До следующих свайпов

В итоге мы сидели на своих местах, он что-то рассказывал мне, но мои познания были слабы в теме спорта, я молчала и долго думала, что сказать. Тем временем мелкие бело-черные фигурки уже во всю двигались по зеленому полю. Я не видела многого, потому что у меня уже тогда село зрение, а кроме того, даже если бы и видела, то ничего не поняла бы все равно. Спустя какое-то время, когда я вспомнила фильмы «Гладиатор» и «Астерикс и Обеликс на Олимпийских играх», мне в голову пришла гениальная (так думала я в то время) мысль, и я сказала: «Футбольный стадион похож на колизей». Он поддержал мое скомканное замечание и добавил: «Да, хлеба и зрелищ!». Потом опять в колизей ворвалась тишина. Он внимательно наблюдал за игрой. В перерыве между таймами все сидящие зрители включили на телефонах фонарики. Он, зная об этом, включил свой тоже. Я наблюдала за происходящим и не хотела доставать при нем свой старый телефон. Спустя еще какое-то время я хотела ему что-то сказать и наклонилась ближе к ушку. Мне показалось, что он закрыл глаза и ему понравилось. Я испугалась, забыла свой отрепетированный текст и отстранилась.

Когда сражение рыцарей в колизее закончилось, люди стали быстро покидать стадион. Я ринулась в толпу, он тормозил меня: хотел переждать. Именно в тот момент я увидела, что у нас разные темпераменты. У него все строилось на выжидательной и наблюдательной позиции, а я бездумно лезу в гущу событий. Я не знала, оборачиваться мне назад на него, либо идти вперед, потому что мне было некомфортно в толпе и было немного страшно, потому что сейчас мы останемся наедине и нужно будет что-то говорить, а я еще совсем не придумала что. Я обернулась, он был рядом. Мы сели в его машину, и я думала, что он отвезет меня домой. Но он искал место, где можно покушать вдвоем.

Я опять испугалась. Это сейчас покушать с парнем мне за счастье. Но в тот момент, я вспомнила о том, что никогда не ходила с парнями в заведения. А что, если мне подадут 10 вилок, 20 разных ложек или, того хуже, палочки для суши?

Так вот мы поехали в кафе с красивым и романтичным названием «Авеню». Улица, на которой оно располагалось, была слабо освещена и напоминала мне одну из узких французских улочек в романтических фильмах. Именно перед входом в заведение я бы хотела, чтобы он остановился и поцеловал меня. Именно в тот момент время как будто замерло и…

Ничего не произошло. Это была рекламная пауза, мы просто вошли в кафе. Там я струсила и спряталась за ним. Ответчик выбрал один из накрытых бело-красной скатертью столиков у входа, где мы и приземлились.

— Что ты будешь кушать? — спросил он.

Нужно ли говорить о том, что это было первое заведение в моей жизни, кроме выпускного в университете? Я расстерялась.

— Выбери, пожалуйста, что-нибудь на свое усмотрение... — процедила я.

— Хорошо, — сказал ответчик, подозвал официантку и заказал большую пиццу с курицей и грибами.

— А что из напитков? — спросил он глядя на меня.

— Давайте зеленый чай с жасмином, — уткнувшись в меню, произнесла я.

Затем он заказал напиток себе, наверное, это был сок, и официантка удалилась.

Черт возьми, я абсолютно ничего не помню, ведь все происходящее было для меня чем-то новым и неожиданным! Помню только, что потом еще минуту я думала над тем, почему заказала именно чай с «жасмином» и как этот чертов жасмин будет характеризовать мою личность в его глазах?

Пока официантка готовила орудия для моих истязаний: вилки, салфетки, ножичек и испанский сапожок — мне пришлось думать о том, что сказать своему собеседнику. Он много рассказывал о футбольных командах, трансферах и Бог еще знает о чем. Теперь, видимо, настал мой черед.

— Я очень люблю драники, — сказал мой ответчик, прервав поток мыслей в моей голове, очевидно, соединявший меня с космосом, — а какое твое любимое блюдо?

" Как любимое? — думала я, — в смысле то, что я люблю готовить, или то, что люблю есть? Сейчас скажу еще что-то простецкое и все испорчу...

— Сырники, — сказала я, боясь, что меня заставят готовить их.

Затем убегая от кулинарных тем, в которых я тоже не была сильна, я перевела беседу на тему его бывшей. Зачем я так сделала? Не пойму. Наверное, для того, чтобы не пришлось ничего рассказывать о себе. Потому что нечего: к быту я приспособлена не была, да и по заведениям не разгуливала особо, жила себе на окраине города, строчила протоколы и думала, что жизнь начнется после...

Когда нам принесли эту огромную пиццу, я опять засмущалась. У меня не было маникюра, как у его бывшей жены, а пиццу нужно брать руками.

Он упростил мне задачу и первым нарушил целостность слоеного теста, так что свой кусочек я взяла незаметно быстро.

Беседуя с ответчиком, а вернее, слушая его, я узнала, что об истице написали целую статью в местной газете и не потому, что она сделала что-то выдающееся в городе М. или для города М., а потому что попала в ДТП ночью. Но, судя по заголовкам статьи, её прозвали «дрифтерша». Он рассказывал это с некой гордостью. Потом рассказал еще пару «веселых» историй с её участием, и я поняла, что мы очень сильно отличаемся друг от друга. Она веселая и взбалмошная, с такой так или иначе попадаешь в приключения, а я стеснительная и еще не успевшая узнать себя, я несмелая.

Затем он рассказал про её дочку и о том, что он не является её отцом, о том, что его бывшая жена родила в 15 лет, что её дочка стала называть его «папой», и даже о том, что она похожа на него. Во время этого подробнейшего рассказа я подумала: «ни черта она на тебя не похожа, проснись! Если мыслить объективно, то это смесь сперматозоида другого мужчины и яйцеклетки твоей бывшей! Как бы тебе ни хотелось, ты ничего не сможешь с этим поделать». А затем выпалила:

— Ну почему же ты был в браке с ней, если она такая…

— Какая? — с любопытством спросил он.

— Плохая... — пыталась быть корректной я.

— Она не была плохой. Она была заботливой, умела хорошо и вкусно готовить, встречала меня после работы… — погряз в воспоминаниях ответчик.

Он лепетал о ней что-то еще, но я уже не слушала. Я все поняла. Весь вечер превратился в вечер воспоминаний его брачных историй, а третий — я — стал лишним. И в тот момент я была опустошена настолько, что даже в русском языке не находилось подходящих слов, допускаемых цензурой, которыми можно было бы описать все мои чувства. Но я почему-то выдавила: «Может, помиритесь ещё».

Не помню уже, что он ответил на это. После кафе он повез меня домой и забыл дорогу, но потом подъехал. Я не хотела уходить из его машины. Я хотела быть рядом, сидела и слушала. А он рассказывал мне о том, что когда-то в далеком прошлом с друзьями дрался с другими парнями, рассказывал и много других историй. Он был очень разговорчивым, рассказывал истории, в которых он был победителем, а другие были поверженными. А я ждала, когда уже он ну хотя бы попытается обнять меня или поцеловать. Спустя какое-то время мы попрощались и на прощание я все-таки получила свои желанные обнимашки. Но мне было мало этого...

Когда я шла к своему подъезду, я намеренно застыла у двери с ключами, чтобы у него было время посмотреть на меня. Я хотела обернуться и посмотреть, смотрит ли он мне вслед, но затем подумала о том, что оборачиваться нельзя, иначе он увидит заинтересованность. Я вошла в подъезд и, пока поднималась, в мою голову закрадывались разные мысли, причем одна другой хуже: «А что, если это первое и последнее свидание?»; «Возможно, мы больше не встретимся»; «Сейчас он последует моему «совету» и помирится с бывшей". Я очень боялась всего этого.