Дом, где притаилась смерть

– Женечка, это я! У тебя все в порядке? – затараторила она скороговоркой.

– Да, но я не могу сейчас, я работаю! – прошипела я.

– А, я понимаю, я на минуточку, знаешь, этот доктор, к которому я ходила вчера… – Она не успела продолжить, так как мне на самом деле было сейчас совершенно некогда слушать подробности ее визита. Поэтому я решительным тоном спросила:

– Ты здорова?

– Э… да… но… – попыталась она вернуться к оставленной теме, но я попрощалась и нажала отбой. Я не имела права спугнуть того, кто мог прятаться за дверью, а в том, что под ней кто-то точно находился, я была практически уверена. Мои подозрения подтвердились, как только я приступила к прослушиванию шумов, судя по которым кто-то явно возился с замком. Я припала глазом к отверстию у щеколды и поняла, что этот кто-то пытается что-то пропихнуть в него. Выскакивать в коридор и затевать драку было делом неэффективным, так как я подозревала, что злоумышленник сможет легко скрыться, а у меня не останется никаких доказательств его дурных намерений. В своих силах я была уверена, поэтому решила прибегнуть к хитрости.

– Клаудия! – шепотом позвала я. – Надевайте это. – Я вынула из своей профессиональной сумки кислородные маски и первой водрузила свою на лицо.

Итальянка, похоже, даже не успела испугаться. Хотя я пресекла ее первый, готовый сорваться с губ вопрос, так как любые разговоры в нашем купе могли спугнуть того, кто топтался за дверью. Больше она не пыталась заговорить. Она покорно повторила мои манипуляции с маской и легла на своей полке именно так, как я ей показала. Девушка Клаудия была просто раздавлена всеми событиями, а новости о Максиме, как я понимала, добили ее. У нее уже не возникало никаких дополнительных вопросов, она просто доверилась мне, действуя как робот, не выходя при этом из своих невеселых раздумий.

Я также улеглась в нелепой позе на свою полку. Главное, нам надо было скрыть лица, так чтобы не были видны маски. Некоторое время в купе была тишина, потом раздалось шипение как раз от двери, я сразу догадалась, что это усыпляющий или более сильный газ проникает внутрь через отверстие возле щеколды. Хотя, конечно, проверить свои догадки на практике я не имела возможности. Сомнений в том, что к нам готовится вторжение, у меня не осталось. Маску снимать с лица было нельзя. И я, и, надеюсь, Клаудия это понимали четко.

Тем временем тот, кто затеял всю эту неразбериху, выждав необходимый промежуток времени, занялся дверным замком, который, впрочем, ему легко поддался, не иначе как у незваного гостя был с собой фирменный набор отмычек, как у профессионального вора.

Дальше события развивались стремительно. Я выждала пару секунд, необходимых для того, чтобы за вторженцем закрылась дверь купе, и первой кинулась на него. Сделать это мне было удобно, так как первым делом он склонился над Клаудией, а, следовательно, был ко мне спиной. Не ожидая такой прыти с моей стороны, преступник попытался распрямиться, но ему это не удалось, я грамотно сдавила пальцами его плечи в области болевых зон. В следующую секунду я сама дернула его торс назад и в сторону, потом схватила за голову и с силой ударила его лоб о свое колено. Злоумышленник пал к моим ногам. Меня удивила легкость, с которой мне удалось его усмирить. Первым делом я распахнула настежь окно. В купе тут же ворвался свежий ветер, затем я наручниками стянула запястья за спиной преступника, дальше я тронула Клаудию за плечо, разрешая ей развернуться.

Незваный гость был одет в черный костюм, куртка и брюки тщательно прикрывали все его тело, на голове была целиком скрывающая лицо шапочка, поверх которой также располагалась маска. Я засекла время с момента, когда в купе попал газ, выждав еще три минуты, я спокойно сняла защитное устройство с лица. Фигурка у нашего гостя была довольно щуплая. У меня зародились некоторые предположения, которые полностью подтвердились, когда я сорвала маску с шапкой с его, точнее, как оказалось, с ее головы.

Это была Ольга. Та самая, которую я подозревала. Клаудия опешила. Она приблизилась вплотную к лицу продавщицы, видимо, надеясь найти хоть какие-то ответы на многочисленные вопросы, как вдруг девушка открыла глаза. Увидев перед собой лицо начальницы, она взвизгнула, дернулась, тихо взвыла, почувствовав, что ее руки прикованы к железному основанию столика, и грубо выругалась себе под нос.

– Стерва! – с ненавистью выкрикнула она.

– Ке коза (что)? – не поняла итальянка.

– Сама ты коза! – Ольга все больше повышала голос. Я хотела ее допросить, прежде чем она привлечет внимание проводника нашего вагона, поэтому повторно сдавила пальцами основание ее ключицы. Я знала, что такую боль даже тренированному человеку стерпеть сложно, что уж говорить о хрупкой, неподготовленной, но довольно озлобленной девице.

– А вот ругаться не надо! – нараспев произнесла я, впилась жестким взором ей в глаза и отчетливо проговорила: – Будешь орать – выкину в окно!

– Не посмеешь! – прошипела она.

– А ты проверь! – усмехнулась я и сдавила пальцы еще сильнее.

Я всегда знала, что хорошему боксеру удается выиграть поединок еще перед первым раундом, когда соперники приветствуют друг друга на ринге. Уверенность в победе, чувствующаяся в другом человеке, внушает одновременно уважение, опасение и страх. Наличие последнего вселяет неуместную панику, побороть которую человеку со слабой волей практически невозможно. И, как результат, проигрыш. В нашем случае получилась победа. Почувствовав мою превосходящую силу, Ольга сникла, но еще продолжала царапаться, как дикая кошка, на которую уже надели ошейник.

– Ольга, перке (почему)? – Глаза Клаудии увлажнились, ей было тяжело встретить противника лицом к лицу. Никакого превосходства победителя она явно не чувствовала, только растерянность и горечь.

– Что она несет?! Я не понимаю! – Продавщица была в бешенстве. Я понимала и ее эмоции, очевидно, что, затевая всю эту возню в погоне за чужим лотерейным билетом, она никак не предполагала такой плачевный финал.

– Ей неясно, почему вы предали, – хладнокровно пояснила я.

– Она что, тупая?! – невесело усмехнулась поверженная. – Ежу же понятно почему!

– Здесь ежей нет, – заметила я, намеренно стараясь вывести ее из себя своим спокойным тоном и раздражающими вопросами. Мне это удалось довольно быстро, я даже удивилась, с чего это вдруг дамочка стала такой разговорчивой. Для надежности и накопления доказательной базы для суда я незаметно включила диктофон.

– Да все же ясно, как день! Зачем она ляпнула про свою лотерею?! Она точно с мозгами не дружит! Может быть, в ее сытой Италии люди радуются таким случайностям, произошедшим с другими. Но у нас нет!!! – Последнее слово она, вероятно, позабыв мою угрозу, опять выкрикнула, мне пришлось повторно усмирить ее. – У меня большие проблемы, бывший парень взял кредит, я была поручителем, а он сбежал. Вот и вся история, что мне оставалось?! – Она замолчала, видимо, ожидая, что мы проникнемся ее бедами, пожалеем ее, дадим совет и отпустим. Но я лишь скептически хмыкнула.

– Наверное, надо не идти на преступление, а найти вторую работу, как дополнительный источник заработка, – предложила я первое, что пришло мне на ум.

– Ага, и сдохнуть от усталости! Нет уж, дудки. Почему одним все: и свои магазины, и дома, и Италию, а другим хрен без масла?!

– На этот раз я воздержалась от ответа, да он и не требовался. Ольга уже не могла остановиться, многое у нее накипело, поэтому она выплевывала нам слова, как ругательства.

– Вы со своими чистыми холеными ручками даже не подозреваете, как живем мы – обычные трудяги! – заговорила она революционными лозунгами. Я невольно вспомнила нашу беседу с Клаудией про возмущение масс, однополую любовь и подготовку восстаний. Почувствовав, что аудитория внимательно внимает ее речам, Ольга продолжила: – А мы вынуждены руки марать, чтобы потом иметь возможность их холить. Быть ничуть не хуже, точнее, лучше вас! Ненавижу!

– Не думаю, что мою работу можно назвать непыльной, – философски заметила я, отряхивая свои испачкавшиеся в схватке спортивные брюки.

– Ненавижу! – повторила она. – А мне, думаешь, легко было?!

– Но ведь тебе кто-то помогал? – задала я главный, более всего волновавший меня вопрос. – Самой тяжело и непросто!

– А… Вот ты чего хочешь, зубы мне заговариваешь, стерва! – полностью переключила она свое внимание на меня. – Так я все, не скажу больше ни слова!

– Пожалуйста, тогда судить будут вас одну за все прегрешения, повесят больше эпизодов с нападениями, срок вырастет как на дрожжах, – пожала я плечами, словно мне все равно. Девица метнула в меня полный неприязни взгляд и добавила очень тихо, совершенно не думая, что я смогу расслышать ее слова: