Долина Пламени (Сборник)

— Я выпью мартини, — вслух сказала Сью. — Не возражаешь, если я буду говорить? Это помогает. — Она оглядела, на этот раз в буквальном смысле, окружавшие их клетки. — Не знаю, как ты выносишь это, даже с твоей подготовкой. Мне кажется, лыска может просто свихнуться, оставь его на ночь в зоопарке.

Бартон ухмыльнулся, а его разум непроизвольно начал сортировать заполнившие все вокруг вибрации: обычные обезьяньи пустяки, прерванные истерическим всплеском эмоций, когда капуцин учуял запах ягуара; примитивные вибрации жестокости, исходящие от пантер и львов, окрашенные полутонами откровенной, гордой уверенности; мягкие, почти забавные радиации тюленей. Все это, конечно, нельзя было назвать разумными мыслями: их излучал примитивный мозг животных; однако в основе своей под шкурой или чешуей работало то же самое устройство, что и под каштановым париком Сью Коннот.

Спустя какое-то время, когда они пили мартини, она спросила:

— Ты когда-нибудь дрался на дуэли?

Бартон невольно оглянулся.

— Я лыска, Сью, — сказал он, потрогав маленький кинжал на поясе.

— Стало быть, нет.

— Естественно, нет. — Он не стал терять времени на объяснения: причина была известна ей не хуже, чем ему. Лыски не могли рисковать, не хотели лишний раз демонстрировать свои способности, если в этом не было большой необходимости. Телепат всегда мог победить на дуэли. Если бы Давид не убил Голиафа, филистимляне рано или поздно растерзали бы великана просто из зависти. Будь Голиаф поумнее, он ходил бы, согнув колени.

— Очень хорошо, — сказала Сью. — Я вынуждена быть очень осторожной. Это такой секрет, что я не знаю, кто… — Ее сознание по-прежнему окружал прочный заслон.

— Я полгода был в Африке. Возможно, я отстал от сегодняшних событий. — Оба они чувствовали неадекватность слов и испытывали нетерпение.

— Не сегодняшних… будущих. Дело обстоит… помощь от подходящих… — Она остановилась и заставила себя перейти на более медленную, грамматически оформленную речь. — Мне нужно где-то найти помощника, и он должен быть одним из нас. И это не все: он должен быть совершенно особым человеком. Ты подходишь.

— Почему?

— Потому что ты натуралист, — ответила она. — Я обдумала все варианты, но ты ведь знаешь, какие работы нам обычно достаются. Сидячие профессии. Эксперты по семантике, младшие врачи и психиатры, биологи вроде меня. Помощники в полиции — это уже ближе, но мне нужен человек, который… который мог бы обставить другого лыску.

Бартон уставился на нее, нахмурившись:

— Дуэль?

— Думаю, да, — сказала она. — Я еще не знаю точно. Но, похоже, другого выхода нет. Это должно держаться в полной тайне, Дэйв, в абсолютной тайне. Если что-то станет известно, будет… очень плохо для нас.

Он понял, что она имеет в виду, и беззвучно присвистнул. Тень этого всегда лежала на любом лыске.

— В чем дело?

Прямо она не ответила.

— Ты натуралист. Это хорошо. Мне нужен телепат, который мог бы встретиться с другим телепатом, имея небольшое преимущество. Ни один из нелысок не годится, даже если бы я могла говорить с ним об этом. Мне необходим человек, способный быстро принимать решения, к тому же развитый физически, умеющий реагировать более чем мгновенно.

— Угу.

— Таких среди нас мало, — продолжала она. — Даже когда мысли движутся с одинаковой скоростью, всегда существует незначительное различие в мышечной реакции. Мы ведь не слишком натренированы. Соревнования в умении…

— Я думал об этом, — сказал Бартон. — И не однажды. Любое соревнование, основанное на боевых действиях, для нас неприемлемо.

— Любое соревнование, где приходится сталкиваться лицом к лицу с противником. Я люблю гольф, но я не могу играть в теннис.

— Что ж, — сказал ей Бартон, — я не занимался ни боксом, ни борьбой. И в шахматы не играю, если уж на то пошло. Но скип-гандбол… Ты видела?

Она покачала головой.

— Щит очень сильно изогнут — никогда не знаешь, куда отскочит мяч. К тому же щит состоит из секций, двигающихся беспорядочно. Таков один из вариантов. Это нечто новое и, разумеется, не рекламируется, но у моего друга есть такая штука. Его зовут Дэнхем.

— Он рассказал мне о тебе.

— Я так и думал.

— Ну вот. В течение пятнадцати лет ты ловил всякую живность — от тигров до королевских кобр. Чтобы это делать, нужна хорошая синхронизация. Любой человек, который может перехитрить королевскую кобру..

— Следи за своим барьером, — перебил Бартон. — Я кое-что прочел. Дело настолько плохо?

Она порывисто вздохнула.

— У меня ослаб контроль. Давай уйдем отсюда.

Бартон повел ее через центральную часть зоопарка.

Проходя мимо бассейна с акулой, он бросил быстрый взгляд вниз и с тревогой посмотрел в глаза девушки.

— Вроде этого, да?

— Да, — кивнула она. — Вроде этого. Но их в клетки не посадишь.

За зубаткой и белым вином из Шасты она рассказала ему…

Их нельзя посадить в клетки. Ловкие, опасные — к тому же теперь очень осторожные. Они представляли собой среднюю из трех существующих групп телепатов. Та же самая мутация, но… Но!

Жесткая радиация сработала прямо как динамит. Если вложить совершенно новую функцию в тонко устроенный человеческий мозг, непременно нарушится прекрасное, давно установившееся равновесие. Не случайно появилось три группы мутантов. Одна представляла собой полную неудачу, ее члены находились на грани сумасшествия, слабоумия и паранойи. Телепаты из другой группы, к которой принадлежали Сью Коннот и Бартон и которых было большинство, могли приспособиться к окружающему их миру. Они носили парики.

А в среднюю группу входили личности параноидные — но не безумные.

Среди этих телепатов чаще всего встречались неприспособленные самовлюбленные индивидуалисты, люди, на протяжении долгого времени отказывавшиеся носить парики и кичившиеся своим превосходством. Они обладали хитростью и чувством полного самооправдания истинно параноидного типа и были принципиально антисоциальны. Но они не были сумасшедшими.

И их нельзя было посадить в клетки, ибо они были телепатами, а как можно заключить в клетку мысль?

Они завершили обед бразильским шоколадным тортом, черным кофе и ликером, приготовленным монахами из Лебединого монастыря, что на Миссисипи. Бартон прикурил сигарету от зажигательной бумажки на пачке и затянулся.

— Стало быть, это не слишком большой заговор.

— Такие вещи обычно и начинаются с малого. Всего несколько человек — но ты понимаешь, как это опасно.

— Понимаю, — кивнул Бартон, — вполне. Это очень дурное средство. Несколько лысок параноидного склада, разрабатывающих план безумной диверсии… Однако сперва расскажи мне побольше. Например, почему я? И почему ты?