Долг. Мемуары министра войны

Донилон и Джонс покорно выслушивали наши с Хиллари претензии. Правда, Донилон заметил, что команда Холбрука сама отказалась сотрудничать в рамках межведомственного процесса. А Джонс буркнул: «Кому встреча нужна, тот ее и устраивает». Кроме того, по его словам, если государственный секретарь, министр обороны и председатель Объединенного комитета начальников штабов считают, что Эйкенберри должен уйти, «значит, он уйдет».

Наконец-то здравая мысль! Я позвонил Джонсу на следующий день, чтобы уточнить, нужно ли проинформировать обо всем президента. Он сказал, что да. Но быстро выяснилось, что Эйкенберри и Лют, при всех их очевидных недостатках, имеют надежное «прикрытие» в Белом доме. Поскольку мы с Хиллари оба были убеждены, что эти двое должны уйти, «прикрытие» подразумевало только покровительство президента. Я не мог себе представить, чтобы любой предыдущий президент смирился с тем, что кто-то из старших сотрудников администрации открыто отвергает политику, которую он утвердил; следовательно, логично предположить, что сам президент не уверен в эффективности той стратегии, которую он одобрил.

Я мог понять скептицизм президента, пусть и не разделял подобную точку зрения. Я не верил, что Карзай способен внять голосу разума, что Пакистан перестанет укрывать экстремистов, что коррупция в Афганистане существенно сократится и что у нас получится организовать гражданскую «Большую волну». И все же… Если бы я, к примеру, однажды разуверился в том, что военные планы гарантируют успех нашей миссии в Афганистане, то определенно не стал бы подписывать распоряжение о развертывании новых подразделений.

Неизменная ирония наших совещаний с членами ШНБ, думал я, заключается в том, что мы тратим много времени, всесторонне анализируя ту составляющую общей стратегии, которая себя в принципе оправдывает (военные операции и подготовка афганских сил безопасности), но совершенно пренебрегаем изучением составляющих, которые не работают. Скептицизм Обамы по отношению к планам Маккристала проявлялся той весной «сурово и зримо», практически на каждом совещании. В ходе видеоконференции с Малленом и со мной в начале мая Стэн пожаловался на очередное совещание с ШНБ, состоявшееся накануне. Он сказал, что был поражен потоком негатива в его адрес и полным непониманием сущности антиповстанческой стратегии. Наверное, придется вновь просмотреть оперативные планы наступления в Кандагаре, иначе «никто там ничего так и не разберет… А президент, похоже, не понимает план кампании». Я ответил, что те в Белом доме, кто дает советы президенту, глядят на наши операции «сквозь коктейльную трубочку» и, как кажется, едва ли способны воспринять картину в целом. С учетом этого, прибавил я, надо признать: если президент не понимает план кампании, в этом есть и наша вина. Я пообещал Маккристалу, что попробую связать его с президентом, дабы они вдвоем обсудили этот многострадальный план.

Между тем наши с Хиллари заявления о том, что Эйкенберри и представители администрации неправильно ведут себя с Карзаем (в особенности публично), возымели некоторый эффект. Карзай не видел пользы в контактах с Эйкенберри, Холбруком или Байденом, а его отношения с Обамой были, скажем так, прохладными. Лучше всего он ладил с Маккристалом, Клинтон и со мной. В любом случае Белый дом стал постепенно отходить от публичной критики нашего «союзника».

Десятого мая 2010 года Карзай и ряд его министров прибыли в Вашингтон для «стратегического диалога». Все началось с устроенного Хиллари ужина, на котором все демонстрировали высшие образцы любезности. На следующее утро ряд министров с обеих сторон совещались около двух часов в Государственном департаменте, обсуждая аспекты двусторонних отношений. Я полтора часа беседовал в Пентагоне с афганскими министрами обороны и внутренних дел. У меня сложились прочные партнерские отношения с министром обороны Афганистана Вардаком, пуштуном по национальности, который в 1980-х годах активно участвовал в сопротивлении советской агрессии. Вардак изъяснялся весьма велеречиво, в старомодном стиле, выражая благодарность за нашу поддержку, и работать с ним было легко – стоило лишь убедить его, что афганской армии не нужны истребители F-22, ведь всего один такой самолет обойдется в целый бюджет министерства обороны Афганистана. Президент встретился с Карзаем 12 мая, и после совместного заявления для прессы обе делегации «преломили хлеб» на обеде в Белом доме.

Те сотрудники администрации, которые участвовали в организации визита, в том числе глава аппарата ШНБ Денис Макдоно и заместитель советника по национальной безопасности Бен Роудс, были как на иголках, ожидая от Карзая «спонтанного порыва». Карзай захотел навестить раненых солдат в госпитале имени Уолтера Рида, побывать на Арлингтонском национальном кладбище и посетить Форт-Кэмпбелл [123] , штат Кентукки, чтобы лично поблагодарить американских солдат, воевавших в Афганистане, и членов их семей. Официальные лица Белого дома возражали против посещения базы Форт-Кэмпбелл на том основании, что хотели бы поскорее вернуться к «домашним делам» после трех дней непрерывных переговоров с Карзаем. На мой взгляд, их на самом деле тревожило, что Карзай может что-то ляпнуть в Форт-Кэмпбелле. Я поддержал желание афганского президента, и Белый дом пошел на попятную. Карзай проявил себя с наилучшей стороны и в госпитале имени Уолтера Рида, и на Арлингтонском кладбище. Я встретил его на 60-м участке кладбища, где похоронены многие из тех, кто погиб в Ираке и Афганистане; когда мы шли среди надгробий, он искренне соболезновал нашим потерям.

123

Военная база Форт-Кэмпбелл является местом постоянной дислокации 101-й воздушно-десантной дивизии и 160-й вертолетной эскадрильи специального назначения («Ночные бродяги»). Оба эти подразделения вооруженных сил США участвовали в афганской кампании.

На следующий день мы снова встретились на базе Форт-Кэмпбелл. В сопровождении генерал-майора Ф. Кэмпбелла, командира 101-й воздушно-десантной дивизии, мы прошли в ангар, где ждали примерно 1300 солдат и членов их семей. С возвышения, окруженного металлической сеткой высотой три фута, Карзай поблагодарил Соединенные Штаты за все, что они, начиная с 2001 года, сделали, чтобы помочь Афганистану. Он сказал собравшимся, что «впереди еще много миль пути, но мы становимся лучше благодаря вам», и пообещал, что когда-нибудь простые афганцы тоже приедут в Форт-Кэмпбелл, чтобы «сказать вам спасибо». Люди, присутствовавшие в ангаре, громко, восторженно зааплодировали. Карзай явно опешил, но потом воодушевился, сошел с помоста, стал пожимать руки поверх сетки, а затем перепрыгнул сетку (чуть не упав при этом), принялся обниматься и фотографироваться с солдатами. Это было удивительное зрелище. В конце концов нам удалось вытащить его из толпы и отвести в другое помещение, где он выступил перед 200 военнослужащими, ожидающими отправки в Афганистан. Их он тоже поблагодарил «за то, что вы делаете для меня и моей страны», а затем пожал каждому руку. Когда самолет Карзая взлетел с ВПП базы Форт-Кэмпбелл и визит афганского президента в Америку завершился, оставалось лишь надеяться, что позитивные чувства с обеих сторон сохранятся хотя бы на некоторое время. Сам я расценивал его визит как триумфальный и честно сказал ему об этом.

В Афганистане Маккристал продолжал выполнять свой план по уничтожению талибов на подконтрольной им территории в южном Афганистане, сначала в провинции Гильменд, а затем в провинции Кандагар. Разобравшись с югом, он намеревался сосредоточить усилия на восточной части страны, вдоль границы с Пакистаном. В мае и июне подкрепления только-только начали прибывать в Афганистан, зато голоса пессимистов раздавались все громче. И поводов для критики у них хватало. Операция по зачистке Марджи и прилегающих районов продлилась дольше запланированного (к тому же военные поспешили похвастаться успехами), и кампания по освобождению Кандагара тоже разворачивалась медленнее, чем ожидалось. (Маккристал сознательно замедлял темпы кандагарской кампании, чтобы привлечь к боевым действиям больше афганских войск и чтобы побудить местные власти задуматься над самостоятельным обеспечением безопасности; эти уроки он усвоил на опыте Марджи.) При этом никакого реального усиления влияния центрального правительства за пределами Кабула не наблюдалось, власть государства в провинциях и деревнях не ощущалась, коррупция цвела пышным цветом на всех уровнях – возможно, хуже всего дело обстояло в случае местных властей и полиции, которые регулярно грабили простых афганцев. Судебное разрешение местных и семейных споров, в котором активно участвовали афганские чиновники, быстро превратилось в очередную «кормушку» и увеличило число взяток. Что касается афганских военнослужащих и полицейских, их по-прежнему было слишком мало, чтобы всерьез рассуждать о равноправном партнерстве. Заявление Обамы о том, что США начнут вывод войск в июле 2011 года, повсеместно толковалось как уведомление о полном выводе американского контингента, поэтому многие афганцы просто «присели на корточки» в ожидании нашего ухода.

Принимая свое решение в ноябре 2009 года, президент объявил, что команда по национальной безопасности оценит ход реализации новой стратегии в декабре 2010 года. Как я уже говорил, если оценка не покажет сколько-нибудь значимых достижений, нам придется изменить подход и разработать иной план. Не дожидаясь декабря, Байден и другие члены администрации уже в июне принялись требовать переосмысления стратегии.

Политическое давление в Вашингтоне и Европе нарастало, на ноябрьском саммите НАТО в Лиссабоне мне настоятельно рекомендовали продемонстрировать «реальные успехи» в наведении порядка в Афганистане, и я беспокоился, что послы стран НАТО в Брюсселе, а также члены ШНБ в Вашингтоне, возьмут и решат, что именно они должны определять, какие регионы страны готовы к переходу под юрисдикцию афганского правительства. Поэтому на июньском совещании НАТО в Брюсселе я категорически заявил, что любое решение о переходе той или ной провинции под иную юрисдикцию должно опираться исключительно на совместное заключение Маккристала, координатора действий НАТО в Афганистане посла Марка Седвилла и афганского правительства; такой переход должен осуществляться на основе критериев и показателей, которые разработают упомянутые инстанции. Я сказал, что сроки перехода следует поставить в зависимость от конкретных условий безопасности и способности афганцев управлять самостоятельно. И попросил министров запомнить, что «переход – всего-навсего начало процесса, предсказуемых сроков тут быть не может, это не очередь в магазине».

Пять дней спустя мы с Малленом свидетельствовали перед сенатским комитетом по ассигнованиям. Предполагалось, что на заседании будет обсуждаться оборонный бюджет 2011-го финансового года, однако в основном сенаторы сосредоточились на Афганистане. Мы с Майком согласились с текущей неудовлетворительной оценкой положения в Афганистане, но напомнили сенаторам, что подкрепления продолжают прибывать. Когда прозвучал вопрос, где гарантии, что подкрепления помогут, я устало ответил: «Должен сказать, у меня возникает ощущение дежа-вю. Я уже сидел здесь и отвечал на те же самые вопросы в июне 2007 года, когда мы перебрасывали подкрепления в Ирак». Мы предупредили, что кампания будет долгой и упорной, но «Маккристал убежден и не сомневается, что он сможет доказать правильность выбранной стратегии и мы добьемся существенных успехов к концу года». Маллен прибавил, что все признаки движения в правильном направлении налицо, «пусть пока все выглядит неважно». Мы упомянули об официальном одобрении Карзаем операции в Кандагаре всего несколько дней назад. В тот же день Петрэус и Флурнуа свидетельствовали перед сенатским комитетом по делам вооруженных сил, придерживаясь аналогичной тактики (слушания растянулись на два дня, поскольку на первом заседании Петрэусу вдруг стало плохо). На обоих слушаниях горячо дебатировался вывод войск в июле 2011 года, и все мы единодушно повторяли, что вывод начнется согласно установленному графику, а его темпы определят «конкретные боевые условия». К несчастью, президентская стратегия в Афганистане – и эффективность действий американского командующего – зависела не только от нас: мы работали под постоянным жестким давлением администрации, лично Байдена и средств массовой информации. Можно сказать, до поры мы едва удерживали занятые позиции. А потом произошла катастрофа.

Поздно вечером в понедельник, 21 июня, Маллен позвонил мне и сообщил, что журнал «Роллинг стоун» [124] готовит статью о Маккристале под названием «Сбежавший генерал» и статья потенциально взрывоопасная. Он переслал мне материал, и, прочитав статью, я подумал, что Стэн, похоже, спятил, раз предоставил репортеру такую свободу в своем штабе. В статье цитировались слова одного из адъютантов: он назвал первую встречу Маккристала с Обамой «десятиминутной фотосессией». По словам этого адъютанта, «Обама явно не знал, кто это такой и что за генерала к нему привезли. Этот тип собирался устроить треклятую войнушку, но особенно не заморачивался. Босс был сильно разочарован». Другой источник поведал журналу, что Джима Джонса Маккристал называл «клоуном», который «застрял в 1985-м». А живописнее всего в статье излагалось, как генерал насмехался над вице-президентом: «Вы спрашиваете о вице-президенте Байдене? А кто это?» Помощник генерала повторяет: «Байден». Генерал переспрашивает: «Как ты сказал? Бадья?» Автор статьи Майкл Гастингс подвергал резкой критике афганскую стратегию в целом, и я понимал, что цитаты с отзывами о Байдене, президенте и Джонсе приведут Белый дом в ярость.

124

«Роллинг стоун» – американский журнал, посвященный политике и массовой культуре. Основное внимание уделяет музыке и кино, в освещении политических тем не брезгует погоней за сенсациями, из-за чего в последние годы за журналом закрепилась репутация «таблоидного», «желтого» издания.

Около пяти часов вечера Стэн позвонил мне, чтобы извиниться за статью. Озабоченный тем, как последствия публикации скажутся на ходе войны, я на сей раз не смог совладать с собой и выплеснул свой гнев: «Какого дьявола ты творишь?!» Маккристал никак не объяснил свое поведение (но не стал уверять, будто его самого или его помощников неверно процитировали или что статья сфабрикована). Нет, генерал ответил коротко и ясно, как его учили когда-то в Вест-Пойнте: «У меня нет оправданий, сэр».

Мое сердце упало. Я знал, что критики Маккристала в Белом доме воспользуются этим шансом, чтобы убрать генерала. Джим Джонс звонил в тот вечер дважды, рассказывая, что Белый дом «потихоньку распаляется» из-за статьи (по мне, это было типичное преуменьшение).