет, если квартиру-то эту продаст.

А вот чем не версия? Убийство за квартиру... Наняла жена киллера, и он там, на бульваре, и прикончил ее мужа... А все остальное для отвода глаз...

Глаза вырвал для отвода глаз?

Катя увидела полную брюнетку в белых брюках и вязаном кардигане, вылезавшую из появившегося во дворе дома желтого такси.

Когда Лиля Белоручка вместе с оперативниками сообщила ей о трагедии, Агнесса Леонидовна только плотно сжала накрашенные вишневой помадой губы. Не заплакала, не запричитала.

– Значит, его убили? – переспросила она так, словно речь шла о совершенно обычном и будничном деле. – А кто это сделал?

– Проводится расследование, – капитан Белоручка, прищурившись, смотрела на столь хорошо владевшую собой вдову. – Вы, кажется, не очень-то и огорчены.

– Я устала. Вся наша жизнь с ним большая ошибка, роковая для меня ошибка. Теперь он меня освободил. Так вы не знаете, кто мог это сделать?

– Нет, пока не знаем. У вас есть какие-то подозрения?

– Какие у меня могут быть подозрения? Вот уже шесть лет мы живем раздельно и практически не видимся.

– Но у вас ключи от его квартиры, не возражаете, если поднимемся, осмотрим все там?

– Разумеется, я понимаю, что это вам необходимо в ходе следствия. Вот ключи, делайте, что хотите, там. Я обязана присутствовать?

– Желательно. Квартира была приватизирована вашим мужем?

– Да, и теперь достанется мне, вы это хотели сказать? – Агнесса Леонидовна надменно глянула на капитана Белоручку, потом на оперативников и отчего-то особенно недобро на Катю, стоявшую рядом. – Что, я уже в числе подозреваемых? А если у меня алиби?

– Алиби? А на какое время? Вам что, известно время, когда ваш муж был убит?

– Нет, но... вы не так меня поняли, – щеки дамы пошли пунцовыми пятнами. – Я не то имела в виду. Просто вчера вечером я допоздна играла с подругами в преферанс.

– Когда вы закончили вашу игру? – Это капитан Белоручка спросила уже в лифте, снова поднимаясь на седьмой.

– В половине двенадцатого ночи.

– Ну, это, я бы сказала, шаткое алиби.

– Шаткое? А потом я осталась у своей подруги ночевать, – торжествующе отчеканила Агнесса Леонидовна. – Именно там, у подруги, меня и застал ваш телефонный звонок на мобильный.

– Дура какая, – шепнула Лиля Белоручка в сердцах Кате, когда осмотр однокомнатной квартиры Колобердяева закончился. – Вот бабу мужику судьба послала, а? Чего он с такой змеей раньше-то не развелся, зачем до седых волос терпел? Пять минут мы с ней поговорили, и уже бежать без оглядки хочется. Алиби у нее, у змеи...

Катя кивнула. В квартире Колобердяева во время осмотра ощущение было действительно как в террариуме, где все ваши движения стерегла ядовитая кобра. Агнесса Леонидована хранила молчание, но весь ее вид говорил о том, что она старается все подмечать. Вот открыли шкаф, выдвинули ящики и... неплотно закрыли. Вот проверили в прихожей старые конверты, письма, забрали. Вот изъяли телефонную трубку с базой, где «память», чтобы отследить все последние звонки в квартиру потерпевшего.

– Пока до выяснения это помещение будет опечатано, – объявила вдове капитан Белоручка. – Ключи я у вас не забираю, но не советую в ближайшие недели ими пользоваться.

– Я повторяю, вы разговариваете со мной, словно я уже в числе главных подозреваемых.

– Сколько вы прожили с вашим мужем?

– Больше четверти века.

– Кто стал инициатором того, что вы после стольких лет разошлись?

– Я сама этого захотела. Я устала жить с этим ничтожеством.

– Но, насколько я знаю, ваш муж... он работал в МИДе, был уважаемым человеком.

– Да, завхозом в посольстве. А иногда выполнял обязанности шофера посла. И так «подай-принеси-съезди-встреть». А в это время другие люди получали должности, награды, действительно ответственные командировки... Но даже там, в Риме, он не мог удержаться от своего чертова пьянства! Сколько я мучилась, к каким врачам только не обращалась. Его кодировали шесть раз, однажды он едва не умер, потому что сам из себя выдрал эту штуку. Сам, в туалете, вместе с мясом. Вот что для него значила эта проклятая водка, – Агнесса Леонидовна сжала кулаки. – Ненавижу! Как я его ненавижу, даже сейчас. Вот скажите, разве сегодня, когда его нашли мертвым, он... разве он не был пьян?

– А в чем-то бабу понять можно, конечно, – вздохнула Лиля Белоручка. – Пьян-то он был и сегодня, только... Нет, все равно она гадюка, от такой гадюки не хочешь, а запьешь. Прямо радости не скрывает – «теперь он меня освободил». Пусть эту гадюку на протокол следователь допрашивает. И так настроение ни к черту, а она его окончательно испортила.

Катя снова кивнула, но уже осторожно. Стиль работы капитана Белоручки вызывал у нее недоумение – скажем так, и даже сомнения. «Нет, – подумала Катя, – наши по таким делам совсем по-другому первоначальные розыскные мероприятия строят. Лильке словно не интересно это все – вдова, тот парень из театра, Мартов, бухгалтерша – она с ней даже не встретилась, перепоручила другим. Как будто их показания вообще сейчас ничего не значат для дела. А что тогда значит? Что она, эта московская оперша, считает для себя в этом деле главным? И что это вообще за дело такое – убийство на бульваре?»