Дом, где притаилась смерть

– Да, и это, как я понимаю, очень правильно! – поддержала она мой метод. – И что, неужели удалось выяснить, кто мой враг, кроме того охранника?! – оживилась женщина.

– Нет, то есть кое-какая информация есть, но ее явно недостаточно для того, чтобы смело кого-то обвинять. Дело сейчас не в этом, просто я пытаюсь объяснить, почему наводила справки и о Максиме, – наконец перешла я к сути.

– Вот как?! – Лицо итальянки приняло напряженное выражение. Было заметно, что она заволновалась. – И что там? – Голос ее дрогнул.

– Я решила выяснить, откуда у парня его лет такое роскошное заведение в самом центре нашего города…

– О… Так это легко, он говорил, что ему родители помогли, что они весьма состоятельные люди, – перебила меня клиентка, заметно взбодрившись.

– Да, интересно, – протянула я задумчиво, еще раз пробежала текст справки от Бориса и продолжила: – А по официальным сведениям, родители у Максима живут в старой бедной деревне, километрах в ста, в глубинке. Состоятельными их вряд ли назовешь.

– А ресторан?

– Вот тут и начинаются странности. Раньше этим заведением владела одна весьма известная в нашем городе дама, бывшая жена столичного олигарха, примерно лет сорока пяти или пятидесяти в то время. Макс устроился в заведение на должность официанта, а спустя полгода эта дама неожиданно переписала на него «Рапсодию», а сама переехала из Тарасова в Испанию. Мне даже прислали ее телефонный номер. Если хочешь, могу позвонить ей прямо сейчас и узнать, что там у них произошло три года назад, – предложила я.

Клаудия выслушала мой краткий рассказ, пытаясь сохранить внешнее спокойствие, но она вся как-то подобралась и замерла в одной позе, обхватив руками плечи, словно ей внезапно стало холодно. Я понимала, что история, которую я озвучила, довольно грязная, но прямо она не указывала ни на какие прегрешения Макса. Позвонить этой дамочке было бы полезным. Вот только как узнать, разделяет ли мой настрой итальянка. Она сидела и смотрела в одну точку, но вдруг вся встрепенулась, словно проснулась, и сказала решительно:

– Баста! Звони! Хочу знать прямо сейчас! Не может быть, чтобы мне всегда не везло! – Глаза ее блестели почти таким же сумасшедшим блеском, как вчера после свидания.

– Ну, это спорный вопрос! – возразила я. – Если посмотреть на тебя со стороны, то многие лопнули бы от зависти: красивая, успешная, богатая, молодая, что еще нужно, чтобы гордиться собой! Да, еще выиграла в лотерею! А это уже особенный фарт! Так что ты брось хандрить раньше времени! – И я, тоже, если честно, испытывая некоторый внутренний дискомфорт, набрала сложную комбинацию цифр испанского номера. К моему удивлению, мне ответил приятный женский голос, по которому сложно было определить возраст этой таинственной дамы.

– Здравствуйте, будьте добры Анну! – попросила я. Видимо, звучание русской речи изрядно удивило моего абонента. На том конце провода повисло молчание, которое, впрочем, вскоре прервалось.

– Кто это? – Голос перестал быть любезным и теперь выдавал немолодой возраст абонентши.

– Это детектив из Москвы, Евгения Охотникова, – представилась я, нарочно назвав другую профессию, чтобы отмести лишние вопросы.

– Детектив, интересно, а по какому вопросу? Это Анна, – все тем же недовольным голосом, в котором я все же уловила и нотки любопытства, отозвалась дама.

– Подскажите, пожалуйста, у нас по делу проходит в качестве свидетеля Максим Кузнецов. Он ведет себя немного странно, есть вопросы по поводу его прошлого, а вы раньше были его руководителем, может быть, у вас получится кое-что нам объяснить, а также описать его психологический портрет? – произнесла я официальным тоном.

В трубке опять повисла недолгая пауза. Я включила громкую связь и сделала это как раз вовремя.

– Да врун этот ваш Максим и негодяй, – наконец ответила Анна. Я услышала, как она щелкнула зажигалкой и затянулась сигаретой. Похоже, наш разговор был ей неприятен. В трубке все еще висело молчание, когда я стала обдумывать, как бы разговорить эту Анну, но она избавила меня от необходимости наводящих вопросов. – Я была слаба после развода, разбита буквально, а тут он. В общем, втерся в доверие, усыпил мою бдительность, собрал компромат, уже не скажу какой, вот только мне от него рестораном пришлось откупиться. Он, насколько я поняла уже спустя время, вообще умелец по части охмурения одиноких богатеньких дамочек бальзаковского возраста. – Она запнулась и добавила: – Только учтите, если будете в суд звать – не прилечу и под присягой этого не повторю. И не звоните мне больше, я ничего не хочу знать об этом негодяе! – И она сразу же нажала отбой.

Признаюсь, услышанное меня не слишком удивило. Я была, если так уместно выразиться, стреляный воробей по части знакомства с человеческим коварством. За время работы мне и не таких мошенников и мастеров играть на чувствах людей приходилось встречать. Чего нельзя было сказать о Клаудии. Она обхватила голову руками и опустилась на спальную полку. Я не спешила прерывать ее молчание. Ей необходимо было все обдумать и решить самой, но и оставлять ее без внимания было нельзя. Поэтому я терпеливо сидела рядом и ожидала, пока моя подопечная что-нибудь скажет и сама придет к какому-нибудь заключению.

– Скажи, Женя, а я что, тоже уже в этом, как его, бальзаковском возрасте, мне что, тоже легко дашь пятьдесят? – не скрывая слез, задала она совершенно неожиданный вопрос, который не мог не вызвать у меня улыбки, но я сдержалась.

– Что ты?! Ты прекрасно выглядишь. К тому же у тебя ошибочное представление о бальзаковском возрасте! Насколько я знаю, Оноре писал про дам в интервале от двадцати пяти до тридцати лет. Так что не стоит сильно переживать! – Я погладила ее по плечу. – Поверь, это не ты плохая, это он человек такой! – Мне неприятно было все это говорить, но и оправдывать Максима я не могла. Голос Анны со следами былой обиды еще звучал в моих ушах. Признаться, я искренне не желала Клаудии участи Анны.

– Но вдруг он раньше был плохим, а сейчас исправился и влюбился на самом деле?! – подскочила она на своей полке.

– Может быть и такое, – не могла не согласиться я. – Ты дальше сама разберешься, сейчас главное, что ты предупреждена, а значит, не повторишь ничьих ошибок. Будешь более внимательна, не так наивна и вовремя сможешь отделить фальшь от истинных чувств. – Все эти слова возникали у меня сами собой, словно я всегда держала их наготове. Может быть, стала давать о себе знать житейская мудрость. Ведь должна же она когда-то появиться, тем более что я и сама была в бальзаковском возрасте.

Вагон медленно покачивался на стыках рельс. Мне всегда нравились подобные путешествия. В периоды временного безделья всегда можно было заняться теми делами, на которые, как правило, не хватало времени в обычном темпе жизни. Например, подумать о будущем, помечтать или просто почитать книгу или учебник. Сейчас самое время мне было бы воскресить уже полученные знания японского, но ситуация не позволяла этого сделать. Клаудия совершенно замкнулась в себе, я не спешила ее тормошить, тем более что мое внимание занял странный звук, послышавшийся по ту сторону двери купе. Я не смогла разместить с той стороны камеру скрытого наблюдения, так как трансляцию картинки из коридора поезда все время нарушали помехи. Поэтому я вынула новое приспособление: прослушку, приложила микрофон к стене и припала ухом. Но сосредоточиться на внешних звуках мне не удалось. В кармане у меня завибрировал телефон. Звонила тетушка. Я поморщилась, так как звонок был очень не вовремя. Но и не ответить было нельзя, Мила страшно разволнуется и немедленно задействует все сохранившиеся у нее связи в правоохранительных органах. С досадливым вздохом я ответила на звонок: