Дочь заклятого врага

– Ты почему опять слова не выучил? – кричит Галина. – Ты что, тупой?

– Я их учил. Учил, – отвечает ей сын. – Но подзабыл.

– Подзабыл? Учительница уже в который раз жалуется, что ты ничего не делаешь. Ещё и врёшь мне! – голос срывается на визг.

– Я не вру, я честно учил… Но она кричит на меня, и я всё забываю!

– А как, скажи на милость, можно на тебя не кричать? Как ещё до тебя достучаться? Давай сюда свой телефон! И к компьютеру ты больше не подойдёшь, пока учительница не скажет, что ты изменил своё отношение к английскому и делаешь успехи.

– Ну ма-а-ам… – ноет мальчик. Наверняка не хочет расставаться с гаджетами.

Эта сцена напоминает мне постоянные бои родителей со Славиком, который ни в какую не хотел учить английский. В своё оправдание он твердил, что ему хватит денег содержать переводчика и нет необходимости заставлять себя зубрить ненужные вещи. Ведь мы нанимаем повара, раз не умеем вкусно готовить, или горничную, чтобы самим не убирать большой дом.

Когда я прохожу мимо гостиной, Галина фурией выскакивает на меня.

– Что уши развесила? Вот будут у тебя свои дети – на собственной шкуре почувствуешь, каково это, – бросает в мою сторону гневный взгляд и торопится в сторону кухни.

Я же, выждав немного, иду туда, откуда доносится детское всхлипывание.

Мальчик сидит в кресле, подтянув наверх колени и уткнувшись в них заплаканным лицом. Смотрит на меня исподлобья. Сейчас он кажется совсем маленьким и беззащитным. Никогда не понимала, как можно третировать детей. Зачем рожать их, а потом мучить бесконечными придирками?

– Я случайно услышала твой разговор с мамой…

– Уходите, мне нельзя с вами разговаривать, – перебивает меня ребёнок.

– Нельзя? Кто сказал? – удивляюсь в который раз за последние дни.

Ещё одна странность этого дома в копилку.

– Мама сказала, что вам бойкот, – ворчит едва слышно.

– Почему? – вырывается непроизвольно.

Интересно, чем я Галине не угодила настолько, что она ребёнка против меня настроила? Странная женщина.

– Потому что ты хочешь выгнать мою маму из нашего дома и стать мне мачехой. А мачехи все злые!

Как всё вывернула! И ведь не сказать, что она полностью неправа. Но как же мерзко выглядит такое искажение реальных фактов!

Мы с Олегом ещё не успели обсудить ни Александра, ни моё участие в его жизни и воспитании, и я бы не хотела оказаться между молотом и наковальней. Пусть они с бывшей женой сами решают, как правильно поступить с сыном. Но куда годится, что ребёнок сидит и так горько плачет после разговора с матерью?

– Я вовсе не набиваюсь к тебе в мачехи. Но поскольку я теперь жена твоего папы, то я буду жить в вашем доме. Это и мой дом. Не понимаю, почему мы с тобой должны ссориться или бойкотировать друг друга. Разве я сделала тебе что-то плохое?

Мальчик не отвечает. Видимо всё-таки решил поверить матери и прислушаться к её совету.

– Я могу помочь тебе с английским, если хочешь. У меня есть секретный способ запоминания слов.

Я, конечно, блефую. Нет никакого секретного способа. Но есть разные методики, которые при желании можно легко найти в интернете.

Ребёнок продолжает смотреть исподлобья и молчать.

– В общем, если ты вдруг решишь, что тебе нужна помощь, то знаешь, где меня найти, – подвожу итог разговора и ухожу.

Мне нужно обязательно поговорить с Олегом о его сыне. Как-то осторожно, чтобы у него не возникло желания отмахнуться или обвинить меня, что влезаю не в свои дела…

Но разговора не получается.

– Послушай, Зоя, – муж отвечает жёстко, не дослушав меня до конца. – Давай сразу договоримся. Это – мой дом. Тут действуют правила, которые устанавливаю я. Остальные их просто исполняют. Я не собираюсь перед тобой отчитываться, почему решил так, а не иначе.

– Но я и не…

– Галина будет жить здесь, – снова грубо перебивает меня, не даёт высказаться. – Она тут хозяйка и мать моего сына. В твоих интересах найти с ней общий язык. Тебе самой так будет проще.

Я понимаю, о чём он говорит. Но не могу принять. Она – хозяйка? А я? Где в его правилах я?

– Послушай, Олег, – пытаюсь звучать как можно аккуратнее и деликатнее. – Но я – тоже твоя жена…

– Вот родишь мне ребёнка – тогда поговорим, – отрезает, не дослушав. – И чем скорее это случится, тем тебе самой будет лучше. Может, для глупостей в голове места не останется. Услышь меня наконец-то. И давай больше к этому разговору не возвращаться! У меня и без этого крыша едет от забот.

Муж уезжает на работу раздражённым, а я реву в своей комнате. Это наша первая ссора. Моя первая попытка отстоять хоть какие-то права. Я категорически не согласна, что он рассматривает меня только в качестве игрушки для постельных утех и как будущий инкубатор по вынашиванию его ребёнка. Где тут любовь, где взаимное уважение? Это не семья, а какая-то потребительская диктатура!

Звоню маме и шёпотом делюсь своими горестями и сомнениями. Но она становится в странную позу:

– Зоя, ты сама стремилась к этому браку, сама торопилась. Ты выскочила замуж, едва познакомившись с Орловым. Почему не захотела подождать, узнать его получше, всё взвесить лишний раз? Сразу думать надо было! А теперь что? Ты свой выбор сделала, обратной дороги нет. После драки кулаками не машут. Он – взрослый мужчина, с прошлым, естественно, со своими устоявшимися правилами. Так что смирись, терпи или ищи компромисс. Ты для него – молоденькая кукла, которая свежа в постели и повышает его статус как самца. Чем тише и незаметнее ты будешь, чем меньше хлопот будешь доставлять мужу и чем больше удовольствия, тем легче тебе будет жить. Золотое правило успешной семьи: не делай мужу нервы – и сама будешь счастлива.

Меня поражает мамина реакция. Ведь это она рекламировала мне Орлова как хорошую партию и советовала к нему присмотреться! А теперь даже на сочувствие и мудрые советы от неё я не могу рассчитывать? Но ведь я – её дочь!

Мама, конечно, вовсе не образец для подражания. Она – типичная жертва. Папа никогда не отличался мягкостью и покладистостью. Когда-то в далёком детстве я стала свидетелем жуткой сцены: мама сделала что-то не так, и папа, взбесившись, её побил. Он говорил ей страшные вещи, она плакала, просила прекратить и прикрывала голову руками, пытаясь увернуться от ударов. Я никогда не видела её более униженной и несчастной, чем в тот момент.

Я боялась, что он её убьёт, хотела броситься на защиту, но споткнулась и упала, больно ударившись о порожек. Мне тогда тоже досталась часть папиной ярости. Он заметил меня и ужасно ругал, что я полезла вмешиваться в дела старших. Очень болели ушибленные места. За маму было обидно до слёз и безумно страшно. Я ревела, а он всё кричал и кричал…

Был ли тот эпизод единичным? Не исключено, что папа периодически позволяет себе распускать руки… А мама упорно следует данному мне совету: всю жизнь мирится, терпит и ищет компромиссы. Но стала ли она от этого счастливее?