Дочь друга. Ненужные чувства

Напоминаю себе, что права не имею вмешиваться, что сам ее прогнал, вынудил пойти на аборт, но все равно так отчаянно хочется выдернуть ее из его объятий и увезти к себе.

Забросив пачку сигарет в карман, сажусь в машину, завожу двигатель под мягкое щебетание Риты. Удивительно, но сейчас она меня не раздражает, а наоборот, успокаивает, словно подсказывает, что так и должно быть, что все правильно. Рита живет неподалеку от этого ресторана. Мы, собственно, поэтому его и выбрали.

Я позвонил ей не так давно. В какой-то момент поймал себя на мысли, что стал излишне срываться на персонале, кричать на врачей, лишать премий медсестер. Когда одна из моих лучших сотрудниц положила на мой стол заявление на увольнение, я понял, что оплошал. И пора двигаться дальше. Метод кнута работал, как только я пришел в свою клинику, спихнул там начальника, которого сам же и поставил, и стал управлять клиникой единолично. Тогда кнут работал, потому что было кого наказывать и за что, и когда люди увольнялись, я ни о чем не жалел. Задерживать тех, для кого на первый план вышли деньги, на второй — собственная репутация, и только на третий — пациенты, не видел смысла.

Но когда наказывать оказалось некого, я не успокоился. Решив, что пора с этим завязывать, позвонил Рите. Поначалу думал, что будем, как и раньше, просто трахаться, но в первую же встречу понял, что я банально не смогу с ней переспать. Проблем со стояком у меня, конечно, нет, потому что бабы охуеть сколько не было, но вдруг пришло осознание, что трахаться просто так больше не хочется. Хотелось так, чтобы по-настоящему, с чувствами, с тягой, с жаждой.

Мы решили повстречаться. И сегодня в ресторане все было хорошо. По крайней мере, я бы не смог в конце вечера сказать, что остался бесчувственным куском бревна. Не воспылал любовью и жаждой, но и равнодушным не был. К Рите хотелось прикасаться, ее хотелось целовать и зайти дальше, чем мы обычно заходили. Но все это пошло по причинному месту, стоило только увидеть Катю.

И все же я еду с Ритой к ней домой. Захожу к квартиру, грубо хватаю ее за волосы и усаживаю на тумбочку прямо в прихожей. Я знаю, что никакого другого сюрприза она мне не приготовила. Возможно, какой-нибудь пеньюар или танец, но мне это нахрен не нужно на самом деле.

Я хочу контакта кожа с кожей, обмена жидкостями, страсти. Все это мне даже не приходится выдирать с боем. Рита все отдает сполна. Ластится, с сумасшествием отвечает на мои дикие поцелуи. В какой-то момент спрыгивает с тумбочки и опускается на колени. Прикрыв глаза, откидываю голову назад. Передо мной сейчас не Рита. Думаю я не о ней и хочу не ее, так что, спешно отстранившись, застегиваю ширинку и со злости впечатываю кулак в стену.

— Я что-то сделала не так? Кирилл…

Конечно, она не виновата. Не виновата в том, что я мудак и так и не смог забыть Катю. Мне вообще кажется, что у меня карма такая. Влюбляться раз и надолго. И ничего эту любовь не может вытравить. Так было и с Василисой. Только вот с Катей в сотню раз сильнее и больнее.

— Нет, Рита, нет, просто я… я мудак, ясно? Придурок. Я не должен был тебе звонить.

— Это почему? — удивленно на меня таращится. — Ты меня не хочешь?

— Не хочу.

— Серьезно?! И ты сообщаешь об этом только сейчас?

Что ей ответить, я не знаю, поэтому молчу.

— Уходи. Проваливай отсюда и никогда мне больше не звони! — выкрикивает. — А впрочем, ты и не сможешь. Я тебя заблокирую, — самодовольно сообщает напоследок.

Я, признаться, только рад этому. Хоть и не планировал ей звонить, но рад, что Рита не плачет, а вот так меня выставляет, значит, я правильно все делаю. Нет у нас ничего общего и, пока мои чувства к Кате живы, не будет.

Уже в машине думаю, что собираюсь сказать, когда приеду в ресторан. Явно ведь придется разговаривать, не получится просто прийти и утащить ее с собой, как хочется. Придется объясняться, возможно, не только с Катей, а возможно, меня еще и отошьют. Но лучше сделать и не жалеть, чем не сделать и думать, что не все еще потеряно. Я должен поставить точку. С Катей. Осознаю, что могу сделать ей больно, а заодно и себе, если вдруг она не захочет меня ни видеть, ни говорить со мной, но и по-другому я тоже не могу.

Припарковав автомобиль у ресторана, снова достаю пачку сигарет, даже выбиваю одну и вставляю в рот, хоть и прикурить нечем. Да я и не стал бы. Я бросил курить. Решил после заключения, что пора избавляться от пагубных привычек. Что, в общем-то, было нетрудно на фоне моих страданий по Кате, на которые я мог отвлечься.

— Вы что-то забыли? — администратор ресторана удивленно на меня смотрит.

— Нет, у меня тут… еще встреча.

Если он и охренел, то мастерски не подал виду. Представляю, что он подумал. За один вечер встреча с двумя девушками в одном месте. Наверняка он и характеристику мне составил, впрочем, это не имеет никакого значения, потому что, как только я вхожу в зал, сразу же замечаю Катю. Она сидит за большим столом не только с тем парнем, с которым я ее встретил, но и с другими людьми. Их семеро. Все чокаются бокалами, правда, в бокале Кати какой-то сок. Или коктейль, потому что он существенно отличается по цвету от остальных.

Я наблюдаю со стороны. Стою и, как идиот, пялюсь на то, как она улыбается кому-то из тех, кто сидит с ней рядом. Так хочется, чтобы эту улыбку она адресовала мне. Улыбнулась для меня, а не для кого-то постороннего. Ловлю себя на том, что мне нравится так вот за ней наблюдать, смотреть, считывать ее эмоции.

Когда уже собираюсь подойти, она неожиданно встает. Что-то говорит присутствующим, а затем поворачивается боком, и я вижу то, что не успел увидеть раньше. Ее беременный живот. Он небольшой, но мне, врачу с многолетним стажем работы в клинике, его прекрасно видно. Я замираю на полпути. Вижу, как она направляется к туалетам, и уверенно шагаю за ней.

Глава 50

Катя

Почувствовав резкую волну жара, волной прилившую к щекам, поднимаюсь из-за стола и прошу у коллег прощения. Отлучаюсь в уборную, где несколько раз прикладываю холодные влажные ладони к лицу, надеясь, что это хоть как-то поможет, но непонятное волнение не проходит. Более того, добавляется колотящееся на разрыв сердце и сжавшийся где-то под грудью комок.

Я даже не поворачиваюсь, когда хлопает входная дверь в туалет. Продолжаю смотреть на себя в зеркало, не понимая, что со мной происходит. А когда вижу за спиной высокую фигуру Кирилла, так и вовсе думаю, что сошла с ума. Потому что это невозможно. Он не может стоять здесь, в паре метров от меня. Не может находиться в женском туалете, но когда он делает еще шаг, сомнений в том, что он не иллюзия, не остается.

Резко обернувшись, вдавливаюсь поясницей в раковину. Не могу поверить. И не хочу в это верить. Хочу закрыть глаза, а когда открою их — увидеть пустое помещение с несколькими кабинками. Я даже зажмуриваюсь, но Кирилл по-прежнему стоит передо мной.

Невероятно красивый. Те несколько месяцев в тюрьме ему никак не навредили, только закалили. По крайней мере, мне кажется, он стал шире в и так широких плечах. А еще его взгляд… изменился. Стал словно жестче. Но это ровно до тех пор, пока он не “сползает” к моему животу. После все кардинально меняется. Я вижу во взгляде шок, смятение, неверие.

— Ты беременна, — выдыхает так, словно я не приходила к нему в СИЗО и не рассказывала о беременности, не показывала тест и не ждала какого-то более вразумительного ответа, а не “и что?”

— Беременность, знаешь ли, не рассасывается, — говорю с раздражением и, схватив свою сумочку с раковины, собираюсь уйти.

Во мне клокочет обида. Она большими комками скапливается в горле и разрастается до таких размеров, что становится невозможно дышать.

— Подожди, Кать… Я не знал.

Преграждает мне путь, прикасается к плечам.

— Я тебе говорила.

— Говорила, но потом приходил твой отец и сказал, что ты сделала аборт. Я не знал, Катя. Даже предположить не мог, что Дима сказал неправду.

— Ты врешь, — отбиваю тут же его слова. — Даже слышать об этом не хочу. Ты зачем пришел, Кирилл? Ты сказал мне, что ребенок тебе не нужен, и я ушла. Зачем пришел сейчас? У меня… хорошо все. Я замуж выхожу, ясно? Твое появление здесь… лишнее.

— Замуж? — переспрашивает. — Ты говоришь правду? Правду, Кать?

— А что? — задираю голову. — Думаешь, с ребенком чужим никому не нужна?