Дочь великого грешника (Небо Монтаны)

— Ну вот, теперь вроде бы все, — сказала Уилла. — Или нужно принести снизу шампанское?

— Сойдет и так, — осипшим голосом сказал Бен. — Шампанское потом.

— Ну хорошо.

Она стала деловито расстегивать платье, и у Бена снова отвисла челюсть.

— Погоди, не торопись. Когда раздеваешься перед мужчиной, спешить нельзя.

— Да? — Она заинтригованно взглянула на него, стала расстегивать пуговицы медленней. — Знаешь, у меня под этим платьем ничего нет, — призналась она. — Тэсс говорила, что так «контрастнее». Или что-то в этом роде.

— О господи…

Бен боялся, что не устоит на ногах, но все же каким-то чудом встал.

— Подожди, не снимай, — хрипло сказал он. — Я сам.

— Ради бога.

Руки у нее почему-то стали очень тяжелыми, безвольно повисли, и Бен остальные пуговицы расстегнул сам. «Довольно приятно чувствовать, как его пальцы скользят по коже», — подумала Уилла.

— По-моему, тут ты должен меня немного полапать. Так или нет?

Ответом ей был придушенный смех.

— Сейчас до этого дойдет.

Он распахнул платье, и отблеск огня заплясал на ее обнажений коже.

— Стой смирно и ничего не делай, — приказал он. — Можешь ты немного постоять на месте?

— Да. Только у меня коленки трясутся.

— Ничего, потерпи. — Он едва коснулся ее губ своими, расстегивая рубашку. — Дай мне насладиться зрелищем. — Он поцеловал ее в подбородок. — Вот так. — Потом в ухо. — Не бойся меня, доверяй мне.

— Я доверяю.

У нее непроизвольно закрылись веки.

— Знаешь, когда ты начинаешь жевать мне губу, — призналась она, — мне почему-то трудно дышать.

— Так, может, не жевать?

— Нет, мне нравится, — мечтательно сказала Уилла. — Я потом отдышусь.

Он распахнул на себе рубашку.

— Уилла, дай мне посмотреть на тебя.

Она медленно спустила платье с плеч, и оно соскользнуло на пол. Бен смотрел на ее тонкое, стройное тело с плавными изгибами и трогательной угловатостью. Ее кожа отливала золотом.

— Ты просто прекрасна.

Она с трудом удерживалась, чтобы не закрыться руками. Никто никогда не говорил ей ничего подобного. Ни разу в жизни.

— А ты всегда дразнился, что я тощая.

— Ты прекрасна.

Он взял ее рукой за шею, медленно притянул к себе. Другой рукой распустил волосы, волной обрушившиеся на плечи.

— Мне всегда нравилось играть твоими волосами. Даже когда ты была девчонкой.

— Ты меня все время дергал.

— Разве ты не знаешь, что мальчишки дергают девчонок за волосы, когда девчонки им нравятся?

Он потянул за прядь, запрокинул ей голову назад, стал целовать шею, где лихорадочно бился пульс.

— Видишь, как ты мне нравишься?

— Вижу. — Она никак не могла унять дрожь. — У меня что-то со зрением. Все вокруг плывет. И внутри творится что-то странное.

— Внутри тебя должен быть я, — заявил Бен, и Уилла уставилась ему в глаза. Прочла там нетерпение и страсть. — Но сначала я должен тебя как следует потрогать.

Он провел рукой по ее груди, нарисовал пальцем кружок вокруг соска, и Уилла сладостно простонала. Внутри у нее что-то томительно и зазывно шевельнулось. Его рука опустилась ниже, безошибочно нащупала то самое место, где происходили какие-то неописуемые словами процессы, ускорила эти процессы и почти сразу же ретировалась.

Уилла раскрыла свои огромные глаза, посмотрела на Бена. Ее руки опустились ему на плечи, погладили упругую кожу, нащупали старый шрам, потом впились ногтями. Уилла всецело отдалась ни с чем не сравнимому ощущению — его мозолистые руки ласкали ее тело.

Она не ожидала ничего подобного. Думала, все произойди очень быстро и свирепо, под аккомпанемент стонов и звериного рыка. Оказывается, секс — это соединение нежности и нетерпения. И еще жара, который распалялся все пуще.

— Бен…

— Что?

— Я больше не выдержу.

Он поцеловал ее в плечо.

— Еще минутку. Я не закончил.

Какое увлекательное занятие — пробуждать в женщине женщину. Знать, что до тебя никто не касался этого тела, что ты первый зажигаешь огонь, пробуждаешь томление. Нужно быть очень осторожным и терпеливым. Это давалось ему с трудом — неопытность и невинность Уиллы возбуждали его сверх всякой меры.

Ее глаза вновь закрылись, и Бен уложил ее на кровати поудобней.

— Ты все еще в штанах, — пожаловалась она.

Он лег сверху, чтобы она понемногу привыкала к его тяжести.

— Лучше будет для нас обоих, если я их пока снимать не буду.

— Ладно. — Его руки вновь приступили к делу, и Уилла блаженствовала.

— Тэсс сказала… Вон там, в ящике, презервативы.

— Я сам об этом позабочусь. Расслабься, Уилл. — Он целовал ее в шею. — Расслабься и ни о чем не думай.

Потом он замолчал, потому что во рту у него оказалась ее грудь.

Уилла изогнулась всем телом, чувствуя, как неистовый огонь сжигает ее изнутри. Бен слегка куснул ее, но боли она не почувствовала. Ее пальцы вцепились ему в волосы, крепче прижимая его голову к груди.

Бен слышал, как она бормочет и шепчет что-то неразборчивое. О такой женщине можно только мечтать — свободная, раскованная, естественная. Она то напрягалась всем телом, то обмякала. Ее запах щекотал ему ноздри, сводил с ума. Никакие духи не могли бы сравниться с этим божественным ароматом.

Он снова поцеловал ее в губы, жадно впитывая ее соки. Они Двигались в едином ритме, а где-то далеко, едва слышно, наигрывала музыка.

Бен неторопливо провел ладонью по ее ноге снизу вверх, но, чуть-чуть не дойдя до источника неистового пламени, остановился. Уилла дышала часто, сама не замечая, что царапает его ногтями.

— Смотри на меня, — приказал он, слегка касаясь ее влажной, горячей плоти.

Ее тело само потянулось ему навстречу, но Бен тут же убрал руку.

— Смотри на меня. Я хочу видеть твои глаза, когда это произойдет с тобой впервые. Глаза у нее были открыты, но Уилла ничего не видела. Она чувствовала, что ее занесло на самый край высоченного обрыва еще шаг — и она ухнет в бездну.

— Мне нужно…

— Я знаю, что тебе нужно.

Ну и голос у нее — секс в чистом виде: хриплый, грудной, прерывающийся.