Долина Пламени (Сборник)

Но работа была почти закончена. Она даст наконец лыскам оружие против параноидов. Они не могут прослушивать секретную длину волны параноидов, но они могут…

Нет, еще не время. Не думай об этом пока.

Даже Линк ему помог, сам того не зная, заговорив об имитации, мимикрии. Да, это было то, что нужно. Параноиды даже не заподозрят…

Еще не время.

Что ж, Линк вернулся к своему племени Бродячих Псов и своей скво. По-видимому, психологически навязанная с детства идея так глубоко засела в разуме юноши, что это оказалось сильнее расовых уз. Очень жаль, ибо Линк обладал тем, что было присуще лишь немногим лыскам, — врожденной твердостью, находчивостью, которые могли бы принести большую пользу в наступавшие черные дни.

Черные дни, наступление которых еще можно немного отсрочить, если…

Мэриан спала. Макней не позволил своей мысли коснуться ее. После стольких лет супружества они достигли такого взаимопонимания, что ее могла разбудить даже случайная мысль. И до тех пор, пока она не уснула, он не разрешал себе закончить работу, от которой зависит так много. Между дисками в принципе не может быть секретов.

Но это будет тайной — той, которая даст Дэйву Бартону оружие против параноидов. Недешифруемый код, который Макней искал вот уже два года.

Секретный метод связи для лысок.

Час настал. Работай быстро.

Работай быстро!

Быстро задвигалась игла в руке Макнея. Он произвел небольшую регулировку устройства, которое было перед ним, тщательно проверил его крепления и стал следить, как возрастает поток энергии. Через некоторое время из маленького отверстия с одного бока устройства появилась тонкая сетка проводов с несколькими плоско изогнутыми приспособлениями. Макней снял свой парик, подогнал эту проволочную сетку к своей голове и вновь натянул сверху парик. Взглянув в зеркало, он удовлетворенно кивнул.

Его автомат был настроен на поточное производство этих коммуникационных колпаков при введении в него сырьевых материалов. В устройство была встроена светокопия матричной схемы и схемы коммуникационного приспособления, которое легко спрятать под париком, которое в скором времени станут носить все нормальные лыски. Что же до природы приспособления…

Проблема заключалась в том, чтобы найти секретное средство связи, аналогичное неперехватываемой длине волны параноидов. А сама телепатия — просто трехфазовое колебание электромагнитно-гравитационной энергии, исходящее от специализированного коллоида человеческого мозга. Но телепатия, per se, может восприниматься любым чувствительным разумом, имеющим обратную связь с тем, кто послал мысль.

Поэтому вся штука была в том, чтобы отыскать метод искусственной передачи. Мозг, соответствующим образом стимулированный электроэнергией, будет выдавать электромагнитно-гравитационную энергию, не обнаруживаемую никем, кроме телепатов, поскольку не существует приборов, чувствительных к ней. Когда же параноиды будут воспринимать такие излучения, они ничего не смогут понять без расшифровки с помощью одной из сеточек Макнея, даже не будут подозревать, что это код.

Одним словом, они будут слышать — воспринимать — только помехи.

Это был вопрос маскировки. В маскараде участвовали волны, волны того диапазона, которым никто не пользовался, поскольку он находился слишком близко от диапазона волн радиопередатчиков, находящихся в тысячах личных вертолетов. Для радиопередатчиков нормальными были пять тысяч герц; пятнадцать тысяч проявлялись безобидными гармоническими помехами, к которым устройство Макнея просто добавляло еще какое-то количество струек.

Правда, радиопеленгаторы могли принимать сигналы и определять местоположение их источников, но вертолеты, как и лыски, были рассеяны по всей стране, к тому же раса немало путешествовала, как по необходимости, так и по желанию. Параноиды могли запеленговать источник силой в пятнадцать тысяч мегагерц, испускаемых проволочными колпаками, — но зачем им это делать?

На эту мысль его натолкнули условные сигналы Бродячих Псов, имитирующие крики птиц и животных. Новичок в лесу не подумает искать какое-либо сообщение в уханье совы; параноиды не будут выискивать секретные сообщения в том, что совершенно очевидно представляет собой обычные радиопомехи.

Так что эти невесомые, легко прячущиеся сетевые шлемы являлись долгожданным решением проблемы. Питание они должны были получать автоматическим перехватом свободной энергии, при любой незаметной ее утечке из находящегося поблизости электроисточника, а само устройство, изготовляющее эти шлемы, и стоявшее перед ним, было навсегда закрыто. Никто, кроме самого Макнея, не был знаком даже с принципами его системы. И, поскольку машина будет хорошо охраняться, параноиды никогда не узнают — как, впрочем, этого не узнает и сам Бартон, — что заставляет приспособление работать. Бартон оценит его эффективность, и все. Список необходимых сырьевых материалов был выгравирован на податочно-загрузочном бункере автомата; больше ничего не требовалось. Таким образом, Бартон не сможет нечаянно выдать параноидам никаких секретов, ибо все секреты находились внутри закрытого автомата, больше нигде.

Макней снял с головы проволочную сетку и положил ее на стол. Он выключил машину, затем как можно быстрее уничтожил формулы и все записи, касающиеся сырьевых материалов. Напоследок он написал краткую записку Бартону, объяснив в ней все, что было необходимо.

После этого времени не оставалось уже ни на что. Макней устроился поглубже в кресле Его усталое лицо ничего не выражало. Он не был похож на героя. И в эту минуту он не думал о будущем расы лысок или о том, что еще одно место, кроме машины, где спрятан секрет, — это его мозг.

Его руки машинально разматывали повязку, а он думал о Мэриан. Когда жизнь начала уходить из него вместе с кровью из вновь открывшейся раны, он подумал: «Жаль, что я не могу попрощаться с тобой, Мэриан. Но я не должен трогать тебя, даже мысленно. Мы слишком близки. Ты проснулась бы, и…

Я надеюсь, что тебе не будет слишком одиноко, дорогая моя…»

Он возвращался. Бродячие Псы не были его народом, но Кэсси была его женой. И поэтому он предал собственную расу, предал, может быть, само будущее, и следовал за кочующим племенем через три штата, пока не настал конец его поискам в те дни, когда холодные осенние ветры срывали листья с деревьев. Она была там, она ждала. Там, за этой грядой холмов. Он почувствовал это, ощутил, и сердце его забилось от радости возвращения домой.

Пусть предательство. Один человек не может иметь большого значения в жизни расы. Будет несколькими детьми-лысками меньше, чем если бы он женился на Алексе. Лыскам придется самим позаботиться о своем спасении…

Но он и не думал об этом, когда, преодолев последнее препятствие, побежал к тому месту, где у костра сидела Кэсси. Он думал о ней, и о темном глянце ее волос, и нежном изгибе ее щек. Он позвал ее по имени, и еще раз, и еще.

Сперва она не поверила. Он увидел сомнение в ее глазах и мыслях. Но сомнение сразу исчезло, когда он опустился рядом с ней — странная фигура в экзотической городской одежде — и обхватил ее руками.

— Линк, — сказала она, — ты вернулся.

— Я вернулся, — только и смог он ответить, а затем на какое-то время потерял способность и говорить, и думать. Прошло немало времени, прежде чем Кэсси решила показать ему нечто такое, что, по ее мнению, могло вызвать у него интерес.

Ее мнение оказалось верным. Его глаза раскрывались все шире и шире, пока Кэсси не сказала, рассмеявшись, что это не первый в мире ребенок.

— Я… мы… ты хочешь сказать…

— Конечно. Мы. Это Линк младший. Как он тебе нравится? Он, кстати, пошел в своего папу.