Договор на одну ночь

Тетя София фыркает, но беззлобно. Ей тоже любопытно.

– Выше бери. Большой депутат. Настоящий!

Я оглядываюсь и почти тут же возвращаюсь взглядом к волнующему незнакомцу. По рукам снова бегут мурашки, только вряд ли из-за озвученной тетей должности.

Тру их, всматриваясь в мужчину внимательней.

Разве в депутаты берут таких молодых? Хотя господи, Лена, как будто ты знаешь, каких берут в депутаты?

Силой увожу глаза от нового для меня лица, но долго держаться не могу. Возвращаюсь. Разглядывать его по какой-то непонятной мне причине дико тянет.

Вроде бы обычный себе человек, а вроде бы и нет... У нас у всех мужчин густые волосы и пронзительные взгляды, но смотреть мне хочется именно на его. Страшно, что заметит, но и оторваться – никак. Карие радужки поблескивают. Щетина на щеках не выглядит беспорядочной и неухоженной. Не прячет выраженные скулы с пропорционально массивным подбородком.

– Ох уж этот Гошик. Глаз от тебя отвести не может, – замечание тетушки вырывает из внезапно затянувшей патоки в реальность. Я дергаюсь и стреляю взглядом в сторону.

Негодяй меня заметил. Смотрит со своей кривоватой улыбкой. Но я слишком зла на него, чтобы смущаться.

Расправив плечи, выхожу к мужчинам. Они один за другим перемещаются в банкетный зал.

Напрямую на заезжего гостя больше не смотрю, но когда проходит мимо – непроизвольно глубоко вдыхаю. Он пахнет вкусно и необычно. У нас мужчины используют один и тот же одеколон десятилетиями. Причем все один и тот же. А он пахнет чем-то новым для меня, но определенно морским. Это кедры, соль и мандарины? Я всё это люблю...

Терпеливо пропускаю всех вперед, но за локоть всё равно придерживает дядя. Склонившись к уху, напоминает:

– Заказы возьми и на кухню. Только попробуй меня опозорить, Лена.

– Я помню, дядя. Я все помню. – Тараторю тихо, потупив взгляд.

Почему щекам становится жарко, как будто их опять нагрело солнце?

***

Собирать заказы сегодня элементарно. Стол мы постепенно накрывает заранее приготовленным меню. А для того, чтобы не запутаться в напитках, большого ума не нужно.

Единственная заминка случается у меня с привередливым Жорой. Он наверняка специально, "наказывая" за отсутствие к себе особенного внимания, допрашивает меня, заставляя раз за разом повторять перечень вкусовых сочетаний в наших фирменных лимонадах.

Это длилось бы и дольше, но старостёныша осекает сидящий неподалеку Петр весомым: "парень, если мы часами с напитками будем определяться, то как определимся с объединением?". Обидное для Жоры замечание прекращает мои муки. Я по сжавшимся губам вижу, что он хотел бы огрызнуться, но спорить со старостой не может.

А я благодарю Петра ненужным, но очень-очень теплым взглядом.

Столичный депутат бросает мне безразличное: "кофе черный", и мотает головой в ответ на заученное предложение: "а может быть попробуете наш фирменный в ибрике?".

Не хотите? Ну ладно. А он вкусный... Правда вкусный...

Дверь в малый зал долго остается открытой. Мы, в меру своих сил и возможностей, подглядываем, подслушиваем, потому что любопытно же! Шушукаемся. Посмеиваемся.

Атмосфера в заведении одновременно очень торжественная, суетная и волнительная.

Когда я заходила в зал в последний раз, разговоры были еще веселые, но уже довольно деловые. По комнате витал дым и запах сигарет. Когда выходила – меня попросили закрыть за собой дверь.

От "закусок" переходят к основному блюду.

Глянув на себя в зеркало, убеждаюсь, что по-прежнему выгляжу прилично, как и требовал дядя. Вместо утреннего короткого платья на мне национальный греческий костюм. В нем парит немного, но я привыкла. Темные русые, выгоревшие прядями, волосы собраны в тугой хвост на затылке. Глаза подкрашены, но без стрелок. На губах нейтральный блеск. В ушах – самые нарядные сережки. Золотые с бриллиантовой крошкой. Подарок дяди на совершеннолетие.

В моих руках довольно тяжелый поднос. В голове – повторяющийся раз за разом перечень заказов, которые я должна правильно расставить.

Войдя в зал, вдыхаю раздражающий горло дымок. Не люблю курящих, но держу мнение при себе. У нас в принципе курят почти все мужчины. Женщин никто особенно не спрашивает.

Не вижу сигареты буквально у нескольких мужчин, среди которых и... Андрей.

Я узнала его имя. Фамилию тоже. Всё запомнила. Потом посмотрю, что пишет о нем интернет, а пока принесла ему второй за вечер кофе.

Зачем-то смотрю на его тарелку и бокал. Они слишком чисты. Скорее всего, не тронуты.

Вам не нравится наша еда? В столице готовят вкуснее?

А вы мне понравились. Почему-то...

Кто-то благодарит меня за напиток. Кто-то продолжает беседу, не обратив внимания. Однажды меня чуть не уносит, потому что староста Богдан взмахнул невовремя рукой.

Ставя чашку рядом с Петром, я тихонько шепчу:

– Спасибо вам, – но не уверена, что он меня слышит.

Последним подхожу к новому гостю.

Он, как назло, сидит рядом с Жорой. Назойливый маслянистый взгляд "вел" меня по всему залу и сейчас тоже как будто "победно" проезжается по фигуре.

К чему теперь придерешься? Чем я опять тебя провоцирую?

Стараясь игнорировать внимание старостеныша, обхожу его.

Останавливаюсь рядом с депутатом и он, как назло, берет слово. Нельзя, но я смотрю на его профиль. Считаю близкие сейчас к моим глазами длинные ресницы. По ровной переносице съезжаю снова к губам.

– Я очень благодарен за приглашение принять участие в настолько для всех нас важном и ответственном процессе. Если позволите, я поделюсь парой своих соображений...

Не знаю, против ли старосты, но я – точно нет. Мне нравится его голос. Я ни черта не смыслю в содержании "соображений", но готова голосовать за.

Держа чашку за блюдце, несу над плечом мужчины.

Сейчас поставлю, сделаю еще один вдох понравившейся туалетной воды, гляну мельком и уйду.

Мой план прост и кажется беспроигрышным.