Долг. Мемуары министра войны

Окончательные выводы Дональда подтвердили, что за безопасность и надежность нашего ядерного арсенала волноваться не следует. Но, как я сказал на пресс-конференции вскоре после этого, доклад адмирала показал, что налицо «общее снижение качества руководства ВВС, в особенности применительно к ядерному оружию… и эту проблему не слишком эффективно пытаются решить уже более десяти лет. Оба инцидента – на авиабазах Минот и Барксдейл и ошибочная поставка компонентов МБР на Тайвань… демонстрируют постепенное размывание строгих принципов обращения с ядерным оружием и отсутствие реального контроля ситуации со стороны руководства ВВС».

Пентагону, министерствам ВВС и ВМС следует всемерно добиваться абсолютной безопасности и разумного управления ядерным арсеналом страны. Там нет места для ошибок. Для американского народа, для наших союзников и потенциальных противников эффективность системы сдерживания зависит от идеальной реализации этого управления. Доклад Дональда, с его отрезвляющими выводами, требовал немедленных и решительных шагов, которые однозначно дадут понять: выявленные недостатки недопустимы, их исправление является главным приоритетом руководства ВВС и министерства обороны. Дональд, кстати, назвал в докладе поименно девять генералов (семь из ВВС и двое армейских) и восемь полковников, несущих, по его мнению, ответственность за инциденты.

Учитывая масштабы проблемы, я решил, что начинать нужно с самого верха, то есть избавиться от министра Уинна и генерала Мосли. Я проконсультировался с адмиралом Малленом, Гордоном Инглендом и генералом Картрайтом. Маллен прислал мне по электронной почте 2 июня письмо, где отмечал, что «халатность ВВС в отношении ядерного оружия есть проявление и симптом общего упадка, ответственность за который я персонально возлагаю на двух наиболее высокопоставленных руководителей… Считаю, что руководство ВВС необходимо привлечь к ответственности». Картрайт, обладавший практическим опытом в этом вопросе (он раньше возглавлял Стратегическое командование), согласился со мной. И президент – тоже.

Я всегда считал, что увольнять и отправлять в отставку нужно лично, причем один на один с увольняемым. (Среди всех президентов, с которыми мне довелось работать, эту точку зрения разделяли только Форд и Картер.) В случае с Уинном и Мосли, увы, я был вынужден поступиться своими принципами, в первый и единственный раз, – из-за утечки информации. Они оба присутствовали на конференции ВВС на базе Райт-Паттерсон в штате Огайо, и я попросил Гордона Ингленда, который направлялся на запад в тот день, заехать на базу и переговорить с Уинном. А Майка Маллена попросил встретиться с Мосли. От этих увольнений я не получил ни малейшего удовольствия. Мне было приятно работать с обоими офицерами, но они, судя по всему, не понимали масштабов и степени опасности проблемы.

Одновременное увольнение министра ВВС и начальника штаба рода войск предсказуемо ошеломило военно-воздушные силы, равно как и Вашингтон. Но никаких страшных последствий не возникло. Позже меня стали обвинять, будто я уволил обоих из-за того, что они затягивали постановку на боевое дежурство беспилотных дронов (или – это обвинение выдвигалось чаще – потому, что мы не сошлись во взглядах на количество истребителей F-22), – в общем, так или иначе «препятствовали модернизации». Но на самом деле их судьбу решил доклад Дональда.

На пресс-конференции я объявил, что попросил Джима Шлезингера, занимавшего в прошлом посты министра обороны и министра энергетики, а также директора ЦРУ, возглавить экспертную комиссию, которая разработает меры для «обеспечения надлежащего высочайшего уровня ответственности и контроля в вопросах управления и хранения ядерного оружия и связанных с ним материалов и систем, подотчетных министерству обороны». Комиссия Шлезингера вскрыла новые серьезные проблемы, в том числе случаи халатности в секретариате министра обороны. На мой взгляд, ВВС уделяли ядерному оружию чересчур мало внимания. Они привыкли воевать в небе над Ираком (семнадцать лет!) и над Афганистаном (семь лет). После окончания «холодной войны», мне кажется, ядерная миссия стала для ВВС своего рода «навязанной обузой», этаким «отстойником», для которого всегда не хватало ресурсов и людей. А войны в Ираке и Афганистане, где мы активно задействовали авиацию, лишь усугубили проблему. Что ж, новым министру и начальнику штаба ВВС придется все менять.

Назвав кандидатуры тех, кого видел достойными этих постов, я покинул Вашингтон, чтобы посетить три базы ВВС, объяснить свои решения пилотам и авиатехникам – и дать им возможность задать вопросы или просто выразить свое отношение к происходящему. Я убежден, что, когда принимаешь жесткое или (особенно) спорное решение, важно показать свою готовность встретиться лицом к лицу с теми, кто от твоего решения сильнее всего страдает. На авиабазе Лэнгли в штате Виргиния, в штаб-квартире Боевого авиационного командования, летчики и обслуживающий персонал приняли меня уважительно, но прохладно. Их интересовали практические вопросы: каков баланс между текущими и потенциальными угрозами? Сколько беспилотников Пентагон намерен закупить? Командир истребительного авиакрыла поинтересовался планами приобретения новых самолетов F-22 и уточнил, не слишком ли много внимания «здесь и сейчас в ущерб будущим, потенциальным угрозам». Почему министерство не доносит до широкой общественности, сколько ВВС сделали и продолжают делать для победы в нынешних войнах? Каких приоритетов необходимо придерживаться новому руководству ВВС, чтобы «они соответствовали генеральному курсу»? Прежде всего общение с сотнями летчиков позволило мне рассказать о состоявшихся увольнениях напрямую. Вуди Аллен как-то обронил, что 90 процентов жизни – это появление в нужных местах [71] . Я чувствовал, что мое появление в Лэнгли демонстрирует уважение к тем, кто, вероятно, наиболее категорично оспаривал увольнение Уинна и Мосли.

71

В интервью журналу «Коллайдер» в 2008 г. В. Аллен заметил, что говорил о 80 процентах, и пояснил свою точку зрения: «Люди частенько говорят мне, что хотели бы написать пьесу, набросать сценарий, написать роман, и пара человек из тех, кто это делает, проходит 80 процентов пути к реализации намерения. Остальные застревают в самом начале, даже не приступают. Они ничего не делают, а потому ничего и не добиваются».

На авиабазе Питерсон в Колорадо-Спрингс, где расположена штаб-квартира Космического командования ВВС, меня приняли уже лучше, а самый теплый прием ожидал на авиабазе Скотт в штате Иллинойс, где размещаются Командование воздушных перебросок и Транспортное командование; последнее возглавлял генерал Нортон Шварц, которого я рекомендовал к назначению на должность начальника штаба ВВС. Здесь передо мной были летчики, перевозившие наши войска и технику по всему миру, и Шварца они считали своим. Когда я произнес его имя, весь зал зааплодировал. К слову, на всех трех базах большинство вопросов так или иначе касалось текущих и будущих приоритетов. В отличие от Вашингтона пилотов волновали боевые задачи, а не персоналии.

Увольнение Мосли и Уинна обернулось одним из самых неудобных моментов в моей жизни. Я получил приглашение Уинна посетить его прощальную церемонию в Мемориале ВВС [72] 20 июня. Я удостоверился, что Майк искренне хочет меня видеть, что это не просто дипломатический такт. Конечно, я понимал всю неловкость ситуации, но согласился приехать на мероприятие и выступить с речью. Когда я появился там, меня приветствовали Мосли, Уинн и их жены. Из личного опыта я вынес убеждение, что супруги воспринимают события вроде санкционированного мною увольнения намного острее, чем их мужья, и опыт не подвел… Все, разумеется, держались вполне вежливо, но если бы взгляды могли убивать, я бы скончался на месте. Мы с Уинном и Мосли заняли три больших кожаных кресла перед трибунами, где сидели родственники, друзья и коллеги Уинна со своими семьями. Многие недоуменно переглядывались и даже тихо роптали – мол, что, черт побери, я тут делаю; ощущение было такое, словно меня исподтишка колют кинжалами. Церемония продолжалась, а я все ждал, что ко мне подойдет какой-нибудь мальчуган, пнет по голени и сурово спросит, не я ли тот осел, который уволил его дедушку. Мысленно я поклялся никогда больше не принимать подобных приглашений.

72

Мемориал ВВС – мемориальный комплекс в Арлингтоне, рядом с военным кладбищем. Открыт в 2006 г.

К моему удивлению, кандидатура Шварца вызвала недовольство конгресса. Майк Роджерс, конгрессмен от Мичигана, заявил, что в 2003–2004 годах, будучи председателем ОКНШ, генерал преднамеренно ввел его в заблуждение, когда Роджерс выразил недовольство отсутствием охраны у складов с оружием в Ираке. Конгрессмен пригрозил сообщить об этом в Белый дом и своим коллегам в конгрессе. Несколько недель спустя сенатор Левин сказал мне, что мы должны встретиться в начале следующей недели и обсудить кандидатуру Шварца. Я сразу же согласился.

Встреча состоялась в моем кабинете 28 июля; присутствовали сенаторы Левин и Уорнер, Майк Маллен и я сам. Сенаторы прибыли в Пентагон для обсуждения кандидатуры – случай необычный, если не сказать беспрецедентный, – по крайней мере я ничего подобного не припоминал. Отличный сюжет для вашингтонской «мыльной оперы». Сенаторы высказали опасения по поводу «недостаточной прямоты» Шварца. В частности, на слушаниях 25 февраля 2003 года генерал Эрик Шинсеки, начальник штаба сухопутных войск, заявил во всеуслышание, что Америке понадобятся сотни тысяч солдат после вторжения в Ирак. Шварц, в ту пору трехзвездный генерал, приписанный к ОКНШ, на следующий день публично признал, что численность войск будет определяться обстоятельствами: например, тем, будет ли новая иракская армия сотрудничать с нами. Он не стал говорить, что Рамсфелд дал специальное указание – никто, выступая в сенате, не должен рассуждать о численности войск.