Добыча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть

Условия концессии, заключенное с Джеем Полом Гетти в Нейтральной зоне, показали, что нефтяные компании способны платить намного больше. Однако саудовцы не хотели слишком давить. В рамках концессии была предусмотрена очень большая инвестиционная программа. Более того, они видели, что „Арамко“ потеряла долю рынка, и не хотели опутывать компанию новыми расходами, что могло привести к ее неконкурентоспособности по сравнению с компаниями других стран Персидского залива.

Возможно, им удастся извлечь больше денег из „Арамко“, не повлияв на конкурентоспособность компании. Саудовцы начали свои изыскания; они даже в тайне от „Арамко“ наняли собственного советника по вопросам американского налогового законодательства и к своей радости обнаружили очень интересный и занимательный пункт; так что „Арамко“ останется цела и невредима. Он назывался „иностранные налоговые льготы“.

По законодательству 1918 года американская компания, действующая за рубежом, могла вычесть из подоходного налога США сумму, выплачиваемую в виде налогов другим государствам. Это делалось для того, чтобы не ставить в невыгодное положение американские компании, действующие за рубежом. Арендная плата за право разработки недр и другие фиксированные выплаты – издержки производства – не могли вычитаться, учитывался только подоходный налог. В этом заключалась суть. Это означало, что если бы Саудовская Аравия в 1949 году получила в качестве арендной платы не только 39 миллионов долларов, как это было в действительности, а еще 39 миллионов долларов в виде налогов, тогда эти 39 миллионов долларов вычитались бы из 43 миллионов долларов, заплаченных „Арамко“ США. В результате этого „Арамко“ заплатила бы только 4 миллиона долларов министерству финансов США – разницу между 43 и 39 миллионами долларов, а не 43 миллиона долларов. Со своей стороны, Саудовская Аравия получила бы не 39, а в 2 раза больше – 78 миллионов долларов. Другими словами, налоги, выплачиваемые „Арамко“ остались бы те же, только большая их часть была бы собрана в Рияде, а не в Вашингтоне. Так и должно быть, решили саудовцы, это ведь их нефть.

Обзаведясь новым оружием, Саудовская Аравия усилила давление на „Арамко“. Наконец в августе 1950 года компания посмотрела в лицо реальности и начала переговоры о фундаментальном пересмотре концессии. Компания постоянно контактировала с государственным департаментом, который придерживался той точки зрения, что требования Саудовской Аравии надо удовлетворить. В июне 1950 года началась корейская война, и американское правительство все больше беспокоили коммунистическое влияние и советская экспансия на Ближнем Востоке, стабильность в регионе и безопасность доступа к нефти. Нельзя было подпускать к власти в регионе антизападных националистов. Несмотря на потерюдля министерства финансов США, государственный департамент желал получения Саудовской Аравией и другими нефтедобывающими странами региона больших доходов, чтобы удержать прозападные правительства у власти, а недовольство в контролируемых рамках. Особенно важно было сделать все необходимое, чтобы сохранить позиции американских компаний в Саудовской Аравии.

Прошло 12 лет с момента экспроприации Мексикой американских и британских нефтяных компаний. Это стало грозным предостережением. „Если отступление неизбежно, – говорилось в предписании государственного департамента, – то нужно отступить в порядке и извлечь все возможные выгоды для всех заинтересованных сторон“. По словам Джорджа Мак-Ги, помощника государственного секретаря по ближневосточным делам, принцип 50 на 50 стал неизбежностью. „Саудовцы знали, что венесуэльцы получают 50 процентов, говорил он впоследствии. – Почему бы им не хотеть того же?“ На заседании государственного департамента 18 сентября 1950 года Мак-Ги сказал представителям американских нефтяных компаний, действующих за рубежом, что пришло время „получить удар кулаком“.

Оставалось одно затруднение – четыре компании-учредители „Арамко“. Некоторые из них определенно не поддерживали эту идею, в конце концов первоначальные условия концессии специально запрещали подоходный налог. Но на следующем заседании Мак-Ги прямо сказал компаниям-учредителям, что альтернативы нет, а долговременные контракты создают „практическую необходимость обсуждения условий сделки, идя на взаимные уступки“.

Выступая в поддержку принципа 50 на 50, вице-президент „Арамко“ сказал: „С психологической точки зрения эта формула справедлива и будет рассматриваться как таковая и в Саудовской Аравии“. Учредители были переубеждены. 30 декабря 1950 года после сложных переговоров, длившихся месяц, „Арамко“ и Саудовская Аравия подписали новое соглашение, сутью которого был венесуэльский принцип 50 на 50.

Саудовцы были удовлетворены новыми доходами, но оставался еще один очень серьезный вопрос: подпадают ли эти налоговые выплаты под американские налоговые льготы? Фактически их законность не была подтверждена до 1955 года, когда в ходе проверки департаментом налоговых сборов счетов „Арамко“ за 1950 год эти льготы были утверждены. В 1957 году совместная комиссия конгресса по налогообложению также одобрила этот договор, ссылаясь на различные налоговые законы, их юридическую историю, различные юридические решения и указания департамента налоговых сборов для „налогоплательщиков, находящихся в похожих ситуациях“. Позже некоторые утверждали, что правительство США, в частности, Совет национальной безопасности (СНБ), подогнал налоговые законы под необходимость предоставления „Арамко“ права на льготное налогообложение. Но судя по документам, дело обстояло не так. Все было законно.

А тем временем значительная часть доходов переместилась из американской казны в Саудовскую Аравию. В 1949 году американская казна получила от „Арамко“ 43 миллиона, а Саудовская Аравия 39 миллионов долларов. В 1951 году положение дел кардинально изменилось. Саудовская Аравия получила НО миллионов, а США – 6 миллионов долларов6.

Воздействие соглашения между „Арамко“ и Саудовской Аравией на соседние страны не замедлило сказаться. Кувейт настаивал на подобном соглашении, и „Галф ойл“ боялась не откликнуться. „Мы можем проснуться в одно прекрасное утро и обнаружить, что Кувейт нами потерян“, – говорил обеспокоенный председатель „Галф“ полковник Дрейк американским чиновникам. „Галф“ преодолела сопротивление председателя „Англо-иранской нефтяной компании“ сэра Уильяма Фрейзера и заставила согласиться на принцип 50 на 50 в Кувейте (они были партнерами по „Кувейт ойл компани“). Британский департамент налоговых сборов сначала выступил против льгот „Англо-иранской нефтяной компании“, но под давлением других членов правительства согласился одобрить механизм льготного налогообложения. В соседнем Ираке к началу 1952 года также было подписано соглашение по принципу 50 на 50.

Таким образом, новый принцип был заложен в основу отношений между землевладельцем и арендатором по Давиду Рикардо. И нефтяные компании-арендаторы должны были считаться с этим. В „Джерси“ был разработан целый свод принципов работы в новых условиях. Документ показал, что „Джерси“ кое-чему научилась со времени мексиканской экспроприации. „Мы теперь знаем, что безопасность нашего положения в любой стране зависит не только от исполнения законов и контрактов или от величины наших выплат правительству, но и от того, считают ли правительство и общество в целом в этом государстве и у нас в стране наши отношения справедливыми. Если нет, то ситуация меняется. К сожалению, понятия „справедливость“ и „несправедливость“ скорее эмоциональные, их нельзя измерить“. Независимо от того, насколько это было неприятно, насколько вредило планам инженеров, бизнесменов и воротил нефтяного бизнеса, таков был теперь порядок вещей. „Опыт показывает, что принципу 50 на 50 присуще внутреннее состояние удовлетворенности“.

Так или нет, но это была необходимость. Но закончилась ли борьба за ренту длительным и прочным миром или только перемирием? Стабильна ли позиция компаний перед лицом национализма, утверждения суверенитета и неизбежной жажды новых доходов со стороны национальных государств? Документ, приготовленный „Джерси“ как руководство к действию, предупреждал: „Если мы когда-нибудь признаем, что деление доходов пополам не совсем справедливо, у нас выбьют почву из-под ног. „Джерси“ должна твердо стоять на принципе пятьдесят на пятьдесят: это – хорошая позиция, ее не надо отстаивать, на нее трудно покуситься; пятьдесят пять на сорок пять или шестьдесят на сорок выглядели бы иначе и стали бы лишь ступеньками для бесконечного отступления“.лее действенно, чем попытки получить дополнительную помощь иностранным государствам от конгресса. Более того, чисто психологически такой принцип действовал успокаивающе. Он стал символом новой политики, было сделано действительно необходимое.

Спустя много лет, в 1974 году, когда обострились противоречия нефтяной политики, Джордж Мак-Ги отвечал на слушаниях в сенате на вопросы, связанные с соглашением, которое он, будучи помощником государственного секретаря, поддерживал и помогал разрабатывать, то есть соглашение между Саудовской Аравией и „Арамко“ 1950 года. Его спросили, не являлись ли эти налоговые льготы на самом деле „просто хитрым способом передать миллионы из общественной казны в руки иностранных государств путем простого административного решения без необходимости утверждения его конгрессом США“.

Мак– Ги не согласился с этим. Это не было мошенничеством. Проводились консультации с министерством финансов и с конгрессом. Решение не держалось в секрете. Принцип 50 на 50 уже семь лет действовал в Венесуэле до того, как был принят в Саудовской Аравии. „Нет, – объяснял Мак-Ги, – вопрос не по существу. Обладание этой нефтяной концессией было очень ценным. Сидеть сложа руки было очень рискованно“. „В сущности, – сказал Мак-Ги, – была угроза потери концессии“. Конечно, концессия „Арамко“ в Саудовской Аравии была сохранена. Но уже через 6 месяцев после подписания сделки, в декабре 1950 года события в соседнем Иране показали, что вопрос об отношениях землевладельца и арендатора вовсе не был удовлетворительно решен.