Долина Пламени (Сборник)

В уме ребенка горел маленький огонек — вроде тех, которые Коуди видел у золотых рыбок в прудике. Но между ними была огромная разница. Он не мог точно сказать, в чем тут дело, но он не чувствовал ни жалости, ни страха, когда прощупывал сверкающие умишки рыбок. В уме его ребенка — его и Люси — маленький огонек горел с уверенностью, забавной для такого крохотного, беспомощного существа; тем не менее любой, самый маленький, раздражитель — укачивающие движения рук Коуди, легкие сокращения мышц голодного желудка ребенка — заставлял нежный язычок пламени трепетать и менять направление, прежде чем огонек возвращался к своему прежнему, устойчивому горению. «Столько разных вещей будет колебать это пламя — даже в лучшем из всех миров, но, — подумал он с неожиданной ясностью, — личность ребенка закалится в этом пламени и обретет силу».

Коуди взглянул в сторону Люси. Она уже сидела в кресле, и к ее вискам и основанию черепа прикрепляли электроды. Возле нее, мешая экспериментаторам, суетился худой человек с седыми волосами, в котором он узнал Померанса. В его уме Коуди ощутил легкое раздражение, которое тот очень старался подавить. Это наложение, это соединение — не понимаю, как они укладываются в теорию. О Господи, если б только я был телепатом! Но, если индуктор заработает, я смогу им стать. Так, а как же эта схема расположения вписывается в… — дальше его мысли переключились на индуктивные абстракции; биохимик пытался разобраться в проблеме.

Пещерная лаборатория была переполнена. Здесь были ученые-Немые, было и десятка два пленников из пещер. «Добровольцы», — с теплым чувством подумал Коуди. Несмотря ни на что, они, как и Люси, хотели помочь.

Испытание началось. Люси расслабилась в кресле, ее нервные мысли сосредоточились на давлении закрепленных у нее на голове электродов. Разум Коуди отступил от ее мозга. Он тоже нервничал. Мысленно оглядывая собравшихся, он нашел восприимчивый ум и узнал Элленби.

«Допустим, индуктор будет работать, — без слов произнес Коуди. — Как это остановит погром?»

«Мы предложим телепатию всем, — ответил ему Элленби. — У нас готова видеопередача, которая может быть показана одновременно на всех экранах всех городов. Думаю, даже толпа линчевателей остановилась бы послушать, если бы им предложили телепатию».

«Не уверен».

«Кроме того, очень многие люди — на нашей стороне, как Померанс. У нас есть…» — Мысль прервалась.

Что-то происходило с разумом Люси. Словно волна или поток чего-то не поддающегося объяснению, как абстрактная музыка, затопила мысли Люси, когда стали изменяться нуклеопротеины ее мозга. Она становится телепатом, одной, из нас, — подумал Коуди.

— Отключить энергию! — неожиданно сказал Элленби. Он наклонился вперед и снял электроды. — Теперь, Люси, подожди минутку. — Он замолчал, но его мысль настоятельно звучала в тишине:

Пошевели своей правой рукой, Люси. Пошевели своей правой рукой.

Ни один из лысок не смотрел на руки Люси: не должно было быть никаких бессознательных сигналов.

Люси не двигалась. Ее разум, открытый для Коуди, внезапно и пугающе напомнил ему окруженный заслонами мозг Джаспера Хорна. Он не знал, почему, но у него возникло легкое ощущение страха.

Пошевели своей правой рукой.

Никакого отклика.

Попробуй другую команду, — предложил кто-то. — Люси — встань. Встань.

Люси не двигалась.

Может, нужно время, — в отчаянии предположил один из лысок. — Может, ей нужно время, чтобы научиться…

Возможно, — подумал Элленби. — Но лучше попробовать другого добровольца.

— Ладно, Люси, — сказал Коуди. — Иди сюда ко мне. Мы собираемся попробовать еще кого-нибудь.

— Не получилось? — спросила она. Затем подошла, пристально глядя ему в глаза, словно стараясь насильно установить взаимодействие между его умом и своим.

— Мы не можем пока сказать, — ответил Коуди. — Смотри, там Джун.

Теперь в кресле сидела Джун Бартон. Она слегка вздрагивала, когда на ее голове закрепляли электроды.

В мозгу Коуди зашевелилась беспокойная мысль — она не приходила ему в голову после того, как он проснулся. Если с индуктором ничего не выйдет, он снова окажется перед проблемой, той же старой проблемой, которую он не мог разрешить. Перед дилеммой, заставившей его отправиться убивать Джаспера Хорна. На нем вновь будет лежать ответственность, слишком большая, чтобы человек, по прошествии недолгого времени, мог нести ее в одиночку. Операция «Апокалипсис». Конец всего живого…

Коуди поспешно удалил эту мысль из своего сознания. Крепко обняв Люси одной рукой, испытывая чувство паники, он мысленно обратился к окружающим. (Придется ли ему убить ее — ее и их ребенка? До этого может не дойти. Не думай об этом!) Он искал какое-нибудь понятие, достаточно сложное, чтобы отвлечь мысли от навязчивого ужаса. Индуктор, — спросил он наобум. В чем заключается теория? Как он работает?

Один из разумов с благодарностью ухватился за вопрос. Это был Кунаши, физик. Из-под шлема Немого исходили быстрые и ясные мысли, которые, однако, не могли целиком скрыть охватившее и его волнение. Ведь Кунаши тоже был женат на обычной женщине.

«Ты помнишь, когда мы дали компьютеру задание решить нашу проблему? — (С головы Джун Бартон уже открепляли электроды.) — Мы собрали все сведения, какие могли, чтобы ввести в машину. Мы повсюду читали умы людей-ученых и кодировали все данные, которые могли иметь к проблеме хоть какое-то отношение. Так вот, часть сведений была получена из мозга Померанса, больше года назад. Тогда он еще не слишком продвинулся в разработке своей теории, но основополагающие идеи были сформулированы — гипотеза о резонансной мутации нуклеопротеинов. Компьютер объединил ее с остальными данными и выдал самый простой ответ — вирус. У него было недостаточно информации, чтобы довести теорию до индуктора, хотя обе идеи имеют одну основу — резонанс».

(Новый доброволец садился в кресло. Прикреплялись электроды. Коуди чувствовал нарастающие в каждом уме тревогу и разочарование.)

«Померанс — биохимик, — упорно продолжал Ку-наши. — Он работал с вирусом «А» комариного энцефалита, пытаясь видоизменить его до избирательного бактериофага. — Мысль на мгновение прервалась, потом начала развиваться дальше: — Воспроизведение вируса — или гена — зависит от высокого внутреннего резонанса: это нуклеопротеин. Теоретически все что угодно в конце концов может превратиться во что угодно другое. Однако физическая вероятность такого изменения зависит от относительного резонанса показателя двух состояний — высокого, например, для аминокислот-протеиновой цепочки, и двух состояний бензольного кольца».

(В кресло усаживалась жена Кунаши.)

«Изменение, воспроизведение также связано с высокой специфичностью имеющих к этому отношение химических веществ. По этой причине телепаты обладают иммунитетом к вирусу операции «Апокалипсис», что бы он собой ни представлял. И… и специфичность может варьировать не только от вида к виду, но и внутри вида. Наш иммунитет — врожденный. (Сработает? Сработает?) Нуклеопротеин вируса операции «Апокалипсис» должен иметь сильное влечение к определенным высокорезонансным частицам в центральной нервной системе нетелепатического мозга.