До следующих свайпов

— А мне вообще-то и одной хорошо, не нарушаются мое личное пространство и зона комфорта. Жить одному прекрасно! Я бы даже сказала, идеально. Это же свобода. Ты никому ничего не обязан и ни к кому не привязан.

В тот момент я хотела напомнить ему о том, что хорошо быть одному, что это не проклятье, как и моя девственность тоже, в этом есть плюсы и это нужно ценить, особенно ему! Но хорошо, что он один, было только для меня. Я прекрасно понимала, о чем он говорит, ведь минусов у затянувшегося одиночества гораздо больше, чем плюсов. Я видела, как он тепло отзывается о своем маленьком родственничке, заботится о нем. Он был готов к созданию семьи, но едва ли со мной...

Когда мы проходили мимо суда, в котором я раньше работала и в котором мы впервые друг друга встретили, слева от нас прошли две девушки в платьях на высоких каблуках. Он посмотрел на них, а я — на него. В тот момент я обиделась на него за то, что он смотрит по сторонам, гуляя со мной, но решила сделать вид будто ничего не заметила. Потом он посмотрел влево и увидел там машину, в которой вопили подростки, из нее лились смех и, возможно, юность и безответственность.

— Жизнь кипит, — грустно сказал он.

— Да, а потом девушки ходят с паровозами в этот вот суд взыскивать алименты, — обиженно процедила я.

Легкомысленным и веселым быть легко, когда ты ничего от жизни не хочешь и плывешь по течению, либо, когда тебе все уже дано.

— С самоварами, — улыбнулся он.

Тем не менее, я понимала, что ему меня недостаточно, он чувствует себя одиноким и со мной.

— Нет, все таки с девушкой быть хорошо, — заладил он и, видимо, вспомнив о чем-то приятном, добавил, — я дарил ей белые ромашки...

Вот же он... мой испанский сапожок, который сдавил мне всю ногу!

К тому времени я знала, что белый цвет символизирует чистые намерения. Значит, он действительно был влюблен в эту Карину, почтальенку Печкину. Ну почему именно в нее? Она же молода и ничего, абсолютно ничего из себя не представляет.

Я злилась. Кофе в моем стаканчике уже успел остыть, но я кипела как Аид из мультсериала "Геркулес" и всячески подогревала его своими ладошками, завистью и злобой. Я понимала, что я не такая легкая, безответственная, веселая. Не такая хрупкая, нежная, ранимая.

Я ревновала. Я не знала, какой была эта Карина. Но судя по её возрасту, несерьезной профессии и по отношению ответчика к ней, это был хрупкий и нежный цветочек. А я шиповник, который только колется и не может дать ни нижности, ни заботы, ни внимания, ни тепла. Да и нужно ли было все это ответчику от меня? Едва ли...

Я не помню, как мы попрощались, но опять же я не смогла ему всего сказать, внутри меня бушевала буря эмоций, и среди них недосказанность, а сознание изнывало от необходимости сдаться, раскрыть все карты. Я боялась упустить время, потерять весь смысл моего нахождения в этом безумном городе, который я полюбила и который затянул меня как в болото.

После этой встречи стаканчик с недопитым кофе улетел прямиком в мусорное ведро, а в моем животе, вместо бабочек, от выпитого натощак кофе пронесся смерч.

Глава 35. Прогулка 2

Затем я позвала его на четвертую встречу.

На ней, несмотря на то, что на улице осенним вечером было уже довольно прохладно, я была в черном топе и коротких рваных джинсовых шортах. Просто я в сотый раз хотела показать ответчику свое стройное тело и желала быстрее нарушить его «принцип», не позволяющий нам быть вместе.

Я очень хотела протестировать эту химию запахов, о которой писали в Интернете. А он всё не поддавался. Мы прогулялись в другом направлении города пешком.

— Знаешь, я очень волнуюсь, у меня на работе сейчас полнейший хаос: проверки, жалобы, суды… — попыталась я оправдать своё желание видеть его снова и снова, а вместе с тем и слитые впустую три встречи.

— Не волнуйся, ты им не нужна, — сказал ответчик спокойно-равнодушным тоном и добавил, — если и возникнут какие-то вопросы по работе, то, скорее всего, к директору и главному бухгалтеру.

«Ну вот, теперь он в очередной раз указывает мне на моё место", — думала я и злилась.

Да, я не занимала суперответственную должность, не была акулой бизнеса, даже крабом бизнеса не была. Но и простой девушкой не была, я не кассир, не официант, не почтальон Печкин. Все-таки всю свою жизнь я к чему-то шла: золотая медаль, дипломы на олимпиадах по русскому языку, обучение в лучшем ВУЗе страны. Нет, я определенно не считала себя простой. По крайней мере, моя гордыня не позволяла мне так считать.

Тем временем мы гуляли по тем же улицам, что и с его другом. Но со мной он вел себя иначе: не пытался взять за руку, отодвинуть от проезжавших мимо велосипедистов (он просто предупреждал, что позади едут), да и вообще никак не хотел прикоснуться ко мне. От этого становилось еще прохладнее.

Так мы дошли до одного банка, возле стоянки которого находилась зарядная станция для электромобилей. Он внезапно обрадовался, подошел к ней, посмотрел на неё. Я, не понимая, что происходит, проследовала за ним: я не хотела выходить из поля его зрения.

— Отлично, здесь тоже можно подзарядиться. Я не знал об этом, — сказал он и тоном как будто это и была цель всей его прогулки со мной добавил, — Ну что? Идем обратно?

— Угу… — опять себе под нос недовольно пробурчала я.

На обратном пути он рассказывал о том, каких молодых и красивых студенток он собеседует, принимая на работу в свой офис.

— Смотри, у меня даже видеозапись есть, — сказал он и стал искать в своем телефоне видео собеседования.

Я посмотрела видеозапись и опять упала духом. На ней была красивая молодая девочка с длинными прямыми волосами, пухлыми губами, она мило улыбалась.

— А какие вопросы ты им задаешь на собеседованиях? — чтобы не образовывать неловкую паузу, спросила я.

— Ну, например, у нее спрашивал, кто написал произведение «Тихий дон».

— Шолохов, — неуверенно ответила я, потому что боялась ошибиться в его присутствии.

— Да, Шолохов, — сказал он.

— Я литературу любила раньше, когда в школе училась. Не все произведения я знаю, что-то уже, вероятно, забыла. Но в старших классах я ездила на олимпиады по русскому языку, — сказала я, чтобы хоть как-то поднять свой боевой дух, по которому оставалось только шваброй сверху провести.